42. Потом Фредерику стало лучше. При стремительно прогрессирующей болезни его внезапное выздоровление был нам вдвойне непонятно. Но в одно утро он избавился от волдырей, и кожа его приобрела естественный цвет, а в следующее - встал на ноги. Его шатало. Иногда, хоть и крайне редко, носом и ртом открывалось кровотечение. Прекращалось оно быстро, но этого было достаточно, чтобы свидетельствовать о том, что болезнь не оставила его окончательно, а лишь затаилась где-то глубоко и, кажется, ждет удобного момента, чтобы вернуть утраченные позиции. Однако на какое-то время Фредерик снова был с нами. Тридцать второй день нашего пребывания на Хароне ничем особенным отмечен не был. Мигель к его исходу вернулся из разведки со стороны плато. Фредерик оставался в лагере, пытался наладить наши поврежденные зонды. Я вместе с Клодом занимался бурением. Мы почти не разговаривали. Но это было молчание не врагов и не людей, которые помнят обиду, это было вынужденное молчание, когда мысли одного были так далеко от мыслей другого, что найти точку соприкосновения их было почти невозможно; мы жили каждый в своем мире, делая свою работу, как высокоорганизованные машины. Это было его, Клода, новое качество - он ушел от раздражительности, но замкнулся в себе, словно отгородился от нас стеной. В тот вечер Клод в который уже раз отказался от ужина. Мы трапезничали втроем: Мигель, Фредерик и я, и каждый, бросая в его сторону косые взгляды, думал об одном и том же, я видел это на их лицах... Первым произнес ЭТО вслух Фредерик, и, может быть, это болезнь придала ему решимости. "Клод больше не может оставаться во главе экспедиции". "Согласен", - глухо сказал Мигель. "Согласен", - кивнул я. Клод вдруг резко встал и, кажется, принялся всматриваться в ночь. Услышать нас он не мог. Мы говорили вполголоса, а он был метрах в десяти, у края ожившей огнями платформы. - Клод!" - окликнул его Фредерик. Клод словно ждал того, повернулся и произнес: - Я знаю, что вы собираетесь мне сказать. Но я прошу отсрочки этого разговора до утра. Утром я вам все объясню. Я знаю, у вас накопилось ко мне немало вопросов...Утром. В неловком молчании мы отправились спать. Я не верил, что смогу заснуть. Но сон увлек меня, точно водоворот. Я попытался из него вырваться тщетно. Мне снился Харон. Этот сон приходил ко мне каждую ночь и, уходя, не оставлял о себе воспоминаний... до этой ночи. Мне снился Харон... Ночное небо вспыхнуло ярким светом. Харон ощутимо содрогнулся. Зеленая пыль пошла волнами, а после будто окаменела. Воздух расступился, и преисподняя в бешеном жарком танце, опускающаяся на уготованное ей ложе, явилась глашатаем вторжения землян. Они пришли. Один за одним корабли садились на Харон, замирая монументами славы Человечеству. Мы встречали караван, оставаясь на уважительном расстоянии от него, наблюдая за чудесной фреской с края возвышающегося над пустыней плато. На взлете дня Харон был завоеван. Свыше ста кораблей стояли внизу, и с трапа каждого сходили люди... Мне снился Харон...
43. - Мисс Уорней, - прокашливаясь, начал командор, словно за поддержкой, оглядываясь на лейтенанта; Ханке всегда было тяжело разговаривать с беззащитными (по крайней мере, внешне), молодыми особами женского пола, начнем по порядку. Просто расскажите, как протекал полет "Леонардо да Винчи" с первой до последней минуты, глазами стюардессы, естественно. Катрин, еще не освоившись с обстановкой, ответила, немного волнуясь: - Мне никто ничего не говорит. Что с экипажем? Я ведь имею право знать? - Разумеется... У нас на борту еще двое ваших астронавтов. Оба они в коме. Остальные, надо полагать, погибли. Однако их тел мы не обнаружили. В ЦУПе следы перестрелки. Все разорено. Был поврежден электронный мозг. Черный ящик нам также не удалось достать... Именно поэтому мы очень рассчитываем на вас. С какого момента ситуация на звездолете вышла из-под контроля? - Наверное, с того, как в ресторан-клубе убили ту девушку...
* * * "Алэн Лаустас!" - сквозь сон прорвалось к нему имя. Он открыл глаза. Над ним по-прежнему было бескрайнее лазурное небо, и он по-прежнему лежал на изумрудной, постриженной под бобрик, траве, ... в своей клетке. Но рядом никого не было. Он был один. "Память... Я схожу с ума". Однако сомкнуть веки, окунуться в прошлое, в болезненный и мучительный сон Алэн не успел, - его позвали снова. Теперь он узнал этот голос и понял, что это не галлюцинации. Голос доносился сверху, из ниоткуда. Он ответил, как обычно, сдержанно. - Чем обязан? Мисс Корнуэлл, если не ошибаюсь? - Не ошибаетесь, - в ее тоне не чувствовалось заигрывания, - хотела обратиться к вам с предложением... хочу взять у вас интервью. - Как я понимаю, вы вряд ли спрашивали разрешения на беседу со мной у командора? Лада Корнуэлл точно не заметила этого выпада: - Вас ведь используют в чужой игре, Алэн. Вы оказались на звездолете не по своей воле и только потому, что на нем оказались члены "Лиги". Вы поведаете мне обо всех деталях этой операции, а я... - здесь Лада сделала многозначительную паузу, но Алэн молчал, и ей пришлось продолжить. - А я помогу выбраться вам из вашего заточения...
* * * - ...Каким образом президент Новой Австралии оказался в ЦУПе? Я хочу сказать, что его привело туда? - Это он принес нам весть о смерти командора. Хотел лично выразить нам свои соболезнования. - Но он пришел без охраны? - Да. Охранник пришел чуть позже. Уверена, что это от него Ник узнал о "червях Мортакса", об эпидемии на корабле. - Ник? - Ник Крашпи, первый пилот первой смены. После смерти командора он занял его пост. - Может быть, для вас это будет хорошей новостью: один из астронавтов, которых мы нашли, именно Ник Крашпи...
* * * - ...Вы знаете, что вход в изолятор охраняется? - Знаю. Но я рассчитываю на ваши уникальные способности... Я отключу для вас силовое поле... - Когда? До интервью или после? - После. Как только мы будем на Земле. Иначе как вы сможете воспользоваться моей услугой. И здесь вам придется положиться на мое слово. Мы договорились? - Я опасаюсь, мисс, что моя откровенность вам не понравится, причем не потому, что я буду неискренен, а потому, что... что, если вы ошибаетесь? - Не думаю... - И все-таки. Вдруг вы окажетесь разочарованной нашей беседой или просто не поверите мне? - Мы теряем время. Я предлагаю оставить эту казуистику и перейти к делу... Вы принимаете мое предложение? - С одним условием: вы снимите с изолятора силовое поле, как только мы закончим, не дожидаясь Земли. - К чему такая спешка? Ваше исчезновение тотчас обнаружат, вас кинутся искать и непременно найдут... Зачем вам это? - Вы против? - Согласна...
* * * - ..когда я пришла в себя, все было кончено: Рэг Гамильтон исчез. Рядом с президентом было два силуэта начальника его охраны... Их можно было бы назвать его точной копией, если бы они не просвечивались... Я, право, не знаю... Это было непонятно и страшно... Они не могли говорить... А движения были плавными... Я... Я... Мне страшно вспоминать... - Успокойтесь, успокойтесь, дорогая Катрин. Лейтенант, подайте мисс стакан воды... - Благодарю Вас... - Вернемся к эпидемии на корабле...
* * * -... Что-то у нас не ладится с вами, г-н Лаустас. Вы утверждаете, что не работали против террористов по заданию "Ложи"? - Все правильно... - И в то же время вы не отрицаете свою причастность к "Ложе" вообще? - Это так. - Возникает вопрос: какую другую задачу возложила на вас "Ложа"? - У нас интервью или допрос? - Интервью с пристрастием - Тогда задавайте ваши вопросы, а я буду думать, как на них отвечать: прямо или обтекаемо - это уже мое дело. - Вы прибыли на Землю с ведома "Ложи"? - Да. - Была ли какая-то связь между вашим прибытием...12 июля и террористами "Лиги"? - Никакой... - Похищение ребенка было частью какой-то заранее спланированной операции? - Это мой сын. И я прилетел на Землю, чтобы увезти его с собой. Разве вы оставили бы своего сына там, где ему ежесекундно угрожает опасность?.. - И все-таки "Ложе" было известно о ваших намерениях относительно ребенка?
- Не думаю, что должен это скрывать...
