- Страх – явление вымышленное, Дил Баадур, он живёт лишь в твоём разуме, впрочем, как и всё остальное. Наши мысли формируют то, что мы принимаем за реальность, - сказал он.

- В данный момент мой мозг сосредоточен на яме порядочной глубины, учитель, - прошептал его последователь.

- А мой прокладывает через неё весьма надёжный мост, - возразил лама.

И, махнув рукой, он попрощался с молодым человеком, который остался ждать на снегу, а сам сделал шаг в пустоту, нащупав правой ногой центр деревянного шеста, и буквально за долю секунды толкнулся вперёд, чудом достигнув левой ногой противоположного края.

Дил Баадур повторил манёвр значительно медленнее и с меньшим изяществом, однако ж, ни единым жестом не выдал свои трясущиеся поджилки.

От внимания наставника не ускользнула его блестящая, влажная от пота, кожа. Оба в спешке оделись и зашагали дальше.

- И далеко мне до вас? – захотел узнать Дил Баадур.

- Возможно.

- Будет ли легкомысленно с моей стороны попросить вас не отвечать мне больше вашим вечным «возможно», учитель?

- Возможно, и будет, - улыбнулся Тенсинг, а после некоторой паузы добавил, что, согласно написанным на пергаменте инструкциям, следует двигаться на север. Так, самый трудный участок пути ещё впереди.

- Вы видели Йети, учитель?

- Они такие же драконы, выпускают огонь из ушей и имеют по четыре пары лап.

- До чего ж странно! – воскликнул молодой человек.

- Ну, сколько раз я тебе говорил, что не стоит верить всему тому, что ты видишь? Ищи свою собственную правду, - посмеялся лама.

- Учитель, мы ведь не занимаемся по учению Будды, но лишь просто беседуем… - вздохнул ученик, чувствуя некоторое отвращение.

- В этой жизни я, конечно, не видел Йети, однако, всё тянется из воспоминаний предыдущей. У них наше же происхождение, а тысячи лет назад их цивилизация была на уровне человеческой, это лишь сейчас они крайне примитивные создания с ограниченным умишком.

- Да что такое с ними случилось?

- По своей природе они очень агрессивны. Только и делали, что убивали другу друга, разрушали всё у себя же имеющееся вплоть до территории, на которой и жили. Кто спасся, бежали в горные вершины Гималаев, а уже там раса постепенно начала вырождаться. Теперь же они на уровне животных, - возразил лама.

- И много их?

- Всё относительно. Стоит им на нас напасть, кажется, что одолела толпа, а если ведут себя дружелюбно, то Йети совсем немного. В любом случае, живут эти существа крайне недолго, однако ж, размножиться им ничего не стоит, поэтому полагаю, что в долине таковых, по меньшей мере, несколько.

Все живут в труднодоступном месте, где никто не может их обнаружить, хотя иногда кто-нибудь из них отправляется на поиски пищи и, бывает, теряется. Вот возможная причина следов, что люди приписывают страшному снежному человеку, как мы привыкли называть этих существ, - высказал предположение лама.

- Следы от ног просто огромны. Должно быть, они настоящие гиганты. И они всё ещё бывают агрессивными?

- Ты задаёшь слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов, Дил Баадур, - возразил учитель.

Тенсинг вёл своего последователя дальше по горным вершинам, по пути перепрыгивая пропасти, взбираясь по вертикальным склонам, скользя по тонким, высеченным среди скал, тропкам. Да, там присутствовали и подвесные мосты, но те были столь древними и в таком плохом состоянии, что, решившись воспользоваться ими, приходилось проявлять крайнюю осторожность. Когда дул ветер или же сыпал град, люди спешно искали убежища, где пережидали непогоду. Раз в день все ели тцампу, некую смесь из жареной ячменной муки, сухих трав, оставшегося от мяса яка жира и соли. Под коркой льда всегда было достаточно воды.

Иногда у молодого Дила Баадура складывалось впечатление, что они ходили кругами, поскольку видимый пейзаж мало менялся, однако ж, подобные сомнения тот держал при себе: озвучивать их – означало вести себя крайне невежливо по отношению к своему наставнику.

По мере наступления сумерек все стали искать место, где можно было бы относительно спокойно провести ночь. Порой людям хватало какой-то расщелины, в которой, защитившись от ветра, те могли устроиться. Бывало и так, что путешественники коротали ночи в пещерах, но время от времени приходилось спать и под открытым небом, закутавшись лишь в ячьи шкуры. Раз расположившись зачастую лишённым удобств лагерем, люди усаживались по-турецки, смотря на заходящее солнце и проговаривая особую мантру Будды, неустанно повторяя снова и снова «Ом мани падме ум» или «Радуйся, Лучшая из Драгоценностей в Сердце Лотоса». Эхо внимало религиозному гимну, множа тот бесконечное число раз, разнося по высочайшим горным пикам Гималаев.

Идя, люди собирали по пути палочки и сухую траву, складывая всё в мешки, чтобы было чем разжечь костёр на ночь, на котором затем приготовить себе же пищу. После ужина все усаживались где-то на час и начинали медитировать. В это время под действием холода все застывали, точно ледяные статуи, отчего своими телами едва его ощущали. Люди привыкли к такого рода неподвижности, приносящей им лишь спокойствие и умиротворение. Занимаясь буддистскими практиками, учитель и последователь сидели, абсолютно расслабившись, однако ж, находившись в полной боевой готовности. Оба абстрагировались от малейших развлечений и ценностей человеческого мира, не забывая при этом о существовавшем повсюду страдании. Преодолевая несколько дней подряд подъём в горы и взбираясь по ледяным вершинам, они добрались до Шентан Джонг, построенного на совесть монастыря древних лам, придумавших способ рукопашной борьбы, известный как тао шу. Случившееся в XIX веке землетрясение разрушило монастырь, в котором не осталось ни одной живой души. Это было построенное из камня, кирпича и дерева здание с более чем сотня, комнатами, которое, казалось, стояло на самом краю впечатляющего своими размерами утёса. Не счесть и лет, сколько укрывались в этом монастыре монахи, посвятившие свои жизни духовному поиску и совершенствованию боевых искусств.

По своему происхождению монахи тао шу были медиками, обладавшие потрясающими знаниями анатомии человека. В силу своего призвания те со временем открыли уязвимые места на теле, при нажатии на которые могли вызвать у его обладателя онемение или же паралич, и их же умудрялись удачно сочетать с известными в Азии боевыми приёмами. Цель же состояла в духовном совершенствовании путём обуздания собственных сил и эмоций. Будучи непобедимыми в рукопашном бою, люди никогда не прибегали к тао шу в насильственных целях, а лишь занимались им скорее как некими физическими и умственными упражнениями. Обучали этому искусству отнюдь не любого, а определённым способом избранных мужчин и женщин. Тенсинг научился тао шу именно от них и теперь передавал эти знания своему последователю Дилу Баадуру.

Землетрясение, снег, лёд и сам ход времени оказали разрушительное воздействие на бóльшую часть здания, но два его крыла, хотя и разрушенными, но стояли по-прежнему. Он достиг места, откуда уходил ввысь утёс, столь трудный и отдалённый, который почти полвека никто не решался покорить.

- Они быстрее доберутся до монастыря с воздуха, - наблюдательно заметил Тенсинг.

- Так вы полагаете, учитель, что с самолётов можно распознать Долину Йети? – осведомился его последователь.

- Вполне возможно.

- Вы только представьте себе, сколько мы бы накопили сил! Мы смогли бы долететь туда за очень небольшой промежуток времени.

- Надеюсь, что всё-таки этого не произойдёт. Если йети и поймают, то превратят их в балаганных животных или же в рабов, - сказал лама.

Люди вошли в Шентан Джонг, где надеялись отдохнуть и провести ночь в тепле. В развалинах монастыря ещё сохранились потёртые гобелены с изображениями святых, какой-то хлам и оружие, что не могли забрать с собой выжившие после землетрясения монахи-воины. Там находилось и несколько изображений Будды в самых разных его позах, включая и некую огромную статую Просветлённого, лежащую на боку прямо на полу. Золотая расцветка местами облупилась, однако ж, бóльшая её часть пребывала в нетронутом виде.