— Тогда ублюдку конец, — довольно заключила Марта. — Хорошо, держите меня в курсе. И, Страм, не вздумайте больше пропадать!

— Могу хоть сейчас на Библии поклясться, миссис…

Он не успел договорить, Марта Майерс уже повесила трубку.

Кое-чего Эрик ей всё-таки недоговорил. Все кадастровые документы были либо у самого Прескотта, либо у его адвокатов, либо в мэрии. Первые два варианта им были быстро отметены, а вот достать нужные бумаги у государственников он всё же попробовал. Как и ожидалось, местные чиновники были у Шона в кармане, и подпускать Эрика к чему-либо отказались даже на пушечный выстрел. Окружной прокурор Эмбер, которого все местные уважали за то, что за последние несколько лет он засадил почти всех наркоторговцев Аркадии и окрестностей, и тот не пошел ему навстречу. То ли даже его железная рука оказалась не против легких денег, то ли ему просто не было дела до подковерных интриг против местного олигарха.

Поведя своё расследование в этом направлении, он зашёл в тупик, после чего на протяжении долгого времени занимался тем, что задорно пропивал, прокуривал и протрахивал свою предоплату. Аркадия была городком маленьким, а потому цены тут были самые демократичные. Однако, о слежке за стройкой Pan Estates, что должна была начаться уже сегодня, он не соврал. В этой дыре было настолько скучно, что наблюдать за огромной строительной техникой, сминающей перед собой красоты природы, было соразмерно походу на хорошее кино. К слову, кинотеатра он в городе так и не нашёл. И как только местные не вешались?

Ещё раз скептически осмотрев свои скромные, заваленные мусором владения, Эрик тяжело вздохнул и решил, что сегодня — отличный день, чтобы снова взяться за ум. Всё же за сорок девять лет жизни он умудрился не потерять хватку, и когда мог заставить себя шевелиться — работал на славу. Несмотря на кажущийся тупик, варианты еще оставались.

Он вежливо спровадил Дженнифер, твёрдо решив, что в ближайшее время откажется от её услуг, побрился, приведя лицо в относительный порядок, вынес мусор, который мешал нормально ходить по комнате, оставив, впрочем, ещё целую кучу всякого хлама лежать по углам, посчитав, что это приемлемый «аккуратный беспорядок». Когда речь дошла до уборки одежды, Эрик устало осмотрел её, почесал щеку, потянулся, хрустнув затёкшими суставами, и забил на дальнейшую уборку. Работа звала его.

Когда он изучал досье семьи Прескоттов, то чуть было не сблеванул от этой видимой безупречности, которая вырисовывалась судя по имеющимся данным. Прямо-таки ангельское семейство меценатов и благодетелей. Когда у богачей подобная биография — копай глубже и жди беды. Вот Эрик и раскопал. Как ни странно, жертвой его пристального внимания в итоге оказался не Шон, и не его жена Кэролайн, а их сын — Нейтан. Конечно, в школьном досье ректор тщательно вылизывал парню задницу, однако, задабривая персонал местной больницы всеми доступными ему способами, он выведал, что парню несколько лет назад не раз выписывали направления к психиатру, которые, похоже, полностью игнорировались его родителями. Если парень и впрямь был нестабильным ребенком, то на него можно было надавить. Что, если он не в ладах со своей семьей и не прочь насолить предкам? Или просто окажется ведомым? Или быстро сольется под грузом какого-нибудь компромата? Наркотики были самым простым вариантом. Эрик прекрасно знал, что в городках вроде этого, где посреди захолустья отгрохали престижную академию, каждый третий студент баловался чем-нибудь эдаким. А уж местный золотой мальчик делал это с вероятностью, близкой к ста процентам.

Следуя этой логике, Эрик и оказался в коридоре общежития для мальчиков. Пробраться в кампус труда не составило — днём взрослых туда пускали без вопросов, обычно это были родители и друзья учеников из местных, все друг друга знали, а если не знали, то думали, что просто кого-то забыли.

Внутреннее убранство не давало поводов для разочарования. Медленно прохаживаясь по коридору, Эрик подмечал разрисованные просто в хлам различными граффити стены, даже схема пожарной эвакуации, вместо пути к спасению поведала ему о том, в каких комнатах тут живут пидоры. Спойлер — в каждой. Причем, имена прошлых владельцев бережно сковыривались ключами и расцарапывались канцелярскими ножами, после чего оперативно заменялись на новые.

— Ты что тут забыл, старик? — резко просил его высокий черноволосый красавчик, носивший майку с символом, очевидно, какой-то спортивной команды, и надписью, гласившей, что Бигфуты рулят.

— Да вот, ищу своего приятеля, Нейтана Прескотта, знаешь такого, братан? — посмотрев на здоровяка снизу вверх, дружелюбно поинтересовался Эрик.

— А, так ты из этих его… — парень не договорил и кивнул, — за углом, в сто одиннадцатой.

— Он сейчас у себя?

— Не-а, тусуется тут рядом, с подружкой, — он задумался, — фотографируют что-то для учёбы, кажется.

— Так лето же.

— У нас команда и летом тренировки устраивает, — парень пожал плечами, — А их учитель фотографии устроил дополнительные занятия для самых упертых.

— Теперь это уже школьный предмет? — усмехнулся Эрик.

— Согласен, чушь какая-то, — согласился здоровяк, — чего там уметь? Я сейчас иду в учебный корпус, могу позвать его, если…

— Спасибо, не надо, я подожду. Не хочу отрывать этого прекрасного юношу от занятий.

— Прекрасного юношу? Прикалываешься, что ли? — парень поморщился так явственно, что последние сомнения Эрика насчет прилежности Нейтана развеялись за секунду.

— Конечно, — засунув руки в карман длинного серого плаща, который он не снимал даже в такую жару, улыбнулся Эрик и благодарно кивнул.

Дойдя до комнаты под номером сто одиннадцать, он сразу понял, что парень его не обманул, направив сюда. На белой доске, которая висела рядом с каждой дверью, чтобы ученики могли оставлять на ней какие-то послания, размашистыми черными буквами было написано: «Прескотты рулят». Эрик был уверен, что в стоявшем по соседству женском общежитии эти доски использовались по назначению, не давая бедным стенам страдать под тяжестью маркеров и баллончиков с краской. Здесь же буйным головам одних их было явно не достаточно. Он и сам жил в подобном месте, когда был студентом, так что хождение по кампусу навевало приятную ностальгию. Дикая юность. Как давно она окончательно выветрилась из его жизни?

Не особо на что-то рассчитывая, Эрик покрутил дверную ручку. Конечно, заперто. Посмотрев по сторонам и прислушавшись, не идет ли кто, он достал отмычку и начал прощупывать замок. К счастью, в дверных ручках те были до смешного простыми.

Когда Эрик оказался внутри, то ему сразу же захотелось выйти обратно. От увиденного он аж присвистнул.

В отличие от коридора общежития, да и, чего греха таить, его собственной комнаты, жилище Нейтана Прескотта было аккуратным и ухоженным. Постель застелена и заправлена, пол чистый, мусорная корзина пустая, вещи разложены по полкам ровными стопками. Учитывая остальное содержимое, эта щепетильность только прибавила еще большей жути.

Почти все предметы, включая ковёр и мебель, были либо черного, либо стального цвета. Рядом с черным кожаным диваном на высоком штативе стояла камера, которая с виду стоила половину тех денег, что выделили ему родители Саманты Майерс. Книги были либо о фотографии, либо о психологии, а немалая коллекция фильмов даже беглым взглядом по названиям вызывала смущение. И всё же это было не главным. От чего Страму сразу же стало не по себе, так это от постеров, которыми были завешаны почти все стены, выступая какой-то креативной бдсм-заменой обоев. Содержание каждого изображения сводилось либо к тому, что кому-то больно, либо к тому, что кто-то причиняет боль, либо ко всему сразу. Жемчужиной этой жуткой коллекции стала полутораметровая, повешенная в рамочке картина, на которой обнаженная женщина ела собственные внутренности из распоротого живота. От натуралистичности Эрика едва не вырвало. Несмотря на характер своей работы, ему редко доводилось сталкиваться с чем-то эдаким.