Как часто бывает в таких ситуациях, Макс не замечал того, что очевидно всем. Он считал меня лучшим другом, верным товарищем и ему казалось, что мы равны во всём, и я даже чуть лучше. Это лишь сильнее подкармливало моего внутреннего беса. Макс любил меня, как друга, а я завидовал ему чёрной завистью. Что говорить - я ненавидел его всем сердцем, но общался с ним, делая вид, что всё хорошо. Наверное, надеялся получить часть внимания других людей, которое всецело получал Макс. Да и не с кем больше общаться: старшие ребята на свои тусовки брали лишь Макса, и то иногда, а с малолетками считалось позорным водиться. Так я и мучился из года в год.

Нам было по четырнадцать, когда я обнаружил кое-что, доселе ускользавшее от меня. Я выяснил ахиллесову пяту Макса.

В тот день перевалило за тридцать градусов жары. Все задыхались, от земли шёл горячий воздух, а солнце норовило поджарить нас как цыплят на гриле. Мы с Максом оседлали велосипеды и поехали на дальнее озеро, потому что на ближнем собрались все кому не лень. Часа через полтора, мокрые от пота, задыхающиеся от жары, мы доехали до "волшебного источника".

Помню, как мы тогда удивились, увидев, что от озера поднимается пар - до такой степени оно нагрелось!

Не теряя ни минуты, мы скинули влажную от пота одежду и обжигая пятки о горячий песок, побежали в воду. Я вперёд Макса рыбкой нырнул в озеро и поплыл куда поглубже, зная, что там вода должна быть прохладней чем на мели. Когда мне стало хорошо и тёплая, но освежающая вода из изнывающего от жары зомби вновь превратила меня в человека, я заметил, что Макса рядом со мной нет. Он стоял по грудь в воде и робко ополаскивался. Я прыснул от смеха.

- Макс, ты чего там трёшься? Давай сюда!

- Не, нормально. Я тут постою.

- Да ты что?! Там даже малолетки не купаются! Здесь прохладнее! Айда на перегонки до камня поплывём. Кто последний, тот коровья лепёшка!

С гиканьем и смехом я поплыл, разбрызгивая вокруг себя литры воды. Макс даже с места не двинулся. Я доплыл до него и нетерпеливо потянул за руку.

- Ну же, пойдём!

Макс нервно, даже слегка злобно, вырвался из моей хватки - при его силище это раз плюнуть.

- Да что с тобой не так? Ты перегрелся?

- Мы же друзья? - Тихим незнакомым голосом спросил он.

- Ну да!

- Друзья доверяют друг другу тайны и никогда их не выдают, правда?

- Макс, в чём дело?

- Я хочу сказать... - Макс запнулся, нахмурился и поджал губы. Потом тихо и стыдливо произнёс - ... я боюсь воды. В детстве - мне было семь лет - я чуть не утонул. Папа чудом меня спас. Теперь я боюсь плавать хоть вроде, умею немного.

Услышав подобное заявление, я заржал. Великий и могучий Макс чего-то боится? Не в жизнь не поверю! Но по его лицу я понял, что друг не шутит и очень огорчён моей реакцией.

- Подожди, ты серьёзно?

- Говорю же, да! Не рассказывай никому, хорошо?

- Хорошо.

В тот день я понял, что у каждого из нас есть свои демоны. Сильный, красивый, успешный, умный - каждый чего-то боится. Любого можно напугать, вить верёвки, манипулировать его страхами. В этом суть наша и именно это в какой-то мере делает нас живыми - не боятся только мёртвые. Когда эта, по сути, простая истина пришла мне в голову, я поменял мнение о Максе. Он перестал казаться мне неким божеством, которому все поклоняются, а понял, что он тоже человек со своими страхами и сомнениями, и вроде бы я перестал ему так сильно завидовать, как раньше. И злость прошла.

А через год Макс перестал бояться.

Вспоминая, что случилось тогда, я сглотнул, жалея, что в запасе нет ещё одной последней сигареты.

Лето нашего с Максом пятнадцатилетия выдалось ещё более жарким чем предыдущее, если такое возможно, конечно. Макс, к моему удивлению, сам предложил поехать на озеро. На мой немой вопрос он ответил, что я должен помочь ему преодолеть страх. В следующем году он планировал поступить в военное училище, а там плаванье включено в обязательную программу. Он больше всего на свете мечтал стать военным, и, по его мнению, военные ничего не боятся. Мне оставалось лишь согласиться...

К реальности меня вернул звук капающей воды. Холодильник, невольно ставший моим палачом, начал своё дело.

Глаза с горем пополам привыкли к темноте, и я могу видеть хотя бы очертания предметов. По сути, этого достаточно: как-никак, я уже десять лет живу в этой квартире, сам делал в ней ремонт, поэтому ориентироваться в пространстве смогу.

Мысли о прошлом отвлекли меня от главного. Я уже до такой степени смирился со своей участью, что просто опустил руки, а этого делать нельзя. Воспоминания о Максе и его страхе почему-то вселили в меня уверенность. Сам не знаю почему, но я воспрял духом и у меня появились силы.

Только с чего начать? Электричества нет и не будет - это сто процентов, а потому идея включить холодильник может сразу идти лесом. Может, убрать воду тряпкой? Лёд в холодильнике не бесконечен: рано или поздно он закончится, как и вода, коей он станет. Мысль неплохая, даже отличная, только вот тряпки на кухне у меня нет. Как назло, позавчера я закинул кухонное полотенце в стирку, а новое повесить не удосужился. Жаль, что я с детства ненавижу занавески на кухне, - они быстро впитывают запахи и потом воняют. Значит, и эту идею в топку. Хотя...

Я снимаю рубашку, за ней футболку и стелю их: первую у холодильника, а вторую поближе к двери, ограждая соль. Остаётся следить и вовремя убирать воду в раковину! Какой я молодец!

Хорошо. Вот закончится вода и что дальше? Еда когда-нибудь закончится, тем более у меня её не так и много, положа руку на сердце. Одной водой проточной сыт не будешь. Что мне делать с мумией?

Я опять скис. Фитиль моих амбиций потух также быстро, как и загорелся. Мумия, словно почувствовала перемены в моём настроении. За дверью послышались шаги. Оно приближалось. Оно подошло к двери.

Тук-тук.

Аккуратный, чуть ли не интеллигентный стук.

Тук-тук-тук.

В моём животе образовывается чёрная дыра, пожирающая всё внутри. Мышцы разом все напряглись, дыхание участилось. Да, эта тварь знает толк в игре на нервах

Тук-тук. Тук. Тук-тук. Пауза. Тук.

Азбука Морзе мне незнакома, но я сильно сомневаюсь, что это она. Даже если совпадения есть, то случайные. Ясно, что мумия пытается вывести меня из равновесия. Это очевидно, но даже с пониманием этого страшно до одури.

Тук. Тук. Тук. Тук. Тук...

И так далее. Без пауз, даже коротких. Я стараюсь не обращать внимания, но удаётся с трудом.

Тупым истуканом я стою между дверью и холодильником, а в голове стучит загробная музыка, тризна по моей рваной душе: "Тук. Кап-кап". На прощание мне играют два музыканта-любителя: мумия и холодильник. Незамысловатый ритм вальса, искушающий своей простотой.

Тем временем страшная пустота сгущается, часы моей жизни своевольно замедляют свой ход и всё это под перестукивания мёртвого и неживого. Я слышу, как призраки ушедших в последний путь людей зовут меня в свои ряды; чувствую холодные как лёд пальцы на своей шее, морозное дыхание и убаюкивающую песнь смерти. Она тоже зовёт меня, она заждалась и уже готова принять в своё лоно, как некогда приняла Макса.

Невольно перед моим взором предстаёт то самое лето. Лето нашего пятнадцатилетия. Вот мы с Максом едем к озеру, выжимая из своих велосипедов по максимуму. Скорость дурит голову, встречный ветер приятно холодит потные лица. Мы смеёмся жизни! Этой прекрасной беззаботной жизни!

Мне особенно хорошо, ведь меня попросил о помощи никто иной, как сильный и умелый Макс! Макс, который, как и я, тоже чего-то боится. Я счастлив этому, потому что уже не могу называться просто чьей-то там тенью. Через полчаса мне предстоит стать наставником и духовным целителем.

Я смотрел на Макса - смеющегося, расслабленного, спокойно чувствующего себя за рулём велосипеда и не мог поверить в то, что происходит. Мы едем купаться, мы едем исправлять последний его изъян. А надо ли мне это?