Но торговля ягодами ее выручила. Оксана стояла на рынке с восьмого класса, и к концу десятого умудрилась скопить – даже под бдительным оком ненасытного папаши – небольшую сумму. Этих денег как раз должно хватить на билет в плацкартном вагоне. А общежитие абитуриентам, говорят, дают бесплатно.

…В Институт народного хозяйства имени Плеханова решила поступать староста их класса Толкушина. Папа – бухгалтер поссовета, мама – директор магазина. Глупышка Толкушина не раз хвасталась, что у них вся приемная комиссия будет схвачена. Оксана действительно замечала, как толкушинская мамаша ракетой носится по институту и пристает ко всем, кто имеет хоть сколько-нибудь преподавательский вид. Только доченька все равно схватила на письменной математике трояк. «Надо срочно документы куда-нибудь перекидывать!» – возбужденно сказала она Оксане.

– Ну и перекидывай, – равнодушно ответила бывшая одноклассница.

– А ты что будешь делать? У тебя и на обратный билет-то нет!

– Зато по математике – пятерка.

Так Оксана нажила первого настоящего врага в своей жизни.

Со временем количество врагов множилось. Провинциалке без копейки за душой ничего не оставалось, как изо всех слабых женских сил работать локтями.

Зато теперь у нее есть квартира в самом что ни на есть престижнейшем районе Москвы. И огромная ванная. И кровать с водяным матрасом. И «девятка».

А еще далеко не вечер.

Все четверо соседок по комнате паковали чемоданы и поглядывали на Оксану со злобной завистью.

– Ты математику молоденькому сдавала, такому блондинчику в очках? – сладко поинтересовалась Катя из Конотопа.

– Нет, старой грымзе в фиолетовом костюме.

– А на сочинение шпоры протащила?

– Да черта с два, сумки ж отбирали! – начала сердиться Оксана.

– Ну, скажи тогда, как тебе удалось? – заныла Валька из Калуги.

– Ночами сидела! – зло ответила Оксана. – Днем на огороде горбатилась, ночью – долбила математику. А в шесть утра – опять на грядки!

Ее соседки переглянулись – они, конечно, ей не поверили.

Но в институт она действительно поступила честно. Хотя на экзаменах гоняли нещадно, и далеко не только по школьной программе. Хорошо, что она по собственной инициативе прорешала весь задачник для поступающих. И правила по русскому вызубрила так, что даже придиры, проверявшие сочинение, смогли скинуть оценку только до четверки.

Она – в Москве. Она – в институте!

Но Оксана понимала: теперь начнется самое сложное. Зацепиться за Москву, покорить ее. Она готова на все – только бы остаться здесь.

Вступительные экзамены закончились в середине июля. Немногие иногородние из числа поступивших разъехались по домам – побаловаться домашней кухней перед первым годом общежитской жизни. Оксана осталась в Москве. Она без труда устроилась на сезонную работу – продавать клубнику. Уж это-то она умеет.

Оксана поклялась: она продает клубнику в последний раз. Дальше будет – только покупать. Может быть, даже зимой.

…Оксана почти всегда приходила в институт к первой паре. Не то чтобы ее так волновала учеба – ей просто не нравилось находиться в общаге. Институт был Москвой, а общага напоминала ей родительский поселок. Скрипучие кровати, дешевенькие коврики с изображением «Утра в сосновом лесу», чашки с отбитыми ручками. И вечные деревенские проблемы – очередь в душ, склоки из-за занятой конфорки, «аренда» кофточек и колготок. Вавилон какой-то.

Она завидовала москвичкам, которые являлись только на третью пару – выспавшиеся в домашних постелях и румяные от маминых блинчиков с молоком. Это какое же счастье – иметь свой дом в этом огромном, таком безумном и таком чудесном городе!

Оксана влюбилась в Москву с первого взгляда. Она только выпрыгнула из поезда на Курском вокзале, подхватила две свои сумки – и остановилась у вагона. Боже мой! Ее мгновенно опьянил терпкий вокзальный запах, ошеломили толпы носильщиков, одетых в аккуратные форменные тужурки…

Она как в тумане вышла на площадь – и восхищенно уставилась на Садовое кольцо. Десять рядов машин! Огромные дома! Такси. Шоферы. Цыганки. Пассажиры. Москвичи… Все шумит, движется, живет!

Потом Оксана открыла для себя старую Москву. Кривые переулки, в которых она так и не научилась ориентироваться. Двухэтажные особнячки Замоскворечья. Роскошные новые кирпичные дома на Малой Бронной. Стремительные линии бульваров… И везде живут люди. Живут москвичи. Неужели бывает такое счастье?

Оксане очень хотелось иметь свой дом. Свой собственный уголок, в который никому нет доступа. Никому, кроме разве что мужа.

Она понимала, что у нее есть единственный шанс остаться в Москве. Ей нужно выйти замуж. За человека с московской пропиской.

Оксана всегда любила раскладывать проблему на составляющие. Такой математический подход помогал находить верное решение для самой сложной задачи. А задачей было – найти подходящего мужа. Итак, что ей нужно?

В идеале – чтобы был умный, симпатичный, ласковый, непьющий-некурящий, обеспеченный и с квартирой в Москве. Слишком много требований… Значит, будем вычленять главные. Квартира в Москве – это обязательно. Деньги – хотя бы родительские – тоже. Симпатичный – как получится. Умный – глупый? Пустяки, если что, обучу сама. Пьет-курит? Да пусть себе, ему ж, не мне, помирать от цирроза печени. Ласковый? А вот этого хотелось бы. Так ей надоело быть везде чужой, лишней – что у себя в поселке, что здесь в общаге…

А что мы можем предложить ему взамен?

Мордочку – раз. Буду за собой следить, глазки подводить, масочки делать. Фигурку – два. Не толстеть, лифчики покупать только хорошие, ножки демонстрировать. Мозги – тоже есть. Если что – и списать дам, и контрольную решу.

Да, пожалуй, все. Негусто. Но и немало.

Уже на первом курсе в нее влюбился москвич Паша из параллельной группы. Точнее, он думал, что влюбился – а «влюбляла» его сама Ксюша. Пашунька был худосочным юношей с черными волосятами и очочками под Джона Леннона. Образцовый сын советских инженеров. И даже с квартирой, которая досталась ему в наследство от бабушки. Оксана очень сильно подозревала, что Пашуня был еще мальчиком. По крайней мере, в ночь их первой близости ей пришлось брать инициативу на себя – хотя в интимных делах она еще не особо-то разбиралась. Паша обрушил на нее шквал скопившихся за школьные годы нерастраченных чувств – и немедленно после горячего, по его мнению, секса предложил Оксаночке руку и сердце.

Она просто ушам своим не поверила – неужели все оказалось так просто? Всего-то – прижалась бедром к его тонкой ножке во время лекций, однажды приготовила обед и помогла написать курсовик…

На следующий день они встретились в институте. Оксана с опаской посмотрела на Пашуню – интересно, как он себя поведет?

Он подбежал к ней, подпрыгивая, как резвый щеночек:

– Ксанка, ты не забыла паспорт? Бежим подавать заявление!

Честное слово, она была разочарована… Да разве это добыча? Она нежно ответила:

– Пашенька, милый… Загсы по понедельникам не работают.

Как бы отделаться от него побыстрей? И опять выйти на охоту… Такой легкий трофей ее не устраивал. Она подыщет себе кого-нибудь покруче.

Оксана разделяла своих однокурсников на три касты – «привилегированную», «московскую» и «деревенскую». К привилегированной относились детишки. Благополучные сынки и дочки министерских деятелей, директоров торгов и баз, институтских преподавателей и ученых, партийных функционеров и нарождающихся бизнесменов. К ним отчасти примыкали менее отесанные отпрыски завмагов, завскладов и завтуалетов. Суперджинсы и супергонор! Тусовки по дорогим барам, демонстрация все новых и новых шмоток и бесконечные разговоры об ошеломляющих сексуальных успехах… Держались эти ребята важно и обособленно, на простых смертных смотрели свысока.

Следующую по престижности прослойку составляли просто москвичи – дети обычных врачей и инженеров, которым посчастливилось поступить в Плешку. Эти держались поскромней, джинсы носили попроще, но все равно задирали нос: они – столичные штучки! И это уже немало.