- А как выяснила? - заинтересовалась Люба.

- Он сам сказал. Сказал, что давно влюблен, только не знал, как сказать. Что ко мне чувство угасло, что он выбрал ее... И ушел. Выбрал он... Козел!

- Козел! - согласилась кондуктор.

- Ну я и... Простите меня! Настроение было такое... Никакое... Я решила, что отныне буду выше всех...

"Остановка "Сквер". Конечная!"

Девушка вышла, автобус стоял с открытыми дверями. Водитель, судя по вползшему в салон запаху, закурил сигарету.

- Я решила, что стану сильной...

- И мне силу свою показать решила, да?

- Да... - шмыгнула носом Саша, - простите меня, пожалуйста. Я не права была... Нельзя так...

- Нельзя.

- Вы... Вы не сердитесь?

- Сержусь.

Саша подняла на собеседницу красные, заплаканные глаза.

- А ты что думала, можно вот так вот запросто человеку нахамить, унизить его, а потом подойти, извиниться, когда задницу припекать начало, и все? Все грехи списались, смерть косу свою спрятала, и ты пошла дальше, снова такая вся из себя сильная и независимая, да?

- Нет, но...

- Что "но"? Ты же за этим ко мне подошла, чтоб я грехи тебе отпустила? Думала, сработает? А черт его знает, может и сработало бы, не знаю. Если б искренне, если б действительно от души.

- Но я же правда искренне. Я правда сожалею...

- Ты сожалеешь о том, что на улице сдохнешь! Парень ее бросил... Меня первый муж бросил с шестимесячной дочкой на руках. Моей младшей 15 лет, ей скоро школу заканчивать, а я одна ее тяну, на этой проклятой работе, где такие как ты меня за человека не держат. Каждый норовит носом в говно ткнуть, мол, посмотри, Любаша, что ты такое. Кусок дерьма ты, а не человек. Ты всего лишь кондуктор, а я - сильная и важная. Будь любезна возле меня по щелчку пальцами появиться, с пятитысячной сдачу найти, да не вздумай мне мелочью сдать, а то я на тебя сейчас диспетчеру нажалуюсь, чтоб тебя еще и премии лишили.

- Простите... Я на самом деле...

- А я - терпи вас всех, таких сильных и правильных. И рыпнуться не смей!

- Люба? - через переднюю дверь в автобус вошел водитель. - Проблемы какие?

- Да не, нормально все, Коль.

- А чего пассажир в салоне?

- Сейчас, договорим - выйдет. Ты сходи пока, кофе мне возьми, ладно?

- Ну лады.

- Двери только не закрывай.

- А если кто...

- Да кто тут в отстойнике? Иди уже. Пусть открыты будут, проветрим хоть, а то алкаш какой-то ехал, перегаром надышал, аж стекла запотели.

- Лады. Я скоро.

Люба снова обернулась к Саше.

- Посмотри на меня! Ну-ка, скажи, если бы ты не боялась шаг из моего автобуса сделать, подошла бы ты ко мне извиниться? Черта с два. Так что не прощаю я тебя. А сейчас - конечная. Освободите, пожалуйста, салон.

- Я правда сожалею.

- Освободите. Салон. Конечная!

Саша встала. Саша сделала шаг в двери.

Она же правда искренне. Не потому, что смерть ждала ее снаружи. Она действительно все поняла. Она действительно больше так не будет...

Еще шаг, держась за поручень, чтобы не упасть. Снова капля холодного, липкого пота, сползающая за шиворот. Дверь двоится, глаза все еще застланы слезами. В них, в этих слезах, все: страх, обида за то, что ее не поняли, злость на Костю, за то, что это все началось из-за него.

Нет, не из-за него. Виновата она и только она. Сама. Вела себя с ним как дура, подстраивалась под него во всем. Прощала его холодность и равнодушие, хотя давно должна была понять...

Еще шаг. Ступенька.

Взгляд кондуктора сверлил спину между лопаток.

А вдруг все-таки получится? Вдруг сработает? Она же искренне извинилась, она правда хотела как лучше! Сработает, должно сработать. Все будет хорошо! Главное - верить!

Вторая ступенька. Асфальт. Сработает! Должно сработать!

Не сработало!

Снова холод под сердцем, снова подкашивающиеся ноги, снова нехватка воздуха. Смерть следовала за автобусом. Смерть ждала Сашу! И как только Саша покидала безопасный параллелепипед на четырех колесах - Смерть хватала ее за горло.

"Выйдешь из автобуса - умрешь!"

Саша рванулась обратно, хватая ртом воздух, словно вовремя вытащенный на берег утопленник, отчаянно пытающийся заполнить легкие воздухом вместо воды.

- Конечная, девушка! Выходим!

Люба улыбалась. Впервые в жизни она испытывала удовлетворение от своей работы. Впервые в жизни ей нравилось быть кондуктором. Оказалось, что и в этой профессии можно побыть вершителем человеческих судеб или, по крайней мере, одной судьбы.

- Зачем?

- Что зачем?

- Вы же видите, я не могу. Я умру. Зачем вы хотите выгнать меня наружу?

- Потому что конечная. Потому что освобождаем салон! Или полицию позвать?

- Мне плохо...

- Плохо? Значит "скорую" вызовем.

- Пожалуйста...

- Как ты там сказала? "Не ваше дело, где я стою? Ваше дело билеты продавать"? Вот сейчас я как раз свое дело и делаю. На конечном пункте движения я должна убедиться, что все пассажиры покинули салон транспортного средства, и внимательно осмотреть салон на предмет забытых вещей и подозрительных предметов. Я за жизни пассажиров отвечаю, между прочим, а не только билеты продаю. И вот сейчас ты мне мешаешь делать мою работу.

- Я заплачу.

Саша не глядя достала из кошелька купюру, оказавшуюся пятисотрублевкой, и протянула Любе.

- Можно я посижу тут, пока мы не поедем?

Купюра тут же исчезла в кармане, а любина улыбка стала еще шире.

- Как скажешь, моя дорогая. Хочешь посидеть? Посиди, отдохни. Вижу, плохо тебе... Не выгонять же тебя, бедную, на улицу?

Все равно однажды тебе придется выйти. Потому что нельзя кататься в этом автобусе вечно. Вечность ждет тебя за его пределами! Вечность и покой.

Саша перебралась на переднее сиденье, прижалась пылающим лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Чей-то голос в голове сказал:

"Ты просто оттягиваешь неизбежное!"

и далеко не сразу Саша поняла, что голос принадлежал ей самой.

- За проезд оплачиваем.

- Так я же...

- Не, то были просто чаевые. А сейчас - за проезд оплатить надо.

- У меня карточка.

- Ваш билетик. Экипаж автобуса желает вам приятной поездки!

Город снова проплывал за окном автобуса. На этот раз более размеренно, без гонок и стояния в пробках. И народу было поменьше: все, кто ехал на работу, уже добрались до своих офисов. Маршрут автобуса N13 иногда называли обзорной экскурсией по Медянску. Он захватывал две трети правобережья города, и проезжал по всему историческому центру.

Смотри в окно, да любуйся достопримечательностями.

Вот улица Блюхера, застроенная в эпоху расцвета сталинского ампира. Трех- и пятиэтажные дома с эркерами и узорной лепниной на облупившихся фасадах. Зелень вдоль дороги, ДК имени Толстого и фонтан на площади возле него...

Несколько минут, и вы уже на Проспекте Ленина, центральной и самой протяженной улице города, где сталинки соседствуют с домами дореволюционной постройки, где по центру проспекта тянется широкая пешеходная алея, засаженная молодыми березами, а вдоль дороги то и дело мелькают театры и кинотеатры один старше другого.

В реальность Саша вернулась, только когда автобус проезжал мимо собора Александра Невского, блики золотых куполов которого проникли даже сквозь опущенные веки. Вернулась, только чтобы заплакать от отчаяния.

Она всхлипывала, вытирая слезы, размазывая по лицу тушь, а в голове билась только одна мысль.