К счастью, в фонде Воронцовых в РГАДА сохранился текст, послуживший, как мы полагаем, основанием для публикации третьего письма Орлова и комментария Ростопчина в 1881 году65. Он написан на трех двойных листах, сложенных в тетрадь; почерк не Ф.В. Ростопчина; часть текста на русском языке, часть – перевод его на французский. Вот часть этого документа, написанная по-русски:
«Копия. Замечание на № 1
После наложенного в сентябре месяце 1800 года амбарга на английские суда в России, государь император Павел приказал мне, вследствие бывшего разговора, по сему случаю написать мысли мои и о политическом тогдашнем состоянии Европы. Исполняя волю его в следующую ночь, принес утром мемориал, не полагая ни мало, что он произведет столь важную перемену в политике и будет служить основанием новой системы и разделу Турции. Продержав сию бумагу два дни, император Павел возвратил мне ее с конфирмацией и замечаниями собственноручными. Она может служить сильным и новым доказательством, что удобная минута в больших и самоважнейших делах соделывает возможным прежде и после веками не возможное.
№ 2
После смерти императрицы Екатерины кабинет ея был запечатан г. прокурором графом Самойловым и г-м адъютантом Ростопчиным. Чрез три[13] препоручено было великому князю Александру Павловичу и графу Безбородке рассмотреть все бумаги. В первый самый день найдено письмо графа Алексея Орлова и принесено к императору Павлу. По прочтении им, возвращено к графу Безбородке, и я имел его с четверть часа в руках. Почерк известной мне гр. Орлова, бумаги лист серой и нечистой, а слог означает положение души сего злодея и ясно доказывает, что убийцы опасались гнева Государыни и сим изобличают клевету, падшею на жизнь и память сей великой царицы. На другой день граф Безбородко сказал мне, что император Павел потребовал от него вторично письмо графа Орлова, прочитав в присутствии его, бросил в камин и сим истребил памятник невинности великой Екатерины, о чем и сам чрезмерно после соболезновал.
Копия № 2
Матушка милосердая государыня, как мне изъяснить описать что случилось не поверишь верному своему рабу, – но как пред Богом скажу истинну. – Матушка готов иттить на смерть но сам не знаю как эта беда случилась. Погибли мы когда ты не помилуешь – матушка его нет на свете – но никто сего не думал и как нам задумать поднять руки на государя – но государыня свершилась беда мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князь Федором, не успели мы рознять а его уже и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты – достойны казни, помилуй меня хоть для брата, повинную тебе принес и разыскивать нечего – прости меня или прикажи скорей окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души на век. Списано 11 ноября 1796 года 5 дней после смерти императрицы Екатерины II».
Теперь становится ясно, что текст третьего письма Орлова и комментарий Ростопчина при публикации в 1881 году были отредактированы: в КР изменено начало, в ОР3 выпущена упоминавшаяся фраза о пьянстве; внесены и другие мелкие изменения (в КР после слов «Через три» добавлено почему-то – «дня», из ОР3 убрали «меня»), а также проставлена пунктуация, почти отсутствующая в списке.
Пропуск в копии ОР3 1881 года объясняется, по-видимому, цензурными препонами. Напомним, что, согласно высочайшему повелению от 28 апреля 1870 года (вошедшему статьей 73 в «Устав о цензуре и печати»), «сочинения и статьи как оригинальные, так и переводные, в коих описываются личные действия или излагаются изустные выражения государя императора и прочих особ императорской фамилии, или же приводятся обращенные к ним речи, а также статьи, содержащие в себе рассказы и суждения, до Высочайших особ относящиеся, во всех без исключения изданиях, повременных и других, печатаются не иначе, как с разрешения министра императорского двора…». Автор первой большой биографии П.И. Бартенева – А.Д. Зайцев пишет, что у издателя «Русского архива» «всегда были осложнения при публикации материалов, освещающих историю вступления Екатерины II на престол, в которых упоминалось об обстоятельствах смерти Петра III…»66.
О том, почему П.И. Бартенев изменил начало комментария Ростопчина, пойдет речь ниже, а сейчас поговорим о датировке воронцовского списка ОР3 и КР. Французский перевод начинается словами: «Traduction d’une note remise par le О Rostopchin a la Grand Duchesse Catherina d’Oldenboorg».
Таким образом, ОР3 и КР, прежде чем оказаться в Лондоне у С.Р. Воронцова, были посланы к великой княгине Екатерине Павловне, бывшей замужем за принцем Г.П. Ольденбургским. По счастью, уцелело письмо Ф.В. Ростопчина от 24 марта 1810 года, отправленное к великой княгине в Тверь: «Государыня! Осмеливаюсь повергнуть к стопам вашего императорского высочества благодарность живейшею за милостивое ваше ко мне расположение. Самолюбив был бы я, если бы возмечтал отличить себя пред тою, коя рождает удивление и любовь во всех русских. Но преданность моя к особе и к памяти родителя дает надежду, что проницательный взор подобной ему умом и сердцем дочери обратится некогда на того, который до сих пор движим единственно был честию и верностию. Исполняя повеление ваше, препровождаю к ви высочеству с некоторыми объяснениями политический мемориал и список с письма графа Орлова. Вскоре за сим при первом удобном случае отправляю самовернейшею подробную записку о последнем дне царствования императрицы Екатерины и о первом императора Павла, прося ви высочества удержать сии бумаги до возвращения моего в Тверь»67.
О том, что «политический мемориал» был действительно отослан (но не «удержан»!), мы узнаем из предисловия к первой публикации его в 1871 году. Там помещено пояснение князя А.И. Гагарина (шталмейстера и гофмаршала великой княгини Екатерины Павловны) к списку, который и был опубликован: «Граф Ростопчин, после нескольких дней его пребывания в Твери, прислал сии бумаги к Ее высочеству великой княгине Екатерине Павловне из Москвы при письме своем через верную оказию, изъясняя, чтоб оные ему самому возвратили, когда он в Тверь опять будет. Ее высочество поверила их мне на несколько дней, с которых я и списал копию, а потом возвратил Ее высочеству обратно. Марта 1810. Тверь»68.
Список Гагарина включал и «Замечание» Ростопчина, обозначенное в воронцовской копии № 1 и приведенное выше. Трудно сказать, почему издатель «политического мемориала» В. Кашпирев не поместил в своем сборнике ОР3 – то ли по цензурным соображениям, то ли он его просто не видел, поскольку список Гагарина попал к нему также в копии, хранившейся в бумагах И.П. Шульгина.
Когда же С.Р. Воронцов получил третье письмо и комментарий Ростопчина? Нижней границей может быть назван 1813 год, когда возобновилась его переписка с Ростопчиным, прерванная в 1803 году. Однако, судя по сохранившимся письмам последнего (а они отправлялись нечасто), копии ОР3 и КР вряд ли были посланы до отставки Ф.В. Ростопчина, последовавшей 30 августа 1814 года. Известно, что в мае 1815 года Федор Васильевич для лечения выехал за границу; он побывал на водах в Карлсбаде, а затем перебрался в Париж, где поселился с семьей в 1817 году и пробыл там до середины 1823 года. Туда же, по-видимому, переехал архив Ростопчина, поскольку в Париже он писал воспоминания о 1812 годе, а также готовил к изданию свою переписку с Кутузовым. С апреля по июнь 1820 года Ростопчин ездил в Лондон, где почти каждый день встречался с С.Р. Воронцовым. Последний же посещал Париж в 1815, 1819 и 1821 годах. Вероятнее всего, именно в это время ОР3 и КР, а также другие исторические материалы были переданы Ростопчиным Воронцову69.
От ОР3 и КР, хранившихся в архиве Воронцовых, происходят два списка. Один из них хранится в фонде секретного архива Третьего отделения вместе с письмом Е.А. Шаховской, посланным в 1836 году к ее брату-декабристу Петру Муханову, находившемуся в то время на поселении в Иркутской губернии. Третье отделение перехватило это письмо. Если копии ОР3 и КР действительно принадлежали Шаховской, то определить ее источник не составляет большого труда. Ее муж, В.М. Шаховской, был адъютантом М.С. Воронцова в бытность того новороссийским генерал-губернатором. Очень вероятно, что Валентин Михайлович был допущен в ценнейшую библиотеку Воронцовых, где хранились различные рукописи. Копию ОР3 и КР мог передать брату декабриста, известному собирателю рукописей Петру Александровичу Муханову, и М.П. Погодин, также работавший в архиве Воронцовых в Одессе70.
