Для пущей убедительности Криста вынула телефон и показала Чарльзу две фотографии, но тут же спрятала их, чтобы не позволить рассмотреть внимательнее.

– И что я должен был увидеть?

– Я вам все покажу, только потерпите немного.

Чарльз решил, что Криста хочет раздуть историю до предела, нагнать на него страх.

– Я ужинал с друзьями, ушел раньше них. Я помню, что в то утро мне нужно было успеть на самолет.

– Да, – без видимой реакции отозвалась Криста. – Вот только – как видите по времени на следующей фотографии, – примерно через сорок пять минут налетел шторм, пригнавший в поле зрения камеры эту лодку. – Она показала ему довольно нечеткий снимок; в лодке, судя по всему, лежали три человека, чьи тела были выложены в форме креста. – Мы постарались внимательно изучить изображение. Наши специалисты улучшали его всеми доступными методами и фильтрами, и вот что получилось. – Криста вернула Чарльзу телефон.

Теперь изображение стало немного четче, лодку переместили в центр кадра, и можно было увидеть, что у одного из трупов между ног торчал кол.

– Когда вы изучали легенды о вампирах, то обнаружили связь с тем фактом, что Влад любил казнить людей, сажая их на кол, не так ли? Я имею в виду, это же кол для казни в миниатюре?

– Интересный вопрос, – произнес Чарльз, с нетерпением ждавший, что будет дальше. – Вы говорите, что наблюдали за мной. А книги мои читали?

Криста неопределенно кивнула.

– Нельзя узнать человека, который большую часть своей жизни потратил на написание книг, не прочитав его труды.

Криста снова кивнула. Ей хотелось продолжить, поэтому она возобновила рассказ:

– Шторм утопил лодку. Тела выудили из воды два дня спустя, но человек или люди, устроившие показуху, упустили момент из-за шторма, поэтому демонстрация не удалась. Никаких других объектов мы не обнаружили. Возможно, море проглотило их, но…

– У тел были выдавлены глаза, отрезаны уши… и так далее, – вставил Чарльз.

– Совершенно верно.

– То есть, кто бы ни сделал это, он снова привлек ко мне внимание.

– Как и два раза до этого, если уж точно.

– Два раза? – с удивлением переспросил Чарльз. – Вы серьезно?

– Да. – Выражение лица Кристы не оставляло ни тени сомнений в этом. – Два месяца назад произошел инцидент в Алма-Ате, в Казахстане. Но власти решили его замолчать, и мы ничего не могли там сделать, ну или могли совсем немного. С большим трудом мне удалось достичь взаимопонимания с министром внутренних дел Казахстана, и он показал мне их материалы. Я видела фотографии, но копий мне не дали. Однако точно известно, что одно из этих событий произошло на боковой улочке неподалеку от отеля «Интерконтиненталь», где жили вы.

– А второй случай?

– На прошлой неделе в Лондоне, в мужской уборной в Ковент-Гардене, где давали «Риголетто». Тела нашел ночной сторож, и полиция прибыла как раз вовремя, чтобы заблокировать доступ прессе. – Криста несколько раз провела пальцами по экрану и протянула телефон Чарльзу. На первом фото Чарльз входил в театр; на втором были запечатлены тела, уложенные точно так же, со всеми атрибутами, как в Сигишоаре и Марселе.

– А моя визитка?

Не отвечая на вопрос, Криста сказала:

– В промежутке между Марселем и Алма-Атой вы побывали в нескольких местах: сначала в Дублине, затем вернулись домой, в Нью-Йорк и Чикаго, и нам ничего не известно о том, чтобы там происходило нечто подобное. Между двумя первыми сериями убийств прошло четыре месяца, а между двумя последними – всего семь недель, плюс в Англии вы впервые появились на людях после посещения Казахстана. У меня возникло предчувствие, что убийства участятся, и я поспешила прибыть на место вашего следующего публичного выступления раньше вас.

Ошарашенный, Чарльз смотрел на Кристу, не зная, что сказать. Кто решил так поступить с ним и, главное, зачем? Кто толкает его в сторону Праги? С какой целью? Если кто-то хотел его убить, то для этого была масса возможностей. Неужели кто-то действительно желает убедить всех, что именно он совершил все эти убийства? Неужели кто-то действительно верит, что именно он все это сделал? Может быть, поэтому Криста не спускает с него глаз? Надеется, что он каким-то образом себя выдаст?

– Теперь вы понимаете, почему мне так важно знать о вас все, все подозрения, какие у вас есть, все зацепки, над которыми вы работаете, все, о чем вы говорили с человеком, который принес вам эту папку?

Чарльз кивнул, соглашаясь.

Один за другим в Институт прибывали самолеты. На данный момент их было уже восемь, а также два вертолета. Это значило, что один из гостей не объявился.

Все проходило так, как задумал Иствуд. Процедура начиналась с момента приземления частного самолета. К его дверям, превратившись в непрозрачный туннель, подкатывала передвижная лестница. Внутри туннеля мерцал слабый свет, он изгибался, подстраиваясь под самолет, а к его выходу подавали «кадиллак». Невидимый гость спускался по лестнице-туннелю и забирался в автомобиль, «умные» окна которого скрывали его от внешнего мира, поэтому гостя никто не мог увидеть, не говоря уже о том, чтобы снять его на пленку.

Машина направлялась прямиком к платформе въезда в подземный храм, и вскоре гость оказывался в огромном круглом зале, в который вели двенадцать дверей. В этот зал, где горел приглушенный кварцевый свет, каждый гость попадал через свой отдельный вход и направлялся к своей личной двери, зная, что она автоматически закроется за ним.

Личная лоджия, находившаяся за дверью, представляла собой довольно большую комнату с тем же кварцевым освещением. Она была защищена двусторонним стеклом, поэтому обзор у гостя был хороший. А человек, находившийся снаружи, не видел ничего, кроме смутного силуэта, если гость садился в кресло, стоявшее в каждой комнате. Стекло со специальным покрытием создавало зеркальный эффект, из-за чего возникало ощущение парения над бездной.

Перед каждым глубоким и довольно внушительным креслом стоял стол с консолью и микрофоном, который гость мог включать и выключать. Из этого положения гость мог также регулировать степень прозрачности стекла, позволяя другим участникам видеть его лицо либо угадывать его выражение, если он предпочитал по-прежнему оставаться силуэтом. Консоль позволяла всем участникам говорить собственным голосом, искажать его или вообще заменять другим. Также была доступна функция синхронного перевода. На переднем стекле каждой лоджии значился номер, от одного до двенадцати.

Точно по центру от двенадцати окон располагалось нечто вроде стола, выполнявшего роль огромного экрана с диаметром почти сорок футов. Идеально плоский, экран был изготовлен так, что любой из гостей прекрасно видел, что происходит на нем. В тот момент на цифровой поверхности парил логотип института. А в своей личной лоджии любой из гостей мог воспользоваться огромным баром с широким выбором напитков и закусок, начиная от шампанского с икрой и заканчивая безалкогольными напитками и кондитерскими изделиями, выложенными вокруг роскошной вазы с фруктами.

Иствуд проследил за тем, чтобы Храм имел систему связи со внешним миром, но подконтрольную Институту. Для этого в каждой лоджии был установлен вогнутый планшет для телефонных звонков, почты и обмена сообщениями. Все остальные сигналы блокировались. Воспользоваться мобильным телефоном или камерой было невозможно. Несмотря на то что в Храме собирались крайне редко, команда службы безопасности регулярно проводила проверки на предмет шпионского программного обеспечения.

И вот теперь лоджии постепенно заполнялись. Логотип на столе превратился в часы. Счет секунд приближался к пятидесяти девяти, а когда он перешел на 00, часы показали 21:00:00.

Окно двенадцатой лоджии стало полностью прозрачным, лицо Мартина Иствуда расплылось в улыбке.

– Добро пожаловать, господа! Внеочередное заседание Совета объявляю открытым. К сожалению, лоджия номер четыре пока пустует. Будем надеяться, что это лишь незначительная задержка.