Злость колючими пальцами мучительно сдавливала горло Риммы, пока из ее глаз не потекли горячие слезы.

Если бы сейчас кто-то спросил у нее, почему она плачет, то, вероятно, ответ прозвучал бы нелепо и неубедительно. По большому счету, она и сама не понимала, почему ей так грустно среди всей этой красоты. Чего-то ей, как всегда, не хватало.

Чего?

Как только в комнату проникли первые солнечные лучи, Рима открыла глаза. Улыбнувшись, она осмотрела уютный номер и потянулась. Едва проснувшись, она тут же почувствовала, что сегодняшний день будет необыкновенным.

– Глеб! – бодро позвала Римма и начала тормошить мужа, закутанного в толстое одеяло. – Просыпайся, лентяй!

– Который час? – сонно пробормотал он, не отрывая головы от большой подушки. – Еще совсем рано…

Взяв с тумбочки часы Глеба, Римма посмотрела на циферблат.

– Половина восьмого, – улыбнулась она. – А это значит, что через полчаса начинается завтрак.

– О нет! – простонал Глеб, и его макушка скрылась под одеялом. – Дай мне хотя бы сегодня выспаться, любимая.

– Всю жизнь проспишь, соня! – Римма со смехом сдернула одеяло с Глеба. – Вставай, вставай! У тебя есть ровно десять минут, пока я буду умываться. И ни минуты больше, – добавила она с шутливой строгостью. – А то все пропустишь. И завтрак в том числе.

С этими словами она ловко соскочила с кровати и вприпрыжку направилась в ванную комнату.

Зал ресторана, где кормили завтраками, был невелик, но светел и красив, как все в этом отеле. Клетчатые красно-белые скатерти придавали интерьеру душевности. Пахло кофе и свежей выпечкой.

Наполнив тарелки, они направились к выбранному Риммой столу возле панорамного окна, из которого открывался прекрасный вид на горы. Однако любоваться величественными снежными пиками, озаренными утренним солнцем, было некогда.

– Что ты себе взял? – Римма подалась вперед, заглядывая в тарелки мужа. – Круассаны, хамон, яйца, конфитюр… Еще и две булочки прихватил. – Она укоризненно покачала головой. – Бери пример с меня. Смотри: только кофе и штрудель.

– Штрудель полит ванильным сиропом? – оживился Глеб. – Не пробовал такого никогда. Сейчас наверстаем.

Не дожидаясь ответа, он вскочил с места и направился к прилавку с десертом. Вернулся он очень скоро – довольный, предвкушающий удовольствие от десерта.

– Глеб, – многозначительно произнесла Римма. – Не слишком?

– А? – Он прикинулся непонимающим.

– Я думала, ты здесь похудеешь, а ты решил еще пару килограммов набрать?

– Худеть нужно дома, любимая, – отмахнулся Глеб, придвинув к себе тарелку. – А здесь слишком много всего необычного.

– Что же ты не худеешь дома? – холодно поинтересовалась Римма.

В следующее мгновение ее лицо вытянулось от удивления. Она даже не услышала ответа Глеба, сосредоточившись исключительно на вошедшем в зал мужчине.

Это был высокий стройный молодой брюнет, одетый в темно-синий свитер поло и отлично сидящие джинсы. Лицо у него было узкое, с четко обозначенными скулами и маленькими, аккуратными ушами. И весь он выглядел аккуратно, опрятно, подтянуто.

Подойдя к шведскому столу, он, словно нехотя, прошелся вдоль стойки, разглядывая угощения. Немного подумав, положил на тарелку вареное яйцо и ломтик тоста. В той же неспешной, несколько вальяжной манере он направился к своему столику. Устроившись, открыл газету и углубился в чтение.

– Ты слышала, что я говорю? – повысил голос Глеб.

Римма посмотрела на мужа. Ее взгляд был слегка затуманен, словно она только что пробудилась.

– Что? – переспросила она.

– Я говорю: дома надо будет серьезно спортом заняться.

– Да. Займись, правильно.

Он попытался проследить за ее ускользнувшим взглядом.

– Ты кого-то увидела?

– Нет. – Римма сунула в рот кусочек штруделя и принялась механически жевать. – Просто задумалась.

– О чем? – поинтересовался Глеб, азартно орудуя ножом и вилкой.

– Просто.

Она съела еще немного штруделя и запила кофе.

– Ну как? – поинтересовался Глеб, с аппетитом жуя. – Вкусно?

– Очень, – кивнула Римма, вставая из-за стола. – Но я уже наелась, так что ты завтракай без меня.

– В номере подождешь?

– Не хочу терять время. Пойду кататься.

– Без меня?

– Ты тоже подтягивайся.

– Что-то не так? – Глеб перестал жевать, в его глазах появилось беспокойство. – Мне пойти с тобой?

– Нет! – торопливо возразила Римма. – Я просто хочу подышать свежим воздухом.

Глеб недоуменно пожал плечами и остался за столиком.

Римма покинула зал походкой, которую принято называть летящей.

Прежде чем отправиться дальше, Римма некоторое время постояла у выхода из отеля, закрыв глаза и глубоко дыша.

«Неужели это он? Неужели Дима? – размышляла она, прикусив губу. – Просто невозможно, нет, невозможно. И все-таки это он. Он, он!»

Неспешный молодой человек в темно-синем поло оказался первой любовью Риммы. И, как ни странно, взаимной. Но все же несчастной.

Им с Димой было тогда по семнадцать лет. Идеальный возраст для первой любви, глубоких чувств и не менее глубоких душевных ран. Ран, о которых мы легко забываем, но так же легко вспоминаем. Они остаются с нами до конца. И их не залечить, не забыть.

Классический случай, когда школьники горячо влюблены друг в друга и мечтают пожениться, едва достигнув совершеннолетия. Но это планы. А в реальности нет ничего, чтобы воплотить их в жизнь: ни работы, ни опыта, ни жилья. А самое главное – нет желания родителей поддержать и помочь. Многие проходят через подобное, но, переболев, выздоравливают, как будто после гриппа. Римма тоже выздоровела, но сейчас поняла, что ничего не забыла.

Римма была девочкой из хорошей семьи, и на нее возлагались большие надежды. Отличница, прекрасно играла на пианино, пела, танцевала, с легкостью решала самые сложные задачки по алгебре и делала успехи в физике. А Дима рос в сложной семье: пьющий отец, мать, которой нет дела до детей, и незамужняя сестра с маленьким ребенком. Все это, конечно, сказалось на характере и поведении Димы. Он дрался, был агрессивен со сверстниками и никого не пускал в свою душу. Учился он нехотя, ему не давались даже самые простые предметы. Зато он прекрасно играл на гитаре и занимался резьбой по дереву.

По непонятной причине между хорошей девочкой и плохим мальчиком зародилась дружба, которая немного позже переросла в любовь. Учителя били тревогу, докладывали родителям Риммы, жаловались и предупреждали, что Дима – это ее погибель. Родители запрещали, ругали, но ничего поделать не могли.

Пока не прозвучал последний школьный звонок. Ведь у всего бывает свое начало и свой конец.

В том далеком году родители устроили Римму в дорогой университет, чтобы ее окружали сокурсники из обеспеченных семей. Они едва ли могли себе позволить такое дорогое обучение, но чего не сделаешь ради любимой дочки.

Дима же не поступил не то что в вуз, даже в техникум: он не мог похвастаться ни хорошими оценками, ни деньгами. Однако Римма по-прежнему была влюблена в этого парня. Ей хватало песен в ее честь, хватало запретных и таких сладких поцелуев на лестничной площадке. Тогда родители стали лезть из кожи вон, зарабатывая деньги и беря взаймы. Они покупали дочке самую лучшую одежду и дорогие украшения, чтобы она почувствовала, насколько Дима не соответствует ее статусу. И наконец добились своего. Римме стало стыдно приглашать Диму в свою компанию. Постепенно, шаг за шагом, влюбленные отдалялись друг от друга. А затем в ее жизни появился Глеб с собственным бизнесом и автомобилем. Родители вздохнули с облегчением и принялись раздавать долги, накопленные за несколько лет.

Поначалу Римма вспоминала о Диме. Она жалела его и по-прежнему любила, но перестала видеть перспективы совместной жизни. У них были разные цели и разные пути. Песен в подарок стало мало, когда вдруг выяснилось, что мужчины могут дарить золотые украшения и меха.