– Кто это? – Дженет заметила в свите герцога кавалера в одеянии сочного малинового цвета. Ну и щеголь! Выглядит сам, как яркая птица. Вроде бы, у герцога не было сына. А никто другой из его свиты не мог бы так роскошно одеться, не вызвав его ревности.

– Он из наших, – прочирикала птица над ухом Дженет.

– Из ваших? – переспросила Дженет, но птицы рядом уже не было. Она исчезла быстрее ветра. Должно быть, улетела в лес.

Щеголь в малиновой одежде вдруг поднял глаза наверх, прямо на Дженет, будто услышал ее. Мог ли он видеть с такого большого расстояния, ведь смотровая башня самая высокая в замке. Дженет заметила, что глаза у него сверкают, как два драгоценных камня. Когда все уже вошли в замок, он остался во дворе и слегка поклонился ей. Значит, он ее усмотрел. Видно, глаза у него зоркие, как у сокола.

Правда, в зале для пира его не оказалось. Хотя все гости собрались здесь и вели скучные беседы о королевских налогах, об урожайных годах, об опасности лесных дорог. При последней теме Дженет навострила уши и вдруг заметила по другую сторону стола от себя того самого щеголя в малиновой одежде, который рассматривал ее на башне. Он нагло улыбнулся ей. Глаза у него действительно сверкали, как два драгоценных камня. И лицом он был пригож. Дженет его присутствие рядом почему-то насторожило.

– Я Онор, – произнес он. – Из леса…

Должно быть, он пошутил. Дженет вдруг ощутила его ладонь на своей. Как он мог коснуться ее через стол, ширина которого намного длиннее человеческой руки. Но она четко увидела его бледные пальцы на своих, будто его рука отделилась от тела и протянулась к ней. Только это продлилось лишь миг.

Онор как ни в чем не бывало разглядывал гостей и слуг, и в глазах у него плясали смешинки. Он то и дело поправлял русые волосы, выбившиеся из-под берета. Ни берет, ни накидку он снимать не стал. При виде мясных блюд на столе, особенно зажаренных голубей и куропаток он неодобрительно скривился. А при виде приготовленного с фруктами лебедя даже сквозь зубы выругался, будто не мог понять, как можно подавать к праздничному столу таких благородных животных. Дженет его мнение разделяла, поэтому тоже ничего не ела. Вероятно, у них с гостем много общего.

Или не так уж много? В тарелке перед ним лежали горкой вместо еды оторванные от роз лепестки. Белые и красные! Он считает это лакомством? Дженет заметила, что на ее тарелке лежит то же самое. Лепестки роз! Это что насмешка?

Но никто из ее фрейлин не смеялся. Все они были заняты беседой с гостями. Дженет слышала в пол уха о том, что путешествовать по стране становится все сложнее. Разбойничьи стычки! Грабители! Восстающие крестьяне! Только при королевском дворе спокойно, но там сейчас траур из-за чьей-то кончины, поэтому герцог со свитой и приехал сюда.

Радужная птица залетела в зал, пронеслась высоко над столом и села на люстру. Никто из гостей ее будто не заметил. Играли арфисты, и птичьих трелей было не разобрать в их музыке. Дженет все же вышла из-за стола и пошла за птицей, когда та вылетела из зала. Она высматривала радужное оперение в саду, у фонтана, среди гобеленов в холле, даже в коридорах, но птица, как обычно, вдруг легко пропала из поля зрения.

Закончив бесплодные поиски, Дженет обнаружила, что зала для пира уже пуста. Гости разошлись спать. Как так быстро пролетело время. Хотя кто-то в зале еще сидел. До нее доносились тихие голоса. Дженет осторожно заглянула в приоткрытые двери. За столом сидели двое: ее отец и герцог. В тусклом свете камина отец выглядел еще более старым и изможденным, чем обычно. Драгоценные перстни на его руках резко контрастировали с морщинистой кожей.

– Ношу их, как амулеты для защиты… от них, – сухо пояснил он полюбопытствовавшему герцогу. – Не все полудрагоценные камни от них защищают, но есть некоторые…

Голос отца звучал загадочно. Дженет напряглась у двери. Ей казалось, что она подслушивает то, что нельзя, но отойти уже не могла. Ей стало интересно.

Гость наклонился к графу через стол и доверительно шепнул отцу.

– Они похитили одну из дочерей короля.

Похитили? Разбойники? Дженет прислушалась внимательной. Значит, все-таки в лесах гнездятся бандиты. Бандиты это не демоны, с ними можно справиться. Нужно лишь собрать ополчение. Был бы у нее брат, и он бы это сделал. Но отец не спешил. Он слишком стар и измотан. Дженет даже подумала; как жаль, что она отказалась от всех женихов. Был бы у нее жених, и он бы защитил окрестности.

Но гость продолжил, и на сердце стало жутко.

– Не только моя и твоя жена пропали. Несколько лет назад они утащили единственного сына герцога Одриана. И с тех пор о нем нет даже слухов. Люди исчезают, никто не требует выкупа, нигде не найдено их трупов, нет никаких известий о том, что с ними стало.

– О дочери короля уже отслужили заупокойную, хотя труп не найден?

– Как и о твоей жене!

Герцог судорожно вцепился в подлокотнике трона.

– Не напоминай мне об Амаранте. Она теперь с ними!

– Вероятно, и дочь короля тоже. Хотя точно при дворе не знают. К ним в замок духа с посланием никто не посылал.

– Тогда с ней поступили, как с жертвой. Такое случается чаще.

– Или же не все так любят своих мужей или родителей, как графиня Амаранта, помяни боже ее память, потому что, ее человеческая оболочка перестала существовать, с тех пор, как она вошла в их круг, – герцог отсалютовал полупустым бокалом и вдруг горько застонал. – Была бы на них хоть какая-то управа, но они сильные, а сильные делают, что хотят. Еще не родилось такого воина, который смог бы с ними бороться. Хотя говорят, сын герцога Одриана уложил пару десятков таких существ перед тем, как его утащили.

– А что теперь с самим герцогом Одрианом?

– Он занемог. У него был всего один сын, единственный наследник.

– И болезнь его свалила какая-нибудь необычная?

– Верно!

Дженет понимала все меньше из подслушанного разговора. Когда кто-то тронул ее за плечо, она чуть не вскрикнула. Ее застали за тем, что она подслушивает под дверями, как служанка. Девушка обернулась и заметила, что Онор стоит от нее довольно далеко и лукаво улыбается ей.

Как он смог коснуться ее плеча, когда их разделяют метры и метры коридора? Кругом никого ведь больше не было. У него что волшебные руки, которые могут вытягиваться на любую длину, когда он хочет.

– Прекрасная дама! – он изысканно поклонился, затем подошел. Его шаги были неслышными, как у кота. – Давно я не видел таких красавиц, как вы. Среди смертных женщин.

Шутка ли? Он сказал это так, будто знал и каких-то других дам, не смертных. Дженет изумленно изогнула бровь. Он либо не в своем уме, либо пытается произвести впечатление.

Его малиновый плащ, хоть и был атласным, а напоминал оперение птицы.

– Хотите пройтись со мной в лес, прекрасная госпожа? – он ходил вокруг Дженет, будто оценивая ее.

– Но ведь это опасно?

– Вздор, – он даже не наступил ей на шлейф, обходя у нее за спиной, будто не касался ногами пола вообще. – Хотя, для некоторых может быть и опасно. Но опасность не должна иметь значения, если ты хочешь спасти пленника королевы фей.

Дженет непонимающе хлопала ресницами, а он все усмехался.

– В чаще тебя ждет заложник нечисти, моя госпожа! Кто еще ему поможет, если не ты? – Онор, не спрашивая разрешения, взял левую руку Дженет и приложился губами к ее ладони.

– Чудесный браслет, – заметил он, – но может обжечь!

Обжег не браслет, а его поцелуй. Мгновение, и Онора не стало, будто он под землю провалился. Дженет даже сомневалась, а был ли он здесь на самом деле, или ей снова приснилось. Но отпечаток его губ ожогом остался на левой ладони. Обычно дамам целовали правую руку. Но на правой был браслет, который Онор так хвалил. Странный юноша!

До Дженет донеслись звуки тихой беседы. Отец и гость все еще разговаривали. А черная птица вилась под окном, будто подслушивая, и рубин в ее лбу сверкал, как камень из крови.

Главной забавой в Родолите оказался все тот же самый Квентин. Здесь он не только продавал товар, но и показывал фокусы. Кто бы мог подумать, что в его коробе кроется столько чудес. Юноша был способен выдувать цветную пыльцу, принимавшую различные формы, будто умелый стеклодув, из его рук сыпались пригоршни блесток, подобно звездам, ленты в его руках вдруг меняли свой цвет. Молоденькие девушки и даже женщины постарше смотрели на него с неподдельным восторгом.