Холод побежал по позвоночнику. Вероника вздрогнула: сколько мощи в маге воды!

Бывшая преподавательница истории старательно вспоминала Таю. Девушка всегда сидела на задней парте. Подальше от всех. Иногда что-то писала в тетради, но чаще — просто слушала, подперев щеку рукой.

Вспоминала тетрадку со стихами, пронизанными отчаянным желанием понять себя. Задать вопросы и получить на них, наконец, правдивые ответы…

Вероника думала о Милфорде. О том, как они поругались в ларьке из-за бутылки коньяку, который она выменяла на фамильные драгоценности рода Тигвердов.

Позор какой…

Ей показалось, или она действительно увидела Милфорда? Серые стены… Подвал?

Картинка исчезла в вихре песка, больше похожего на пепел, а когда он рассеялся, на земляном полу, в тусклом свете лучины показались черты смуглой девушки… Таисия!

Вероника так испугалась, что вцепилась в руку стоящего рядом Пашки, боясь, что вот сейчас она закричит и видение исчезнет. Тихо…Тихо… Она не должна. Это может быть важно…

Какая-то старая женщина сидит, сгорбившись. Хриплое, мерное бормотание. Странные, страшные слова:

С левого плеча сожженной Ведьмы кость,

Ветка дерева, проросшего из праха,

Гладким ветку сделает песок,

Кости — полыми,

День светлый — мраком…

Старуха подняла белесые глаза: «Не мешай…», — прошелестел голос.

— Тая! — закричала Вероника, очнулась, и …чуть не задохнулась от летящего песка.

Зал императорского дворца заносило песком. Серым. Жутким.

Она поймала на себе обеспокоенный взгляд мужа, максимально громко подумала: «Со мной все в порядке!».

По тому, что Ричард облегченно выдохнул, поняла, что он услышал. Крепче сжала руку сына. Тот фыркал, чесался, но был вполне живым.

Швангау и герцогиню Рэймскую серый вихрь, больше похожий на пепел, не тронул. Словно понимал, что с этими двумя лучше не связываться. Сыновья императора держали защиту над Ирвином и полковником Лукьяненко.

Кружась, песок превращался в зудящую орду мошкары. Они бешеным смерчем носились везде, сметая картины и подсвечники, превращая портьеры в лохмотья. Люстра качалась с жалобным скрипом, огонь в камине погас…

Брэндон не выдержал. Раздраженно отмахнулся — рой вспыхнул и тут же разделился. Казалось, песка стало еще больше!

— Что? — возмутился младший Тигверд, поймав на себе недовольный взгляд отца. — Делать-то с ними что-то надо!

— Вероника, Пауль! — скомандовал Ричард. — Марш отсюда!

— Дарина, — присоединился к нему император. — И вы уходите!

— Отойдите! — герцогиня Реймская вышла на середину зала, вскинула руки.

Огромная птица взметнулась к потолку, песок закружился вихрем, стены дрогнули, окна с тихим звоном рассыпались на тысячи мелких осколков, и вдруг….

Ветер ворвался в проемы огромных стрельчатых окон. Взъерошил золотистые волосы Пауля Тигверда и полетел дальше, играя легкими, пушистыми снежинками…

Что?! Снег?

Снег. Снег валил с потолка, засыпая разбросанные по паркету куски алого бархата — все, что осталось от портьер. Снег лежал на темных волосах герцогини и на плечах юного Брэндона.

Снежинки старались не попадаться на глаза огненному магу — из черных зрачков Ричарда то и дело вылетали горячие искры, а им вовсе не хотелось умирать! Тут так красиво…Столько людей! Вот идет их повелитель — огромный барс. Это он позвал их сюда! Поэтому они не уйдут. Они не подвластны ни песчаной магине, ни огненному магу! Они уйдут вместе с Анук-Чи Скользящего Между Мирами. Лишь он может им приказать!

Принцесса Тигверд не верила своим глазам. Ей казалось, она видит сон. Огромный зверь медленно шел на нее. Мягкие лапы. Какой…красивый! Иди ко мне…

Но барс прошел мимо. Мимо нее, мимо императора, на которого огромный призрак не обратил никакого внимания, мимо Рэймской, лишь слегка коснувшись подола ее платья. Зверь шел к господину Лукьяненко. Но тот, казалось, вовсе не был этому рад:

— Что тут….черт возьми, происходит! — буркнул он, не отрывая взгляд от ярко-голубых кошачьих глаз.

— Ты должен вспомнить! Должен почувствовать! Миро! Это — ты…Твоя душа, твой Анук-Чи. Я всему научу тебя, но ты должен вспомнить! Ты — чкори рода Скользящих Между Мирами! — голос Дарины звенел в тишине.

— Это….этого….Не может быть! — выдохнул Ричард.

— Милена, — одними губами прохрипел император. — Ты…Ты верила. До последнего верила! Это… правда!

Веронике показалось, что она ослепла — так темно стало вокруг. Темно и тихо. А когда тьма рассеялась, не было ни снега, ни песка. Только разгромленная парадная зала императорского дворца. Барс исчез. Жалко…Такой…красивый! Исчез и полковник Лукьяненко.

— Они там, где возвращаются к себе. Все так, как и должно быть. У меня…получилось… — выдохнула герцогиня и упала без чувств.

Ирвин бросился к чкори, Ричард обнял Веронику за плечи, все стали суетиться, император отдал распоряжение подать всем чаю в его кабинет и привести в порядок парадную залу.

На лицах слуг не дрогнул ни один мускул.

После чая все успокоились. Вероника слегка сжала руку Ричарда, словно говоря: «Все со мной в порядке, успокойся!» Император разбил четыре чашки. Случайно. Многовато для Его Величества. Даже после таких волнующих событий….

— Всем отдыхать. Уже поздно. Ричард, Вероника, Пауль — останетесь сегодня во дворце. Милорд…..Шлеп…

— Швангау, Ваше Величество, — склонил голову маг.

— Явитесь ко мне завтра утром! — раздраженно бросил император и ушел.

Дворец спал. Так тихо, будто вихри песка и снегопады в парадной зале — обычное дело. Темные коридоры. Портреты. Мягкие ковры. Туфли ступали по ним абсолютно бесшумно, из-за чего Веронике казалось, что она не идет, а подкрадывается. В какой-то степени так оно и было. Почему-то она знала, что Фредерик придет сюда. К роялю…

Император действительно стоял у любимого инструмента, и не слышал ее шагов. Сейчас он откроет крышку, пальцы коснуться клавиш, и польются нежные, чувственные зву….

— Черт! Черт! Черт!!!

— Стихии! Ваше Величество!

Император, действительно, открыл крышку рояля, откуда на него посыпался ненавистный песок, превратившись в отвратительный жужжащий рой насекомых. Пасс рукой — и все исчезло…

— Принцесса Тигверд? Следите за мной?

— Что вы, Ваше Величество. Я искала вас, чтобы сообщить нечто важное.

— Успеете. Так почему все-таки притаились?

— Хотела…послушать музыку, — честно ответила принцесса.

Неожиданно император улыбнулся. Устало, но искренне.

— Спасибо! Я польщен! А вы — прощены. Вам не показалось забавным, что я в столь …эээ…неожиданной ситуации только что выразил свои эмоции на языке вашего мира, а вы сами — по-имперски?

— Показалось, — Вероника улыбнулась в ответ.

Действительно, забавно. Но она должна рассказать о том, что видела.

— Я нахожу, что Ваш язык в непредвиденных ситуациях гораздо более экспрессивен, и…как бы это выразиться…

— Лучше снимает стресс.

— Именно!

— Ваше ве…

— Есть еще одно! — Фредерика уже было не остановить, — Что-то про якорь…

— Ваше Величество! — испуганно взмахнула руками Вероника, — Ваше Величество… В моем мире это недопустимо в присутствии дамы…

— О! Простите меня! Я запомню, — император поцеловал руку принцессы.

Принцесса же стояла в глубокой задумчивости, но причиной была вовсе не бестактность императора. Якорь…море… Вероника посмотрела на императора и улыбнулась. Она знала, что нужно делать!

Вероника шла в их с Ричардом покои. Мимо темных портретов в массивных золоченых рамах, мраморных каминов, канделябров в виде бронзовых грифонов.

Удивительно, каким привычным, родным и домашним стал дворец за последнее время. Бедный. Сколько же ему пришлось пережить? Эти стены помнили и первый крик новорожденного, и последний стон умирающего. Они видели битвы магов, слышали звуки рояля, шептались с призраками, были вынуждены укрывать предателей и убийц, и не имели возможности утешить беззвучно рыдающих от боли и безысходности. А сегодня парадную залу засыпало песком мира Ваду, выбило окна…