Черт возьми, что ж так душно-то в этом автобусе? Вроде начало июня, прохладно еще на улице, далеко до летней жары. Печка вроде не гудит. В салоне должно быть прохладно, но что ж так воздуха-то не хватает, как будто над головой грозовая туча повисла?

- Остановка - "Завод турбинного оборудования", - мрачно сообщил электронный бубнильщик из динамика над ее головой. Пора выходить...

Автобус как-то по-женски вильнул задом, подъезжая к остановке. Открыл двери. Саша сделала шаг, еще один, ставя левую ногу на асфальт, и поняла, что не может вдохнуть.

Сердце пропустило удар. Легкие забыли расправиться, вбирая в себя порцию загаженного транспортом воздуха Купеческого тракта. Ноги сделались ватными, а руки - тяжелыми, словно рельсы.

Со страшным усилием Саша заставила себя вдохнуть, приказала сердцу биться, и оно, не посмев ослушаться, пару раз гулко стукнуло в груди, и этого хватило, чтобы суметь развернуться и шагнуть обратно в автобус. Прямо навстречу выходящим людям! Давя их и сметая со своего пути, не обращая внимания на маты и толчки в грудь, на удар сумкой по лицу, на отдавленные ноги.

Как только Саша поставила ногу на ступеньку автобуса, как только схватилась левой рукой за поручень, дело пошло легче. Сердце билось, пусть и через раз, а конечности все-таки подчинялись ей.

- Куда ж ты лезешь, идиотка!

Саша лезла навстречу жизни, навстречу воздуху, которым она могла дышать. Она поверила сразу и навсегда. Не села на скамейку на остановке, не стала просить вызвать "скорую" помощь, не легла на асфальт в надежде, что если она расслабится - ей станет легче. Спасение было в автобусе. Снаружи была смерть.

Каким-то образом проклятье сработало. Каким-то образом этот бред: "Выйдешь из автобуса - умрешь" оказался правдой.

А умирать Саша не хотела.

Задыхаясь, и взмокнув, словно скаковая лошадь, она ворвалась в автобус, чувствуя, что сердце снова полноценно бьется, а она может нормально дышать. Окинув полупустую коробку автобуса затравленным взглядом, она приметила себе место в хвосте салона, и села на него, расстегнув верхнюю пуговицу блузки. Плевать, что о ней подумают. Плевать, как она выглядит: тяжело дышащая, с мокрыми пятнами на одежде, с прилипшими ко лбу волосами.

Главное - она жива.

- Следующая остановка - "Гостиница "Интурист", - сообщил динамик и со скрипом выключился. Как выключилось сашино сердце, когда она оказалась на улице.

Расслабиться, глубоко дышать, закрыть глаза... Подумать, что делать дальше?

А что тут можно сделать? Выйдешь из автобуса - умрешь.

Саша достала из сумочки телефон, и ткнула в иконку "Босс" в разделе "Избранное", куда были занесены самые часто используемые номера.

- Николай Никитович? Доброе утро. Простите, Николай Никитович, можно мне на сегодня отгул?

"Вы же позаботитесь о моем теле? Потому что больше организовать похороны некому!"

- Давление скакнуло...

"До нуля"

- 180 на 140. Серьезно. Николай Никитович, ну что вы, не пила я не выходных. Спасибо! Вечером отзвонюсь.

"Если еще буду в состоянии говорить"

- До свидания!

- С какого хрена он - Никитович?

Саша вздрогнула от раздавшегося прямо перед ней голоса, дернулась, отшатываясь, но уперлась в спинку сиденья. Перед ней, на пустовавшем секунду назад месте, полубоком сидела кондукторша, положив руки на спинку, и положив подбородок на руки. Сидела и оценивающего смотрела на нее, вызывая ассоциации с грифом, взирающим на ползущего по степи человека.

- Что?

- Почему Никитович? Правильно же Никитич.

- Не знаю, ему так просто больше нравится. Если его Никитичем зовут - поправляет.

- А в паспорте как записано?

- Никитович.

- А ты зачем в паспорт к начальнику заглядывала?

- Я - секретарь, мне по должности положено... - начала Саша, но поймав себя на оправдательных нотках в голосе, умолкла.

- Странно... - сказала кондукторша, и Саша кивнула, соглашаясь.

Странно. И то, что ее директор - Никитович, а не Никитич. И то, что они сейчас говорят сейчас об этом, хотя им совершенно не о чем говорить, им совершенно не нужно говорить, и она сейчас совершенно не хочет ни с кем говорить! Особенно с ней. С косвенной виновницей ее беды.

- Вы чего-то хотели? - спросила Саша.

- Да так, поболтать. Смотрю, плохо тебе. Ну-ка, посмотри на меня! Бледная вся... Может помочь чем? И ты так в автобус обратно ломанулась... Остановку перепутала, да? Раньше вышла, чем надо было?

Не таким был ее голос всего несколько минут назад. Дрожащим, потерянным, а не полным собственного превосходства.

- А чего это вы ко мне на "ты"? - вскинулась Саша, но тут же умолкла, увидев довольную улыбку на лице своей собеседницы.

- Раньше вышла, чем надо было, да? - настойчиво повторила кондуктор.

- Да! - с вызовом ответила Саша.

- На следующей выходишь, наверное?

- Нет!

- Надо же... А куда тебе?

- До конечной!

- Ну ты даешь, дорогая моя... Это ж надо на час раньше из автобуса выйти! Заснула что ли? Растерялась?

Саша молчала. Сердце гулко билось о ребра, с каждой секундой ускоряя темп. Сверху на него ледяной глыбой давил страх смерти, но вокруг, по всей грудной клетке, полыхал огонь злости. На себя, на эту кондукторшу, на весь этот проклятый автобус... На всю свою неудавшуюся жизнь, грозящую сейчас вот так глупо закончиться.

- Да, растерялась!

- Ну ничего, ничего, бывает... Ты посиди, отдохни, а то вижу, сильно перепугалась, что не на той остановке вышла. Зря, кстати, с работы-то отпросилась.

- Почему?

- Ну так до конечной-то мы все равно доедем. Через час с небольшим. Там и выйдешь... Все равно ж на работу идти, да?

- Да... - обреченно выдавила из себя Саша.

- Все равно из автобуса выходить! - хихикнула кондуктор, вставая. - Но если вдруг вспомнишь, что не на конечной работаешь - дай знать, я водителю скажу, он тебя даже между остановками высадит, если надо.

Саша выдержала ее взгляд, хоть и чувствовала, как по шее сползает за воротник капля холодного пота. "Все равно из автобуса выходить"... Сволочь! Все слышала ведь, и прекрасно поняла, что произошло.

Кондуктор пошла дальше по салону, рассчитывая немногочисленных вошедших на турбинном заводе, а Саша сползла по сиденью, так, чтобы попа была на самом краю, и можно было откинуть голову на низкую спинку. Сердце стучало в ушах... Интересно, можно ли заработать инфаркт от страха? Или так просто говорят: "Ну ты и напугал меня, чуть ли не до инфаркта"?

Автобус накрепко влип в традиционную утреннюю пробку на Купеческом и не спеша полз по ней в сторону центра. До конечной у нее время есть. А дальше? Ехать обратно? Еще раз попробовать выйти?

Саша представила, как делает еще одну попытку выйти из автобуса, ставшего ее ловушкой, и едва она оказывается снаружи, водитель закрывает двери. Кондукторша нашепчет ему на ухо, чтобы он так сделал... А даже если нет, если он не поверит в развернувшийся у него в салоне сюжет триллера - все равно закроет. Конечная, последний пассажир вышел, все, можно закрывать двери! А она остается снаружи, барабаня в дверь, пока у нее хватит сил. А сил хватит совсем ненадолго, в этом она уже убедилась. Опоздай она хоть на секунду - сил сделать еще один шаг у нее бы просто не осталось.

Двери закрываются, и она падает перед ними. Сначала - на колени, а потом, потеряв сознание - падает лицом вниз. Сползает лицом по грязной стенке автобуса, и падает на асфальт. Падает уже мертвой...

Пробовать расхотелось сразу же.

Но что делать?

Сначала Люба лишь усмехнулась, видя, как сбледнувшая с лица девушка, расталкивая выходящих людей, лезет обратно в автобус. Конечно же, она слышала, что сказал ей тот парень. Слышала и улыбнулась. Даже подумала: