На высоте 415

1

Нас, разведчиков, в шутку называют моряками сухопутья.

Море провожает нас в трудный опасный путь. При высадке шум прибоя заглушает шаги десантников, ступивших на вражий берег. А бой мы нередко ведем далеко от моря - в сопках и в поросшей мхом-ягелем тундре, на вершинах гор и в расщелинах скал.

Когда возвращаемся к берегу, к катерам, темная ночь, надвигаясь с Баренцева моря, укрывает нас от преследователей. Моряки с катеров помнят, сколько нас вы садилось, и видят, сколько нас вернулось. Разделяя нашу скорбь, они ничего не спрашивают о тех, кто остался в горах...

Каждый поход в тыл врага имел свои особенности. Так было и с памятной для нас операцией, названной потом в истории отряда "Майским рейдом".

Началась эта операция в канун Первого военного мая 1942 года. К тому времени я, в звании старшины второй статьи, командовал группой управления в составе десяти разведчиков.

* * *

Мы сидели в кубрике, не спеша готовили свое снаряжение к походу. Больше всего забот выпало на долю Семена Васильевича Флоринского: он проверял пулеметы - наши и трофейные. Флоринский как всегда придирчиво осматривал оружие, но вдруг, оторвавшись от дела, сказал:

- В прошлом году, как раз в это время, сидел я со своей Еленой Васильевной на концерте в Мурманском театре. Концерт, конечно, большой', майский. Жена - в праздничном платье, а сам я - в новой бостоновой тройке. При галстуке. При галстуке, ребята! Чудно...

Я представил Семена Васильевича в штатском, темно-синем бостоновом костюме с жилеткой. Рядом - нарядно одетая жена. Обычная, как будто бы, картина, но сейчас она показалась действительно чудной и, главное, очень далекой.

- Наш-шел что вспомнить: жену да бос-стоновый костюмчик... снисходительно пожурил его Николай Даманов. - Раз-змечтался!

Но Даманов тут же спохватился, что это может обидеть уважаемого в отряде оружейника, и, сменив тон, добавил:

- Не будем вс-спомпнать прошлое. Будем глядеть вперед. Пройдет, допус-стим, десяток лет и расскажешь ты, Семен Васильевич, своим деткам, как в ночь под Первое мая нанесли мы визит егерям-лапландцам. Это интерес-сно будет ребятам послушать,

Наступила пауза.

- Хорошо бы, - тихо отозвался Флоринский. - Хорошо бы, Коля! - воскликнул он. - Вот, скажу, ребята, жил да был в нашем отряде электрик с подводной лодки, лихой разведчик, отважный старшина второй статьи по фамилии Даманов. Отчаянная душа! И вот однажды...

- В глухую полярную ночь!.. - в гон ему продолжал Евгений Уленков.

- Пош-шел травить! - беззлобно оборвал Уленкова Даманов.

У нас не принято было много говорить о предстоящих походах. Днем командир отряда капитан Инзарцев четко определил задачу разведки, и всем стало ясно, что на этот раз уходим не в обычный рейд. А вечером с нами беседовал комиссар отряда Дубровский. Он вспомнил разгромленные нами опорные пункты неприятеля, захват "языков", а потом сказал:

- Каждая наша операция продолжалась ночь или сутки. Не больше. А что, если бы не удалось сразу вернуться в базу? Чего только на войне не случается! Вдруг обстановка изменится и придется действовать в тылу врага несколько суток - как тогда?

Вероятно, об этом думал каждый из нас, но распространяться на эту тему не хотелось. "Начальству виднее, как в таких случаях поступить", - полагали одни. "Разве моряки оставят нас в беде? Выручат!" - твердо верили все.

А комиссар, чтобы не оставлять никаких сомнений на этот счет, продолжал:

- Неожиданность и внезапность - к этому нам, разведчикам, не привыкать. Однако надо быть готовым и к длительным, упорным боям. Следом за нами в десант уйдет подразделение морской пехоты. У них - своя задача. А мы, разведчики, будем высаживаться первыми. И не бесшумно, не под покровом ночи, а в открытую, с боем, привлекая внимание противника. Так мы поможем пехотинцам. Это будет не тот скрытый, короткий и ошеломляющий удар, который хорошо знаком многим разведчикам нашего отряда.

И комиссар несколько раз подчеркнул одно слово:

- Стойкость!

Вспоминая потом майский рейд, мы уже отлично знали истинную цену той стойкости, о которой говорил нам комиссар. Но это было потом. А пока мы усердно упаковывали рюкзаки, проверяли оружие, одежду, обувь, и закончили приготовления только после веселой команда старшины:

- Построиться! Сегодня праздничный ужин.

...Ночь. Первая майская ночь.

Два катера, ревя моторами, бороздят воды Мотовского залива. На полном ходу идут они к берегу знакомого нам мыса Пикшуев.

Боевое охранение неприятеля начеку. Его посты наблюдения нас заметили, и в бой вступила вражеская батарея на Пикшуеве. Небо озаряется ракетами, и мы видим, как вокруг нас сближаются фонтанчики воды - следы разрывов.

Мористее, на малом ходу, идут еще несколько наших катеров. Комендоры открывают огонь по прибрежной сопке мыса. Они стреляют метко, и вот уже сопка охвачена пламенем, точно ее покрыли ярко-красной шапкой, обдуваемой ветром. Прильнув к иллюминаторам, мы скандируем:

- Дай-дай-дай!

Точно повинуясь этой команде, катерники отвечают залпами по мысу Пикшуев.

Над морем разыгралась артиллерийская дуэль, а наш катер, не сбавляя хода, уже разворачивается для высадки первого десанта.

С высокого мыса ведут огонь вражеские пулеметчики.

Не ожидая, пока спустят вторую сходню, прыгает в воду матрос Шеремет, за ним - Даманов и комсорг нашего отряда Саша Манин. По трапу, с пулеметом на весу, сбегают Флоринский и Абрамов. Штурмуем первую высоту. Шеремет на бегу кидает гранату. Она разорвалась за большим валуном, и следом за ней метнулись вперед Даманов и Манин. Раненый Шеремет, споткнувшись о труп вражеского пулеметчика, сцепился врукопашную с огромным егерем, вторым номером пулемета. Но трофейное оружие уже в руках Даманова. Он карабкается вверх, устанавливает пулемет на самом срезе скалы и дает длинную очередь, которую обрывает взрыв гранаты.

Сраженный насмерть Коля Даманов медленно сползает, вот-вот сорвется со скалы. Его подхватывает подоспевший Флоринский.

- А-а-а-а! Га-а-ады! - слышим мы крик Флоринского. Абрамов и Флоринский, прильнув к пулеметам - своему и трофейному, - поливают огнем разбегающихся егерей. А справа и слева от них нарастает матросское "ура".