Однажды мы встретимся снова, и если вдруг я буду смертельно болен, тебе лучше быть готовым вылечить меня, даже если ты хочешь стать детским врачом или неважно кем — меня не волнует, ты всё ещё будешь нужен мне, слышишь? Так что работай усердно, и мы встретимся, Доктор Пак.

От придурка, в которого ты влюблён.»

Чимин роняет тонкий лист и щёку кусает, чувствуя, как тёплые капли падают прямо на его руки.

Парень смеётся про себя, хмыкая и вытирая слёзы. В его сердце возникает странное чувство, когда он прислоняется к изголовью и смотрит в окно. Он видит вазу с подснежниками, подаренную Юнги, и ненавидит то, как чувствует себя в этот момент. И его раздражает Юнги, который оказался прав касательно слёз.

Юнги оказался полностью прав также и в том, что это не конец для них, это только начало. Свежее, новое начало, когда они снова встретятся, как Пак Чимин и Мин Юнги. Их прошлое будет оставлено позади, заперто глубоко в сердцах, как извлечённый урок, который когда-то будет рассказан молодым, когда придёт время.

— Боже, Юнги, я ненавижу тебя.

Чимин усмехается, улыбаясь, и больше не было никаких слёз, только пришедшее на их место счастье.

— Полагаю, я не могу отступить сейчас.

========== The last. ==========

Впервые в жизни Пак Чимин влюбляется в весну или даже, можно сказать, в лето. Он смотрит на бескрайнее синее небо, парящее над ним, слышит чириканье птиц, купающихся в солнечных лучах, сидящих на ветках деревьев и напевавших какую-то колыбельную — всё это происходит, пока парень направляется к входной двери церкви. Замок ангелов, как маленькие детки любят называть его.

Чимин никогда не был верующим человеком, не считал каких-либо Богов реальными, но он верил в надежду и в силу, которую они вселяют в сердца людей.

Необычные угловатые статуи встречают его, когда он замечает алтарь, свечи, разукрашенные огромные стёкла, и эта картина не могла не вызывать трепет внутри него.

Будет ли странно упомянуть, что он чувствовал себя обязанным упасть на колени и признаться во всех своих неправильных поступках, едва он ступил за порог этого места? Даже для человека, который не признавал понятие «грех», Чимин чувствует на себе силу этого места.

— О, Чимин? Редко тебя здесь увидишь в последнее время.

Чимин тут же отрывает свой взгляд от распятого человека, символизирующего жертву — Иисус Христос.

— Ах, сестра, рад снова видеть Вас, как Ваши дела?

Парень приветствуется вежливо и улыбается тепло, протягивая руку женщине в чёрном.

— Я отлично справляюсь для человека, который только стареет с каждым днём, — усмехается женщина, протягивая руку парню в ответ, который улыбнулся её лёгкому юмору.

— Полагаю, ты снова приехал в гости к детям? — монахиня ведёт Чимина во двор, находящийся за церковью.

— Да, прошло некоторое время с тех пор, как я навещал их в последний раз, и я также купил им угощения, — парень поднимает сумку с конфетами и игрушками. Пак знает, как маленькие дети здесь любят получать подарки.

Женщина кивает, улыбаясь, прекрасно зная о чрезмерной доброте и мягкой душе человека перед ней, потому что кто еще захочет посещать приют в свой выходной? Тем более Чимин, который всего себя отдаёт работе в больнице.

— Тебе нравится баловать их?

Чимин улыбается.

— Нравится, потому что это делает меня счастливым.

— РЕБЯТА, РЕБЯТА! УГАДАЙТЕ, КТО ЗДЕСЬ!

— КТО-КТО-КТО?

— ЭТО САНТА!

— Почему он здесь?! Рождество ведь ещё не наступило…

Чимин смеётся, когда вокруг него, словно магниты, толпятся маленькие дети.

— Чжиын, ты глупая. Это не Санта.

Мальчик, стоявший в стороне, обратился к девочке, которая держала в руках очаровательного плюшевого поросёнка и прыгала от радости, тут же недоумевая от чужих слов.

— Что ты такое говоришь, как это не Санта… помнишь, он приходил к нам в прошлый раз и дарил подарки на Рождество! — рассуждает девочка, поворачиваясь к Чимину, который смиренно улыбается. Сложно объяснить некоторым детям, что Санта на самом деле…

— Санты не существует, дубина.

.

Мальчик дразнит, наблюдая за тем, как девочка с остальными ребятами чуть ли задыхаются от ужаса, и в этот момент их мирная идиллия рушится, потому что Чимину приходится изо всех сил успокаивать детей.

— Всё в порядке, всё в порядке, тише, не плачь, может я и не могу быть Сантой, но, по крайней мере, я могу навещать вас в любое время, и всегда буду приносить подарки!

Чимин наклоняется, приседая на колени и встречаясь с заплаканными детскими глазками и их шмыгающими носиками. Через несколько минут малыши внимательно наблюдают за тем, как парень открывает свою сумку с сокровищами. В одно мгновение они позабыли обо всём и уже улыбались ярко, не прекращая перешёптываться, но терпеливо ждали, чтобы их Санта раздал подарки.

— Спасибо! — кричат они в унисон, тут же принимаясь шуршать упаковками от игрушек и фантиками от конфет.

Пак поворачивает голову и встречается взглядом с мальчиком, одиноко сидящим под деревом в сторонке и бросающим на него недовольные взгляды. Чимин решает подойти.

— Это тебе.

Мальчик косится подозрительно на конфету в руках старшего, но в конце концов перестаёт хмуриться и тоже становится жертвой угощения. Он смиренно хватает её из рук Чимина.

Парень наблюдает за тем, с каким энтузиазмом малыш раскрывает фантик и тут же съедает конфету. Чимин решает присесть рядом и вдруг чувствует, как мальчик поглядывает на него с осторожностью.

— Знаешь, тебе не стоило так просто рушить чужие мечты, — хихикает Пак, пока ребёнок замирает и тут же отрывает взгляд от старшего. Он отворачивается всем телом, полностью игнорируя слова Чимина и его присутствие в целом.

— Ты зол на меня, потому что я забрал малыша Уджи? Ты будешь немного счастливее, если в следующий раз я возьму его с собой?

Чимин посмеивается, а мальчик, наконец, поворачивается, смотря Чимину прямо в глаза.

— Правда?

В его взгляде нескрываемая надежда, поэтому Чимин наклоняется и треплет ребёнка по волосам.

— Конечно, — Чимин улыбается, и мальчик просто продолжает есть свой леденец, махая ногами вверх-вниз, пока они просто наблюдают за тем, как другие дети наслаждаются сладостями.

— Если ты заставишь Уджи плакать, я не прощу тебя. Просто говорю.

Чимин поворачивается, чтобы взглянуть на ребёнка рядом с ним, но тот лишь губы сжимает и, спрыгивая с невысокой скамейки, направляется к остальным детям, оставляя Чимина в тишине.

Конечно, он не сделает ничео подобного, он ведь спас мальчика.

— И каково это, наблюдать за детьми в палатах?

Монахиня ставит чашку с горячим чаем на стол перед Чимином, который всё это время сидел под тенью дерева и изредка бросал взгляды на детей, играющих под солнцем. Вдруг он вспоминает о больных детях, которых каждый видит в больничных палатах, и немного грустнеет.

— Всё в порядке, просто… иногда это немного грустно.

Младший молча делает глоток чая.

— Неудивильно, — сочувствует женщина, следом за парнем бросая взгляд на детей, которые резво носились по кругу во дворе и улыбались так ярко, что затмевали утреннее летнее солнце.

Чимин тяжело вздыхает.

— Я знаю, что это моя работа, лечить детей, но иногда это действительно сложно. Знаете ли Вы, как невыносимо больно говорить им о том, что им осталось недолго жить? Или что они не смогут ходить уже в возрасте десяти лет? Или не смогут говорить? Несмотря на то, как я тружусь ежедневно, не покладая рук, чтобы помочь этим детям, сестра, это всё ещё очень душераздирающе, когда я понимаю, что не могу им ничем помочь.

Чимин чувствует, как его собственные пальцы начинают дрожать, он помнит каждый раз, когда не смог спасти жизни детей, истекающих кровью, со сломанными хрупкими конечностями. Чимин знает, что он всего лишь человек, и что для спасения чужих жизней нужно сделать очень много. Но разве он не гений, не талантливый молодой врач? Он должен спасать их. Тем не менее ему не всегда удавалось это сделать.