- Да я и не обижаюсь...
- Вот и хорошо! - обрадовался Барышев. - А вот был у нас такой Коликов...
Взрыв смеха оборвал словоохотливого рассказчика, и тут Бабиков смутился. Он не знал, что Паша сел на своего "конька" и начнет теперь расписывать, как в майском рейде таскал на спине "чемпиона" Коликова. Приходу Бабикова Павел был рад главным образом потому, что новичок оказался такого же, как и он, роста и. возможно, сменит его на левом фланге. Барышев даже примерился к новичку и крякнул с досады: Бабиков был чуть-чуть выше его.
Кто-кто, а разведчики умели ценить бойца не по внешнему виду. Мы знали, что Иван Лысенко, Алексей Радышевцев и другие сильные и рослые воины спортсмены выходили победителями в единоборстве с врагом, что атлет Владимир Лянде без оружия отважился на рукопашную схватку с вооруженным егерем. Но мы знали и многое другое. Бывший кок подводник Семен Агафонов, коренастый, низкорослый, с виду увалень, дрался бесстрашно, с неистощимой энергией и упоением и в то же время с таким мастерским расчетом, что все считали его самым лучшим разведчиком отряда.
А Павел Барышев? А маленький, кудрявый Зиновий Рыжечкин, "наш Рыжик", который ростом был на целую голову ниже иного егеря-альпийца, а ловким ударом сшибал с ног такого егеря и обезоруживал его? А комсорг отряда малоросток Саша Манин, от которого, когда мы бывали в базе, корреспонденты никак не могли вытянуть нескольких слов о тех боевых эпизодах, героем которых он был? Саша буквально преображался в бою, сражался умело и весело, личным примером и шуткой подбадривая товарищей.
Нет, мы не торопились судить о новом разведчике по каким-то внешним признакам или анкетным данным. Пусть писарем, но Макар Бабиков уже служил на флоте, а вот комсомолец Борис Абрамов армейскую службу вовсе не знал, и, вероятно, никто из нас не предполагал, что в паре с Семеном Флоринским Борис скоро станет отличным пулеметчиком. Флоринский сам выбрал Абрамова в напарники, привил ему любовь к оружию, сильно переживал, когда его дружок не получал писем из блокированного Ленинграда, и помогал ему в первых боевых походах.
Глядя на них, я вспоминал, кем был для меня сержант Василий Кашутин, член бюро партийной организации нашего отряда. Его советы - не назидательные, а товарищеские, его помощь - не показная, а как будто случайная оказали мне большую поддержку. Потом это "шефство" прекратилось незаметно, как незаметно оно и возникло. А дружба осталась и крепла с каждым боем.
Я никогда не забуду, как в одну из особенно холодных ночей мы лежали с Васей в ложбинке на высоте 415. Прижимаясь друг к другу "валетом", чтобы можно было под меховую куртку товарища спрятать коченеющие ноги, в короткий час отдыха после боя, когда внизу, обложив нашу высоту, егеря ждали рассвета для новых атак, мы полушепотом беседовали о самом сокровенном, самом интимном, делились тем, что каждый считал своей личной, бережно оберегаемой тайной. Потом, уже благополучно вернувшись в базу, я поразился тому удивительному чувству, иногда ложно принимаемому за человеческую слабость, которое в трудную минуту легко открывает душу товарищу. Об этом не жалеешь, если дружба крепка, бескорыстна и проверена в таком суровом испытании, как бой в тылу врага.
Так учила нас сама жизнь. Она наглядно доказывала великую силу личного примера бывалого разведчика для новичка.
Мы еще ничего не знали о Бабикове, а он уже, оказывается, знаком с боевой историей отряда, с его героями, хранил все вырезки из газет, где писали о наших рейдах, и втайне мечтал стать таким же отважным и умелым следопытом, как Мотовилин, Радышевцев, Кашутин. Если бы злую шутку о грозном писаре, подавшемся в разведку, высказал один из тех, кто был образцом для новичка, то как это несправедливо и жестоко обидело бы Макара Бабикова!
Но этого не было. Было другое..
3
Мы готовились к глубокому рейду в тыл врага.
Избегая стычек с неприятелем, наш отряд должен будет незаметно проникнуть к важным объектам его обороны, разведать их и вернуться в базу. А пока решили провести большой учебный поход, максимально приближенный к боевой обстановке. Для новичков такой поход - первая проверка их сил. Вдали от базы молодые следопыты постепенно освоятся с новыми условиями, ближе познакомятся с бывалыми разведчиками, короче говоря - на людей посмотрят и себя покажут.
Первый привал.
Разведчики, замаскировавшись, сидят небольшими группами, едят, отдыхают. Только собрались в путь, как слышу - Степан Мотовилин кличет Макара Бабикова. Поскольку это касается разведчика из моего отделения, подхожу к Степану.
- Разреши, Виктор, поучить уму-разуму новичка, - говорит Мотовилин, - в твоем присутствии...
Степан зря обижать новичка не станет. Пусть учит.
Подбегает Бабиков и не знает, к кому из нас обратиться.
- Уходишь? - тихо спрашивает его Степан.
- Уходим...
- А это что?..
Носком сапога Мотовилин показывает на воткнутый в мох окурок самокрутки.
- Я не курил! - горячо оправдывается Макар, обращаясь ко мне. - И потом вот доказательство - у меня папиросы...
- Неважно! Ты па этом месте укладывал свой рюкзак? А раз собрался в дорогу - осмотрись, не наследил
ли сам или кто другой... Ты не курил и я не курил! А почему меня это касается?
Бабиков молчит.
Мотовилин поднимает окурок, разворачивает его, сдувает табак с ладони, разглаживает обрывок уже пожелтевшей бумаги и хотя ему ясно, что окурок валялся здесь задолго до нашего прихода, укоризненно качает головой.
- Представь, товарищ Бабиков, что мы - в тылу врага, а этот самый окурок оставил кто-либо из нас. Егерь, да еще опытный разведчик, подобрал окурок, теперь Мотовилин и Бабиков идут рядом, мирно беседуют и, для вящей убедительности своих доводов, Степан переходит па "вы". - Посмотрим, что здесь напечатано? "ТАСС". А вот и число. Егерь уже знает, когда русские проходили, и внимательно осматривает окрестность. Вам это ясно?
- Понимаю...
- Теперь смотрите вперед, - все тем же невозмутимым тоном продолжает Степан. - Видите, как дозор обходит кусты? А почему? Другой, допустим, попрет напрямик и, глядишь, обломает ветку. Егерь-разведчик подойдет к кустам, внимательно осмотрит их и установит: так обломать ветку мог только человек. Смотрит он на еще свежий излом и видит, в какую сторону прошел человек. Началась слежка, облава, преследование. Враг предупрежден, усиливает охрану и прочесывает всю местность. Он может сорвать пашу операцию. А все из-за обломанной веточки... Не притомился, Бабиков? Рюкзачок не тянет?
