Сложи из всех этих доброт, как из членов, одно тело духовное – и будешь иметь благолепный лик «сокровенного сердца человека», подобный которому и поревнуй водворить в сердце своем.

Господа Бога святите в сердцах ваших (1 Пет. 3, 15). Освящение Господа в сердце есть душа и дух изображаемого выше «сокровенного сердца человека». Как первоначально Бог, создав из частиц персти тело человека, вдунул в него дыхание жизни и стал человек таким, каким ему следует быть, – так и созидаемый внутри из показанных добродетелей сокровенный сердца человек (1 Пет. 3, 4) тогда только явится настоящим духовным человеком, когда это сердце будет святить Господа Бога, как и в молитве Господней читаем «да святится имя Твое». Если не будет этого, то слепляемый из сказанных добродетелей человек выйдет мертворожденное дитя без духа жизни. Да ведают это думающие обойтись с одними некими добродетелями без всякого отношения к Богу!

Что есть «святить Бога в сердце»? Непрестанно иметь благоговение перед Ним, всегда нося в уме помышление о Его вездеприсутствии, всей ревностью ревновать в каждое мгновение благоугодным перед Ним быть и со всяким страхом остерегаться всего Ему неугодного. Особенно же Его Отеческому попечению предав весь живот свой, и временный и вечный, все случающееся смиренно, благопокорно и благодарно принимать как прямо от руки Его идущее.

Один законник спрашивал Господа: Какая первая из всех заповедей? (Мк. 12, 28). Господь ответил: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет (Мк. 12, 30–31). И это идет к дополнению изображения «сокровенного сердца человека».

Священие Господа есть дух его, а любовь – душа, прочие же все добродетели – разные его члены: то рука, то нога, то глаз, то ухо, то язык. Напоминание об этом очень полезно, потому что иногда случается, что, считая доброделание окончательными добродетелями, думают с ним одним обойтись, и о Господе не помышляя, и о любви забывая.

Доброделание такое, без веры и желания Богу угодить, не свято бывает, как дом неосвященный или комната без иконы. Не имея же любви, оно подобно зданию, наполненному изваяниями безжизненными и, кроме того, отдающему затхлостью и плесенью. Обращай на это внимание всякий и, взявшись созидать в себе нового человека, старайся поставить его перед Господом, не имеющим никакого порока.

Вдовица положила в сокровищное хранилище (в кружку церковную) две лепты (полушки примерно), а Господь сказал, что она положила больше всех (Мк. 12,43), хотя другие клали тогда рублями и десятками рублей. Что же дало перевес ее лепте? Расположение, с каким сделано приношение.

Видишь, какая разница между доброделанием бездушным, по обычаю, и доброделанием с душой и сердцем? Не внешняя постановка дела дает ему цену, а внутреннее расположение. Оттого бывает, что дело, выдающееся по всем отношениям, никакой цены перед Богом не имеет, а дело, незначительное по виду, высокой ценой оценивается. Что отсюда следует, само собою видно.

Но не вздумай кто небречь о внешнем, замышляя ограничиться одним внутренним. Вдовица та не получила бы одобрения, если бы сказала себе: «Имею желание положить и я, да что делать? Только и есть у меня, что две лепты. Отдай их – сама ни при чем останусь». Но какое имела желание, так и сделала, предав жизнь свою в руки Божии. И если бы не положила ничего, никто бы ее не осудил: ни люди, ни Бог. Но тогда она не явила бы и такого расположения, которое выделило ее из ряда других и сделало славной во всем христианском мире.

Перечислив добродетели, о которых надлежит приложить все старание по принятии благодатных сил, апостол в побуждение к тому сказал: Если это в вас есть и умножается, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа (2 Пет. 1, 8). Какие это добродетели, приведено выше, в понедельник.

Теперь прибавим только, что добродетели эти не однократно только проявить требуется, но так сделать, чтобы они всегда пребывали в нас – были сущими в нас, укорененными и, таковыми будучи, не стояли на одной степени, но все более и более множились и возрастали в силе и плодовитости. Только в таком случае будешь ты непразден и небесплоден в познании Господа нашего Иисуса Христа.

Входит в познание Господа тот, кто верует в Него и исповедует Его. Ты веруешь?

Смотри же, не делай этой веры праздной и бесплодной. Что же надо делать, чтобы вера моя не была такой? Преуспевай во всякой добродетели. Где твердящие, что «веруй – и довольно, ничего более не нужно»? Кто так думает, тот слеп.

Чтобы сделать более впечатленной ту истину, что должно всегда молиться и не унывать (Лк. 18, 1), если не скоро услышится молитва, но все продолжать молиться, Господь сказал притчу, как судья, Бога не боявшийся и людей не стыдившийся, удовлетворил наконец прошение вдовицы – не потому, чтоб Бога убоялся и людей постыдился, а по тому одному, что вдова та не давала ему покоя. Так, если такой загрубелый человек не устоял против неотступности прошения, Бог ли Человеколюбивый и Многомилостивый не исполнит прошения, неотступно со слезами и сокрушением к Нему возносимого?

И вот ответ на то, почему молитвы наши часто не слышатся. Потому что воссылаем прошения наши к Богу неусердно, будто мимоходом, и притом так, что, помолившись ныне один раз, завтра ждем исполнения своей молитвы, не думая попотеть и утрудить себя в молитве. Вот и не слышится и не исполняется молитва наша, потому что сами не исполняем как следует положенного для молитвы закона уповательной и усердной неотступности.

Вчера учило нас Евангелие неотступности в молитве, а ныне учит смирению, или чувству бесправности на услышание.

Не присваивай себе права на услышание, но приступай к молитве как никакого внимания не достойный и дающий себе дерзновение отверзть уста и вознести молитву к Богу по одному беспредельному к нам, бедным, снисхождению Господа.

И на мысль да не приходит тебе: «Я то и то сделал, подай же мне то-то». Все, что бы ты ни делал, почитай должным; ты должен был все то сделать. Если б не сделал, подвергся бы наказанию, а что сделал, тут не за что награждать: ничего особенного не явил ты.

Вон фарисей перечислил свои права на услышание и вышел из церкви ни с чем. Худо не то, что он так делал, как говорил, – так и следовало ему поступать, а худо то, что он выставил это как особенное нечто, тогда как, сделав это, и думать о том не следовало. Избави нас, Господи, от этого фарисейского греха! Словами редко кто так говорит, но в чувстве сердца редко кто не бывает таким. Ибо отчего плохо молятся? Оттого, что чувствуют себя и без того в порядке находящимися перед Богом.

Страх Божий как приводит к началу святой и богоугодной жизни, так бывает и самым верным блюстителем ее, когда кто, последовав его внушениям, положит это начало. Учит нас этому нынешний Апостол, приводя на память грозные суды Божии и наказания, здесь еще явленные над не покоряющимися воле Его. Ангелов, – говорит, – согрешивших не пощадил (2 Пет. 2, 4). Они были чисты и в пресветлом обитали жилище. Но, как только согрешили, низвержены во мрак преисподний. Нас ли с тобою пощадит, если пойдем против воли Его?