— Ч-что ты-

— Давай сверху, — говорит Юнги, массируя ладонями аппетитные бёдра Чимина, пока брюнет вздрагивает от всех этих действий.

— Сделай это в собственном темпе сегодня, — почти шепчет Мин, помогая младшему руками. — А ещё, потому что я, не-ах, чёрт! Не хочу причинить тебе боль, ты ещё восстанавливаешься, блять, — Юнги сильно кусает губу, когда чувствует жар внутри узкого чужого тела, Юнги клянётся, что даже если сойдёт с ума от удовольствия, по-прежнему будет желать, чтобы этот момент длился вечно.

Пусть Чимину и выпала возможность двигаться в своём темпе, он всё равно хотел угодить Юнги — отдать ему всего себя, и именно поэтому Чимин старательно двигал бёдрами в одном ритме со старшим.

Его усилия были вознаграждены низкими стонами и ругательствами, срывающимися с губ человека под ним, и красными полосами на собственных бёдрах.

Чимин чувствует, как Юнги становится больше внутри него с каждым толчком, если это возможно конечно, но, Боже, Чимин ощущает его каждой клеточкой своего тела. Это просто безумно.

— Чёрт-Что ты творишь со мной, Пак Чимин-

Юнги рычит, хватаясь за гибкую талию младшего, но не слишком сильно. Однако как же трудно сдерживаться с Чимином, сжимающемся вокруг него так сильно. Юнги вздрагивает.

Пак старается растянуть этот момент, потому что не хочет, чтобы это удовольствие прекращалось. Он останавливается на мгновение, переводя дыхание, смотрит, как вздымается грудь Юнги, и наклоняется, тянется рукой.

И он слышит, чувствует сердцебиение своей ладонью, ощущая разливающееся в груди тепло.

Брюнету внезапно спросить хочется: «Теперь ты живёшь ради меня? Дышишь ради меня? Твоё сердце бьётся для меня?», но по какой-то причине, часть Чимина внутри всё ещё сомневалась, и он убрал руку. Воспоминания о прошлом ранили, словно шипы на стебле красивой розы.

Юнги практически чувствует внезапное колебание и мелькнувший в чиминовых глазах страх, поэтому он мгновенно тянется за чужой рукой, крепко сжав и переплетя пальцы, словно они создают что-то запретное, священное. Мин подносит их пальцы к губам и оставляет на них лёгкий нежный поцелуй.

— Для тебя, Чимин. Для одного тебя.

И что-то тёплое мелькает в глазах старшего. Чимин чувствует, как в очередной раз сжимается сердце и полностью забывает, что это такое — жизнь без Мин Юнги. Удивительно, как он дожил до этого момента.

Вдруг словно маленькие острые шипы прошлого исчезли, и у Чимина не осталось ничего, кроме прекрасной розы именуемой «Мин Юнги», и не было момента лучшего, чем этот.

Старший садится и целует слёзы, стекающие по покрасневшим щекам младшего. Внезапно Юнги почувствовал какую-то сильную радость, но только слабо покачал головой.

— Советую тебе прекратить, потому что это плохо сказывается на моём сердце, — Юнги усмехается, получая ослепительную улыбку в ответ, как вдруг старший меняет их позиции.

Помня о физическом состоянии Пака, Юнги осторожно толкается в него, в то время как Чимин полностью принимает старшего, даже имея наглость просить большего.

Их дыхание становится напряжённым, и Чимин чувствует, что уже на грани, ощущая волны удовольствия, рвущиеся наружу стоны, когда Юнги, наконец, начинает толкаться резче и глубже, посылая приятные разряды по всему телу.

— Чимин, дерьмо, посмотри на меня, — Мин хватает парня за подбородок, не желая прерывать зрительный контакт. Чимин стонет от тёмного взгляда, пропитанного желанием.

— Юнги, глубже, глубже.

Чимин стонет, когда Юнги толкается в него последний раз и падает на младшего, который только хихикает и с радостью принимает его в свои объятия, слушая тяжёлое чужое дыхание.

Они лежат так некоторое время, настолько близко, что без проблем слышат их сердцебиения. В итоге, Юнги встаёт, чтобы прибрать устроенный беспорядок, после чего тут же возвращается в постель к младшему, позволяя Чимину уютно устроиться в его объятиях, и это, на самом деле, удивило Юнги, потому что он никогда ни с кем не обнимался. Но с Чимином всё по-другому. Впервые.

— Я не знал, что ты умеешь петь, какого чёрта вообще? — возмущённо заявляет Юнги, смотря на то, как Чимин проводит пальцами по его татуировкам на руках.

— Я и сам не знал, на самом деле. Но Хосок в прошлом часто донимал меня этим, предлагал стать трейни, — младший улыбается, глядя на Юнги. — Ну, я никогда не считал, что был хорош, да и интереса это у меня не вызывало, если честно. Плюс мысль о том, что тысячи незнакомцев будут просто стоять и слушать меня, пугает, — признаётся Пак, отрывая взгляд от Юнги и устраиваясь на груди старшего. Слушая размеренное сердцебиение.

Юнги наклоняет подбородок к младшему и вздыхает.

— Но ты сделал это для меня сегодня. Спасибо.

Самое простое «спасибо» действует на Чимина как колыбельная, из-за чего младший, улыбаясь легко, закрывает глаза.

Юнги хочет, чтобы они могли лежать вот так вечно, но действительно ли существует это «вечно»? Особенно для него? Для них?

— Чимин… Я-Мы улетаем завтра.

Старший выдыхает, наблюдая за Чимином, глаза которого всё ещё закрыты. Он почти подумал, что младший заснул, как вдруг почувствовал, как Чимин лишь крепче обнял его.

— Я знаю, Юнги, я знаю.

Юнги наклоняется ближе к парню, обнимает ещё крепче и игнорирует лёгкую боль в сердце.

— Чимин, ты подождёшь меня?

Предложение парит над ними и ощущается бомбой замедленного действия.

Но это же Чимин. Он всегда будет рядом. Брюнет кивает молча, и Юнги продолжает говорить.

— Если ты подождёшь меня, я буду ждать тебя, Чимин. Я не хочу, чтобы ты бросил всё, что имеешь здесь, просто чтобы вернуться со мной. Я не могу просить о таком. Поэтому я буду ждать до тех пор, пока ты не будешь готов вернуться в твой настоящий дом. А там, где ты, и мой дом тоже, — шепчет Мин, перебирая пальцами чёрные пряди, стараясь отпечатать в памяти каждую деталь внешности парня.

Они ждали годы, а Чимин и подавно, так что ещё пару лет ничего не значат. Время больше не препятствие для них.

— Я скоро вернусь. Понимаешь, как бы мне не нравилось здесь, я никогда не чувствовал себя как… дома, — Чимин улыбается горько, и в этот миг сердце Юнги снова сжимается. Как же Юнги хочется в подобные моменты быть обычным взрослым, работающим в очередной компании, и возвращаться к любимому каждый вечер, где он бы не был айдолом, который постоянно находится под прицелом камер.

Юнги знает, что Чимин одарён, талантлив. Что у него тоже есть мечта, которую он хочет достичь, да и у самого Юнги впереди долгий путь. Поэтому очевидно, что они вынуждены снова быть разделены, но на этот раз в их изувеченных сердцах есть любовь.

Однажды они будут полностью готовы, они снова встретятся и, когда придёт время, пройдут вместе через все трудности по этому цветочному пути.

На следующее утро Чимин просыпается в пустой кровати, и он правда пытается не волноваться, но сердце всё равно стремительно теряет недавно переполняющее его тепло. Это похоже на то, как если бы вы любили езду на огромной скорости, а затем, замедляя движение, чувствовали, что-то не так, что-то неправильно, что хочется вернуть всё назад.

— Юнги?

Голос парня дрогнул, и в ответ он получил лишь тишину с ярким утренним светом в придачу.

Так одиноко, и даже несмотря на то, что Чимин считал себя привыкшим просыпаться в одиночку, он чувствует, как навязчивые воспоминания о прошлом всегда будут как-то влиять на него, хочет он этого или нет.

Чимин смотрит в сторону, замечая лист, торчащий из одной из книг на тумбочке, и тут же тянется к ней, чтобы прочитать. Думать, что он уже потерял мужчину, просто увидев нацарапанный на листе знакомый почерк, было чем-то невероятным, но и неудивительным на самом деле.

«Дорогой Пак Чимин,

Мне жаль, что ты снова проснулся один, и я надеюсь, что ты не плачешь прямо сейчас, но, зная тебя, это, наверное, и происходит.

Но даже несмотря на это, я не собираюсь прощаться, Чимин, потому что это вовсе не конец для нас.