Тарьей понимает, что поступает, как двенадцатилетняя школьница, постоянно сбегая от Хенрика. Он боится поверить в искренность его ухаживаний, боится свободно посмотреть в его бездонные глаза, боится прислушаться к нему. Сандвик был заложником гложущего одиночества и боли слишком долго и отвык от банальной заботы. Он убегает сломя голову от проблем, замуровывает в себе зарождающиеся чувства, искореняет доверие к людям и к самому себе. Нельзя убежать от самого себя и вывести из сердца любовь, как грязное пятно. За любовь нужно бороться, потому что без неё жизнь утратит всякий смысл. Мама не уставала повторять эту вечную истину Тарьею с детства. Сандвик знал, что родители любят его и со временем простят, но не собирался возвращаться домой так быстро. Он вообще не думал возвращаться, особенно сейчас, когда все его мысли занимает один единственный человек.
Телефон в кармане сердито вибрирует, но Тарьей боится ответить на звонок. Он более чем уверен, что именно Хенрик терроризирует его мобильный. Сандвик не может сейчас ни говорить, ни слушать: острый ком в горле норовит вылиться в рыдания. Тарьей слишком сильно привязался к Холму – помешался на его медовой улыбке и двух плескающихся в его глазах океанах, увлёкся задушевными разговорами с ним, стал зависим от его сообщений с пожеланиями «Доброго утра» и «Спокойной ночи». Сандвику нравились многие парни, с одним из них он даже встречался полгода, но сейчас всё было по-другому. Чувства вспыхнули слишком быстро и накрыли его с головой. Юный фотограф намеревался найти хороших друзей в Осло, но не ожидал встретить… любовь.
- Привет, мам, - Тарьей неохотно принимает звонок, потому что не осталось сил скрываться и отмалчиваться. Он не отвечал на звонки родителей в течение двух недель, а короткие сообщения не устраивали их. Сандвик понимал их беспокойство, но боялся услышать голос мамы. Тарьей знал, что не сдержит слёз, что печальный голос матери распнёт его пополам и принесёт немало боли. Но Глория не заслуживала такого обращения, потому что она по-прежнему оставалась его матерью и он любил её, несмотря ни на что.
- Сынок, я так рада слышать твой голос, - сухой голос Глории дрожит от слёз, которые она пытается сдерживать. Но Тарьей чувствует, сколько боли и сожаления звенит в каждом слове. Ей тяжело говорить, но она не сдаётся: - Почему ты не отвечал на наши с отцом звонки?
- Мне просто нужно было время, как и вам, - надрывно вздыхает Тарьей и устремляет взгляд в окно. На улице сгущаются тучи, а у него под глазами собираются тонкие складки от горечи. Сандвик нервно скользит подошвой кроссовка по кафельному полу и пытается заглушить гулкое сердцебиение. – Я знаю, что вы осуждаете меня, поэтому мне хотелось немного придти в себя, чтобы … не сломаться.
- Тарьей, мы не держим на тебя зла, - мама говорит сквозь слёзы, и Тарьей не ощущает в её голосе ноток лжи. Глория растеряна, но абсолютно уверена в своих словах. Сандвик недоверчиво хмурится, но продолжает слушать. – Мы с папой любим тебя таким, какой ты есть, что бы не случилось, потому что ты наш единственный сын. Мы хотим, чтобы ты вернулся домой.
- Мам, прости меня, - Тарьей выдавливает из себя каждое слово, чувствуя подкатывающийся к горлу ком. Одинокая слеза катится по щеке, а сердце крошится от боли – он крепче прижимает телефон к уху. Вязкое болото затягивает его, и Сандвик понимает, что виной всему неконтролируемые чувства, пожирающие его сердце. Родители готовы простить его, но Тарьей впервые осознаёт, что не хочет возвращаться домой не из-за обиды. Из-за Хенрика. – Я знаю, что не должен был бросать вас, но я не могу вернуться. Так будет лучше для меня.
Хенрик замечает у выхода Тарьея, который закрывает лицо руками и прислоняется к стене. Телефон выскальзывает из его рук и ударяется об пол, но не разбивается. В этот момент разбивается сердце Сандвика, трещит по швам, разлезается на кусочки, царапая внутренности. Холм приближается тихо и мягко, чтобы не спугнуть своего мальчика. Тот громко шмыгает носом, утирает солёные слёзы и поднимает красные глаза на Хенрика. Сердце Холма скручивается в узел, а пальцы сжимаются в кулаки. Он никогда не видел Тарьея таким разбитым, отчаявшимся, беззащитным. В глазах зреет суровая пустота, а лицо прошито дорожками слёз. Маленький промокший котёнок с одиночеством в глазах, которого хочется согреть и защитить. От кого? От самого себя, потому что Сандвик не понимает, что рушит свою жизнь из-за глупых предрассудков и страхов.
- Иди ко мне, - сладко шепчет Хенрик в ухо Сандвику и притягивает его к себе за руку. Тот недовольно вздыхает, пытаясь спрятать мокрое от слёз лицо под капюшоном толстовки. Хенке плавно проводит ладонями по рукам Тарьея, опуская их, и снимает с его шеи фотоаппарат. Холм обнимает так трепетно, будто боится, что Сандвик рассыплется в его руках на сотни осколков. Тарьей жадно вдыхает его пьянящий аромат духов, утыкаясь носом в шею, и забывает обо всём на свете.
- Ти, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело, - тёплый голос Хенрика закрадывается Тарьею под рёбра, распыляясь кипучим пламенем. Холм заботливо гладит парнишку по плечу и заглядывает прямо в глаза. Сандвик впервые не смущается и не отводит взгляд, потому сейчас он чувствует себя полностью защищённым - рядом с Хенриком. Хенке касается его подбородка и продолжает: – У тебя есть прошлое, которое на тебя давит. Ты можешь рассказать мне, если захочешь, потому что я никогда не оставлю тебя и не дам в обиду.
- Я знаю, Хенке, и я виноват перед тобой, - вздыхает Тарьей, расплавляясь под прикосновениями Хенрика. Сердце колотится в груди с такой силой, что Сандвик начинает задыхаться. Белые стены волнами расплываются перед глазами, а в горле ужасно пересыхает. Если сейчас он не наберётся смелости, то не скажет этого никогда. – Я виноват, потому что делал вид, что не замечаю твоих чувств. Я просто идиот, потому что… потому что влюбился в тебя и боялся признаться в этом даже самому себе.
Хенрик кусает губу и растерянно смотрит себе под ноги. В голове творится полный хаос из бурлящих мыслей. Впервые в жизни он не знает, что сказать или что сделать, когда ему признаются в любви. Потому что Тарьей не похож ни на кого из тех, кто был рядом с Холмом раньше. Солнечный мальчик, у которого в глазах изумрудная гладь с золотыми бисеринками. У которого тёплые руки и дрожащие пальцы. У которого румянец смущения не сходит со щёк. У которого волосы песочными завитушками переливаются на солнце. У которого тоска клубится в сердце туманом, затемняя разум. У которого пьянящий голос и добрый смех. Хенрик даже не догадывается, что за те три недели, которые его мальчик провёл в Осло, он смеялся только один раз – когда Холм проводил его домой после той самой вечеринки. Хенке вдруг осознаёт то, что не должен портить момент нелепыми словами или пронзающим взглядом. Его мальчик только что признался ему в любви, без чужой помощи и давления. Он просто обхватывает лицо Тарьея ладонями и целует так жадно, как никогда никого не целовал. Поцелуй нежный, опьяняющий, сочный. Холм несмело касается языка парнишки и опускается руками к его продрогшей шее. Когда Хенрик ощущает, что Сандвик отвечает ему, оттягивая зубами губу, он не сдерживается и улыбается прямо в губы своему мальчику. Первый поцелуй должен быть именно таким.
========== Глава 8. Откройся мне ==========
Комментарий к Глава 8. Откройся мне
Mike Posner – Looks Like Sex
Nas – The Message
_______________________________________________________
Узнайте больше в моей группе https://vk.com/rainy_hurt_fanfiction
Когда гнетущее прошлое долгое время висит на шее удавкой, ты не решаешься впускать в своё сердце людей. Страх получить новый укол боли следует за тобой по пятам и сковывает руки цепями. Ты обрываешь нити прошлого, которые запутывают тебя в кокон, как паутина, но не можешь вздохнуть спокойно. С воспоминаниями, которые ядовитой змеёй вьются в голове, можно бороться, но не с людьми, которые для тебя важны. Ты зависим от их мнения, от их отношения к тебе, даже если их слова приносят тебе невыносимую боль. Ради близких человек готов жертвовать собой: это его природа.
