- Симонов, Филатов, - подозвал Рябинин разведчиков. - Живо узнать, есть ли в селе французы.

Гусары тихо ответили в один голос: "Слушаюсь!" - соскочили с лошадей, передав их товарищам, и бесшумно скрылись в темноте. Через несколько минут они возвратились.

- Никого, ваш-бродь, - доложил Симонов, - ни французов, ни нашия, будто все вымерло, только в особняке живность какая-то имеется, свеча горит, и лампадка светится - это я через щель подсмотрел.

- Вперед, за мной! - скомандовал штабс-капитан и направил коня к особняку.

Разведчики рассыпались вокруг дома и нацелили ружья и пистолеты на двери и окна. Рябинин решительно постучал в дверь рукояткой пистолета и услышал, как за нею мужской сиплый голос крепко выругал предмет, о который, по всей видимости, сильно ударился впотьмах, затем послышалось потрескивание зажигаемой лучины, шлепающие шаги и, наконец, до него донеслось пугливое: "Кто там?"

- Свои. Гродненского гусарского полка штабс-ротмистр Рябинин. Открывай, не медли.

Тяжело звякнул засов, затем зазвенела цепь, и в приоткрытой двери показалась заспанная физиономия Герасима, державшего в руках лучину.

- Батюшки-светы, как есть наши! - всплеснул руками Глазкин телохранитель и чуть не выронил лучину. - Вот радость! - сказал он, раскрывая дверь. - Надобно разбудить барина.

- Буди, да побыстрее. Нам мешкать некогда.

- Понимаю, понимаю, - торопливо ответил Герасим, окончательно скинув дремоту, распрямил грудь, провел штабс-капитана и сопровождающих его гусаров в небольшую спальню, где застали хозяина, разбуженного шумом и голосами, сидевшего свесив ноги с высокой кровати.

- Вот, Григорий Алексеевич, офицер по надобности к вам!

- Рад приветствовать у себя в доме господина гусара, - сказал Глазка и, указав рукой на кресло, спросил: - С чем побаловали?

- Начну без предисловий. Я полагаю, что имею перед собой Истинного слугу нашему государю и Отечеству?

- Не извольте беспокоиться, - торопливо ответил Глазка, - рад стараться сослужить их императорскому величеству любую службу, какая понадобится. Живота своего не пожалею, исполни все, что требуется.

- Вам, конечно, известно, что неприятель завладел Полоцком и сильно укрепляется в оном?

- Как же, как же, доподлинно известно.

- Я имею к вам просьбу от его сиятельства графа Витгенштейна оказать армии важную услугу. Нам необходимы сведения о подступах к Полоцку, о силах французов, об их артиллерии и расположении укреплений. Все наши попытки что-либо узнать, увы, оказались бесплодными.

- Да, но в моих ли силах вам помочь? Видите, как меня скрутило.

- Я не говорю, что в город должны отправиться лично вы. Наверняка у вас среди дворовых есть человек со сметкою и хорошо знающий окрестности. Желательно, чтобы его была женщина. Мужику сие предприятие может стоить головы. Потерять теперь ее легко, обрести сведения о неприятеле труднее. Для войска это сохранение сотней жизней.

- Дайте прикинуть, кто бы это лучше мог сделать.

- Хорошо, я подожду.

Глазка даже побагровел от напряжения, перебирая в памяти принадлежащие ему души женского пола. Но на ком бы он ни останавливался, кроме забитости и безропотной покорности, представительницы женской половины Погирщины другими качествами не обладали. "Вот задача! - горестно вздохнул про себя Глазка, и тут же его осенила мысль: - Федора!" Как же в такую минуту он умудрился забыть о ней! Ничего, что пришлая, не своя, но кому об этом известно. Всем взяла баба: и ликом, и телом, и мозгами. Сметливая яко купчиха, памятливая, да я не из робкого десятка, коль Глафиру с постыдством приструнила.

Глазка улыбнулся.

- Есть у меня такая, есть, господин офицер. Сейчас велю ее кликнуть. Герасим, зови немедля сюда Федору.

Рябинин непроизвольно привстал, когда в дверях показалась Федора. Она, по-видимому, еще не спала, но, готовясь ко сну, распустила косу, и Рябинину показалось, что ее лицо, словно волны, омывают пышные волосы. Платок, торопливо накинутый на открытые плечи, не мог скрыть высокую грудь и красивые руки с тонкими изящными пальцами.

- Звали, барин? - обратилась Федора к Глазке.

- Да вот, Федорушка, - заискивающе начал Глазка, - дело-то какое. К нам пожаловали штабс-ротмистр.

- Рябинин, - напомнил свою фамилию офицер.

- Выслушай его внимательно и пособи по силе возможностей.

- Позвольте нам остаться наедине, - сказал Рябинин тоном, не допускающим возражений.

- Конечно, конечно. Прошу ко мне в кабинет. Герасим, поди зажги там свечи.

- Я, Григорий Алексеевич, сама это сделаю.

- Ну что ж, пусть будет по-твоему, - согласился Глазка и, как только за Федорой и офицером захлопнулась дверь, соскочил с кровати (куда и ломота подевалась), сунул ноги в шлепанцы, осторожными шагами приблизился к двери и, изогнувшись, прильнул ухом к замочной скважине.

Между тем в кабинете шел вот какой разговор.

- Твой хозяин отрекомендовал мне тебя исполнительной. Этого было бы достаточно, если бы не роль, уготовленная тебе. Я даже боюсь сказать, насколько она ответственна и опасна. Подумай хорошенько, сможешь ли ты выполнить все, о чем я попрошу. Но прежде всего я хотел бы узнать, насколько тебе известны окрестности и сам Полоцк?

- В Полоцке бывала я не раз, там у моего мужа родня в Услужении у господ Иволгиных. Ходили мы в город по престольным праздникам в церковь, да управляющий возил меня е собой 110 весне и осени на базар, птицу, скот да лен торговать.

~~ Значит, город тебе знаком?

- А чего ж его не знать: поди не Петербург, где, сказывают, одних улиц с тысячу.

- Может быть, тысяча и не будет, однако их много и красивые, - заметил Рябиния, никогда ее бывавший в столице империи и твердо решивший по окончании войны обязательно наведаться в Северную Венецию, - Но вернемся к разговору. - И Рябинин, достав план Полоцка и объяснив Федоре условные обозначения, поведал, что от нее требуется. Он внимательно следил за ее лицом. Оно было необычайно серьезным и сосредоточенным. Видимо, она прикидывала свой образ действий, и когда Рябинин попросил ее повторить то, что он только что рассказал, Федора почти слово в слово повторила его слова. На мгновение штабс-капитан даже опешил и взволнованно произнес: