Принцесса Клевская кивнула юноше. Затем, обращаясь к Ниссе, медленно произнесла:
– Миледи, вы очень добры, если сочувствуете моему положению. Теперь вы меня понимаете?
– Да, мадам, – ответила Нисса и снова присела в реверансе.
Принцесса обратилась к пажу:
– Кто она, Ганс? Я имею в виду – из какой она семьи?
– Леди Уиндхем – дочь графа Лэнгфорда. Семейство незнатное, но много лет назад ее мать была любовницей короля. Как мне говорили, это была добрая и нежная леди нрава тихого и скромного. Ее так и называли – «любовница-скромница».
– Ах, – судорожно выдохнула принцесса Клевская. – Возможно ли, Ганс, что эта девушка его дочь?
– Нет, мадам, это не так. Нисса родилась прежде, чем ее мать явилась ко двору. Она рождена в законном браке своих родителей.
– Скажи мне, Ганс, – продолжала принцесса, – почему эти леди смотрят на меня так странно? Эта леди Брауни, она просто разинула рот, когда увидела меня в первый раз! В чем дело? Знаю, что я одета не по английской моде. Мой наряд мог показаться ей странным, но дело не только в этом – я же вижу.
– Этот живописец, Гольбейн, ваше высочество… Он польстил вам, когда писал с вас портрет, – честно признался Ганс. – Он убавил вам росту и, кажется, смягчил черты лица. Должен предупредить, миледи, что король влюбился в ваш портрет.
– Вот как, – кивнула Анна Клевская. – Что ж, боюсь, ему придется принять меня такой, какая я есть. В конце концов, он далеко не молод, не правда ли, Ганс? – Она усмехнулась. – Ему повезло, что он вообще нашел невесту королевской крови. Как муж, он пользуется дурной славой. – Она снова усмехнулась. – Однако я буду с ним робкой и скромной, потому что никогда в жизни так не радовалась возможности уехать из Клеве, как радуюсь сейчас. С тех пор как умер наш отец, мой брат герцог сделался совершенно невыносим.
Нисса слушала, сделав большие глаза. Она почти ничего не понимала, потому что принцесса и паж тараторили так, что она за ними не поспевала, однако выхватывала из беседы то слово, то целую фразу. И Нисса поняла, что принцесса далеко не глупа и не лишена чувства юмора.
– Я помогу вам выучить английский, ваше высочество, – храбро сказала она.
– Отлично, – с улыбкой ответила принцесса. – Ганс, скажи леди Брауни, что мне понравились все фрейлины, но я счастлива, видя доброту леди Уиндхем, которая постаралась овладеть нашим языком!
Мальчик перевел слова своей госпожи и едва удержался от того, чтобы не рассмеяться, когда увидел, что почтенная дама с облегчением перевела дух.
– Вы так добры, ваше высочество, – сказала она.
Доброта – это, конечно, хорошо, но где юная женская прелесть, способная увлечь короля? Помоги нам всем Господь, подумала про себя леди Брауни. Что сделает король, когда увидит невесту? Снова присев в низком реверансе перед принцессой Клевской, она повела свой отряд вон из зала. Они семенили за ней, точно цыплята за наседкой.
– Богом клянусь, она безобразна, – объявила Анна Бассет, когда они очутились в надежных стенах отведенных фрейлинам покоев. – Толстая и дурно одетая.
– Королю хватит одного взгляда, чтобы отправить ее назад, – подхватила Кэтрин Бассет со злорадством в голосе. – Высокая и нескладная, точно аист. Совсем не то, что наша милая королева Джейн!
– Королева Джейн мертва, и вот уж два года, как похоронена, – заметила практичная Кэт Говард. – Величайшим достижением ее жизни было рождение нашего дорогого принца Эдуарда. В конце концов она надоела бы королю, и вообще эти Сеймуры совершенно несносны, как говорил мой дядя герцог Томас. Королю нужна новая жена и побольше сыновей!
– Что правда, то правда, – согласилась Кэтрин Кэри. – Но мне кажется, что эта принцесса ему совершенно не подходит. Бедняжка, она проделала такой долгий путь!
– Король уже далеко не в расцвете юных лет и не может рассчитывать на то, что сосватает молодую красавицу, – заговорила Элизабет Фицджеральд своим мягким, мелодичным голосом. – Конечно, леди Анна не очень похожа на свой портрет, но она кажется достойной дамой, и у нее добрые глаза.
– Чтобы завоевать Генриха Тюдора, одними добрыми глазами не обойдешься, – заметила леди Брауни. – А вы что скажете, леди Уиндхем? Вы ведь с ней говорили. Что она сказала?
– Я просто приветствовала ее в Англии, и она меня поблагодарила, – ответила Нисса. – Я предложила помочь ей овладеть английским языком. Кажется, она настроена дружелюбно и желает учиться, мадам. Мне она понравилась. Надеюсь, что она понравится и королю.
Им предстояло это выяснить довольно скоро, потому что королю не терпелось увидеть невесту, и он галопом вылетел из Хэмптон-Корта, чтобы, как он сам признался Кромвелю, «вскормить пламя любви» между ним и дамой, на которой ему предстояло жениться. Король смело и неожиданно для всех ворвался в зал епископского дворца, одетый в просторный плащ с капюшоном, который скрывал лицо. В руке он сжимал дюжину соболиных шкурок, которые собирался преподнести в дар принцессе. Но она, увидев его громоздкую, высокую фигуру в длинном черном плаще, закричала от страха и, схватив подушку, начала бить ею нарушителя спокойствия по голове. Король попятился, отбиваясь, – не очень обнадеживающее начало!
Ганс фон Графштейн поклонился королю и принес извинения.
– Она не поняла, что это вы, ваше величество. Позвольте мне объяснить.
Генрих нетерпеливо кивнул.
– Поторопись же, друг мой! Я с таким терпением дожидался приезда этой леди, что сейчас хочу поскорее с ней познакомиться. – Король силился разглядеть лицо девушки.
Юный паж подошел к принцессе.
– Ваше высочество, не пугайтесь. Это сам король, который решил вас удивить.
– Этот огромный лесной вепрь и есть король? – сказала принцесса, и подушка вывалилась из ее рук. Она пристально воззрилась на Генриха Тюдора, затем отвела взгляд. – Господь наш на небесах! За кого же я обещала выйти замуж, мой добрый Ганс?
– Миледи, вы должны приветствовать его, – взволнованно подсказал ей мальчик.
– Должна, значит, должна, – ответила она и присела в низком реверансе, склонив перед королем голову.
Что за милая скромница, решил король, и его настроение вмиг улучшилось. Она была напугана незнакомцем, но вела себя так отважно, а затем стала так очаровательно смиренна! Какое изящество манер, какое… Да, но какого роста эта женщина! Совсем не та, что на портрете! Генрих был шокирован, когда принцесса встала во весь рост и смело встретилась с ним взглядом.
– Добро пожаловать в Англию, мадам, – вот и все, что он сумел вымолвить, старательно скрывая охвативший его ужас.
Ганс фон Графштейн перевел приветственные слова короля принцессе.
– Поблагодари его от моего имени, Ганс, – ответила Анна Клевская, которая с разочарованием отметила, что при близком рассмотрении король оказался толст, как упитанный боров, готовый к убою. Когда он откинул плащ, под ним оказался роскошный наряд. Куда более модный и роскошный, чем она только могла вообразить. Ее собственный гардероб, несмотря на то, что на его создание ушла масса стараний и денег, ни шел ни в какое сравнение с королевским. Он казался неуместным и старомодным, даже фрейлины выглядели куда наряднее. Придется это исправить, но для королевы Англии это не составит никакого труда.
Преодолев изумление первой встречи, король сказал:
– Ганс, спроси принцессу, было ли ее путешествие приятным.
Черт, эта женщина невозможно высокого росту, а нос у нее точно башмак.
Паж перевел слова короля.
– Скажи ему, что прием, оказанный нам в Кале, превосходил пышностью все, что мне доселе приходилось видеть. Я благодарна английскому народу за теплые приветствия. Да, меня приняли хорошо. – Я ему не нравлюсь, про себя думала она, продолжая улыбаться. Придется держаться с ним легко и почтительно, иначе не сносить мне головы. Возможно, я даже сумею его покорить, вот только хочу ли я этого?
– Я тронут желанием принцессы поскорее до нас добраться, – сказал король.
Разумеется, ей не терпелось добраться сюда поскорее и связать меня брачными узами, думал про себя король. Они мне солгали! Они все мне солгали. Кромвель! Он жаждал этого брака и слышать не хотел о других претендентках. Он за это заплатит. И, если есть способ избавиться от этого кошмара, то, клянусь небесами, я его найду! Не позволю приковать себя цепями к этой уродине, хотя Гольбейна винить не могу. Он художник и видит сердцем.
