На момент окончания своей постройки U-505 была самым совершенным орудием войны. Однако необходимо было помнить, что с точки зрения техники она была только «ныряющей» лодкой. Это означает, что она, подобно всем так называемым подводным лодкам того периода, была по преимуществу надводным кораблем, обладающим временной способностью погружаться под воду на незначительное время. Подлинные подводные лодки, при создании которых в них была заложена возможность проводить под водой большую часть времени, были созданы ближе к концу войны, когда появились и пошли в серию наши великолепные подводные лодки XXI серии10.

На следующее утро я представился моему новому начальнику, командиру U-505 капитан-лейтенанту Акселю Олафу Лёве. Он оказался человеком среднего роста, с головой украшенной густой шевелюрой непокорных темных волос. Первое мое впечатление о нем оказалось не особенно благоприятным. Он показался мне весьма небрежным как в одежде, так и в поведении. Разговор со мной он начал в неформальной, почти дружеской манере, которая резко контрастировала с авторитарным тоном инструкторов училища подводного плавания. И он совсем не совпадал с образом командира подводной лодки, которых я представлял, читая свои приключенческие книжки!

Но скоро я обнаружил, что спокойная, несколько небрежная манера поведения базировалась на прочном основании высокого профессионализма и способностей. А мои будущие боевые товарищи растолковали мне, что очень хорошим офицерам нет никакой необходимости швыряться направо и налево приказаниями, им достаточно вести подчиненных своим собственным примером. Лёве был именно таким офицером.

Командир усадил меня в свою тесную каюту и принялся расспрашивать меня о моей семье, о пройденной подготовке и о моем отношении к службе на подводных лодках. Все время нашего краткого разговора я чувствовал на себе быстрые, пронизывающие взгляды его глаз, которыми он оценивал мои ответы. Через несколько минут разговора он перешел к существу вопроса. Его глубокий, мягкий голос внезапно сменился сугубо деловым тоном.

– Гёбелер, из ваших документов ясно, что вы подготовлены для работы с электродвигателями, а к тому же имеете сертификат мастера по обслуживанию дизельных двигателей. Военный флот требует двух специалистов в лице одного члена экипажа. Ну а я предпочитаю иметь трех специалистов в одном лице. Если вы примете мое предложение, то я назначу вас на рабочее место в центральном посту управления. Работа многогранная, и даже незначительная ошибка может привести к затоплению лодки, но полагаю, вы с ней справитесь. Если же она придется вам не по душе, вы всегда сможете занять свое место в дизельном отсеке. Что вы скажете на это?

Я не колебался ни секунды, принимая предложение своего командира. На лице Лёве расплылась улыбка, означающая, как мне кажется, что его оценка меня оказалась правильной. Скрепляя нашу договоренность, мы крепко пожали друг другу руки. Затем я встал по стойке «смирно», отдал честь и пошел переносить мои пожитки на борт моей новой лодки.

Следующие несколько дней я провел, вживаясь в повседневный быт члена экипажа боевой подводной лодки. Я ожидал определенной зависти со стороны других членов экипажа из-за моего назначения в центральный отсек управления, но оказалось, что я ошибался. Командир уже создал себе репутацию, что назначаемый им человек в полной мере соответствует своему боевому посту, что бы там ни говорилось в его документах. На лодке служили даже двое парней, у которых в свое время имелись проблемы с полицией. Ни один другой командир не взял бы их на свою лодку, но Лёве готов был их держать в своей команде, пока они хорошо справляются со своей работой. Он даже как-то сказал, что если они проявляют такую же находчивость, сохраняя нашу лодку на плаву, с какой находчивостью уклонялись ранее от тюрьмы, то тем лучше!

Причины, по которым имелись вакантные места в экипаже U-505, которые надо было заполнить в первую очередь, объяснялись тем, что несколько человек из первоначального экипажа не подходили для перевода из Германии в Лорьян. Наш командир использовал свои навыки в оценке людей для того, чтобы сознательно сформировать экипаж, который мог бы работать как одна команда.

Самый важный урок, преподанный нам капитан-лейтенантом Лёве, гласил: звания и награды не значат ничего на борту U-505; имеет значение только то, как человек выполняет свои обязанности в качестве члена команды.

Со временем мы выяснили, что каждый из нас имеет свои специфические сильные и слабые стороны; и организовывались соответственно этому. Так, например, один из моих лучших друзей был великолепным моряком при нормальных условиях. Я хочу сказать, что он был абсолютно идеален, а кроме этого, был душой нашей компании.

Но как только около подводной лодки начинали рваться глубинные бомбы, он становился бесполезен. Мы все это знали, поэтому, когда дела шли плохо, кто-нибудь автоматически брал на себя его обязанности. Я думаю, что это глубокое знание личности друг друга и помогло нам преодолеть проблемы, с которыми мы столкнулись позже, уже под руководством других командиров.

Я проводил дневные часы, изучая тонкости своих обязанностей в центральном посту управления. Моя основная работа заключалась в обслуживании гидравлической системы поднятия и опускания перископа и управления ею во время боя. Другая моя основная обязанность заключалась в передаче команд из конической боевой рубки над нами членам экипажа в центральном посту управления. Снова и снова я напоминал себе, что один неправильно понятый или переданный приказ может стать для нас роковым. Вскоре я уже демонстрировал мастерство в исполнении этих обязанностей.

Во время свободных от вахты часов я читал технические руководства и постепенно знакомился со всем экипажем. Я узнал о первом испытательном походе U-505 и о ее переходе из военно-морской базы в городе-порте Киль на Балтике в Лорьян. Вместо того чтобы проследовать туда гораздо более коротким, но гораздо более опасным путем через пролив Ла-Манш, U-505 обогнула с севера Британские острова, а затем направилась на юго-восток к Лорьяну. Пару раз во время перехода на U-505 замечали английские эсминцы, но оба раза сильное волнение на море препятствовало атаке. Мои товарищи по экипажу предупреждали меня о морской болезни, «последнем испытании» для каждого моряка.

В начале февраля последние приготовления были завершены для выхода в наше первое боевое плавание в заданный район. Прежде всего буквально целая гора различных запасов была погружена на борт лодки. Внутренность нашей субмарины теперь, когда погрузка была закончена, гораздо больше напоминала интерьер гастронома, чем грозного боевого корабля.

Несколько последних ночей перед выходом в боевое плавание я почти не мог спать. В то время как последние члены нашего экипажа вкушали ночную жизнь Лорьяна, я лежал на своей койке, читая и перечитывая должностные инструкции. Я также находил утешение в Библии, которую моя мать дала мне на прощание. Я читал молитвы, надеясь на то, что мое поведение в бою будет достойным моей семьи, моей страны и угодным Господу.

Мое первое военно-морское приключение на борту U-505 началось 11 февраля 1942 года с довольно церемонно обставленного выхода из Лорьяна. Члены экипажа, не занятые вахтой, выстроились узким парадным строем на верхней палубе. Остальные члены экипажа исполняли свои обязанности на своих постах внутри лодки. Я отчаянно старался не допустить какой-либо оплошности в самом начале этого первого настоящего боевого похода нашей подводной лодки. Командир и вахтенные офицеры тесной группой стояли на мостике, который по этому поводу был украшен гирляндами цветов. Волна возбуждения прошлась по всем нам, когда капитан-лейтенант Лёве громко скомандовал отдать швартовы.

Отдача швартовых тросов стала сигналом для исполнения местным оркестром серии прощальных маршей. Три громких возгласа «Ура!» прокричали все собравшиеся проводить нас в поход в доках, а эхо повторило их крики, отразившись от стен скупо освещенных бункеров. В это время, ровно в 18:00, наша лодка начала медленное движение по темной маслянистой воде вокруг причала для субмарин в гавань Лорьяна.