Смеялась его шуткам Кая. Кто бы видел в эти минуты Каю, не узнал бы её. «Не она, – сказал бы, – а просто похожая на неё обличием».
Девушки завидовали несравненной Кае. Многие парни в улусе в тайне любили её. Но больше всех, конечно же, чудак Бадма, но тщательно скрывал это. Старался вести себя так, чтобы красавица не подозревала о его чувствах и желаниях.
Год миновал – и пришла удача в дом Чочу. С богатыми охотничьими трофеями возвращалась внучка из тайги. Стрела, выпущенная Каей из лука, селезня налету догоняла. А вышивки, рукоделия её, лучшими в улусе считались. Настырной она была, упорной в достижении цели. Далеко не каждому такое дано. С достатком и конь у неё добрый появился. Наездницей стала, каких окрест и за сто вёрст не сыщешь.
Ещё краше расцвела несравненная Кая. К точильщику Чочу пошли люди – работы стало невпроворот. Красота Каи заставила их позабыть об угрозах и предостережениях Тулама о кровожадных злых духах.
Повеселел старик. Иной раз принесёт кто-нибудь из парней и без того острый палаш или нож, Чочу, всё одно, точит, виду не подаёт, чтобы человека не обидеть. Знает, что всё дело в Кае, в её красоте. Она-то теперь и притягивала к его дому и старого, и малого. Только улыбнётся иной раз карагас и скажет бывало:
– Больно уж часто тупится твой топор, друг. Видно, шибко стар я стал. Вот заново и перетачиваю.
– Хочу, чтобы он ещё острее был, – смущался юнец. – Но нет ничего острее взгляда и колкого языка несравненной Каи!
Не унимался и богач Тулам:
– Не может быть так, Чочу. Девушка совсем взрослая. Должна же она кому-то принадлежать.
– Разве человек – это вещь, – возражал точильщик, – которая принадлежит кому-то?
Однако старик задумался. Ведь и на самом деле время пришло. Пора уже Кае и замуж выходить. Чего ждать-то?
Внучке, когда та возвратилась с охоты с богатой добычей, Чочу сказал:
– Надо сделать выбор, Кая. Время твоё пришло.
– Хорошо, – ответила она, сбросив с плеч подстреленную косулю, – на ближайшие праздники всё и решится. Кто трижды стрелой из лука собьёт мою, то и станет моим избранником. Может, и полюблю такого богатыря.
– Это не под силу простому смертному, – тихо возразил карагас.– Но пусть будет так, как ты решила.
Всё же, чрезмерная гордость и уверенность Каи в себе не радовала Чочу. Ведь можно же быть проще. Никак у внучки не получается быть просто милой девушкой.
Наконец-то наступил великий летний бурятский праздник Сур-Харбан, где юноши всегда устраивали состязания по стрельбе, конным скачкам, борьбе… Много интересного происходит на таких праздниках. Уместно здесь, конечно, и соперничество в ловкости и силе женихов.
Народу забава. Несравненная Кая решила осчастливить самого достойного и людей потешить. Ведь и вправду нелёгкое дело – сшибить в полёте стрелой стрелу. Многие попытались. Но где там. Некоторые даже и пробовать не стали. «Мало разве хороших девушек, кроме неё, – успокаивали себя одни». «Жестокая Кая! Холодная скала! – в гневе кричали другие, переламывая лук об колено».
Тут и выехал на своей клячонке и Бадма. В истрёпанной одежде, со старым луком, доставшемуся ему в наследство от такого же нищего пастуха, как и он сам. Направила Кая в его сторону коня.
– Брат мой названный, – сказал она, друг мо Бадма, откажись от состязания! Нелёгкое это дело. Не хочу я видеть позора твоего.
– Я люблю тебя, Кая, – просто ответил Бадма, – поэтому позор мне не страшен. Теперь ты будешь знать об этом.
Сжалось сердце Каи. Теперь нашлось в нём место и для Бадмы, но только, как для брата. Пустила она на полном скаку стрелу в даль степную. Полетела вслед за ней стрела, пущенная Бадмой, но не догнала. На полдороге упала. Тяжело вздохнул молодой пастух.
Пустила Кая стрелу в высокое небо. Но пока прицеливался Бадма, вернулась стрела назад. Ловко девушка поймала её у самой земли. В третий раз в воды Иркута полетела стрела внучки Чочу. Но и на сей раз Бадма промахнулся. Только всплыл на поверхность реки огромный раненый таймень.
– Такова судьба моя, – смирился Бадма, – не суждено быть с тобой.
– Дорог ты мне, – гордо ответила Кая, – но не люб. Я всегда рада твоему приходу в наш дом.
– Долго я не приду. Ухожу с отарой в дальнюю степь.
Отвернулась от него Кая.
И уже было собрался один из родовых князей Онхон завершить состязание женихов и продолжить Сур-Харбан, как на площадь на гнедом коне выехал никому не известный юноша в прекрасном воинском снаряжении.
– Я хочу попытать счастья, старейшина! – крикнул он.
Взглянула на него Кая и сразу же полюбила статного красивого юношу всем сердцем. И уже пожалела о том, что устроила нелёгкое состязание. Ведь трудно человеку сделать почти не возможное.
– Кто ты? Какого ты племени? – Поинтересовался Онхон.
– Зовут меня Бабагай! А род мой живёт в далёкой тайге.
– Что ж, Бабагай, попытай и ты судьбу! – Сказал ему один из устроителей праздника.– Может быть, что-то и получится. Но таких метких и расторопных стрелков мало на земле. Хотя и встречаются.
Алым румянцем покрылись щёки Каи. Ведь даже имя юноши ей понравилось. Ведь в переводе на русский язык бабагай – «медведь». Доброе имя, говорящее о силе и ловкости человека. Правда, не всегда происходит именно так.
Крепко девушка сжала в руках лук, и полетела стрела в широкое поле. Но упала, сражённая стрелой Бабагая. Ночными звёздами засияли глаза девушки. Вот уже в синем небе и вторая стрела Каи, но и здесь не промахнулся юноша. Метко сразил её батыр (богатырь) и над водой Иркута.
Дотронулся он на скаку до плеча смущённой Каи. Пришпорил коня и крикнул:
– Я приеду за тобой через неделю, несравненная Кая!
С этими словами потерялся всадник из виду в широкой степи, скрылся за высокими травами.
– Вот и будет теперь твоя внучка женой медведя, Чочу. – злобно ухмыльнулся Тулам. – Ведь, кто он, неведомо никому. Да и среди бурят его никто и никогда не видел.
– Слышит моё сердце, что полюбил он Каю, – возразил старик. – Долго она ждала своего счастья.
А ровно через семь дней глубокой ночью кто-то постучал во входную дверь дома Чочу.
Отворил её старик и обомлел. Перед ним стоял огромный бурый медведь.
– Не пугайся, отец! – Сказал зверь Чочу. – Я тот самый юноша Бабагай. Пришёл за невестой своей Каей.
Горькими слезами заплакал Чочу. Где же это видано, чтобы девушку замуж за медведя выдавали? Однако впустил в дом ночного гостя.
Увидев зверя, проворно схватила Кая лук и стрелу, но тут же опустились её руки. Узнала она сердцем любимого в образе медведя. По светлому и умному взгляду узнала.
– Вот за тобой пришёл, – пояснил Бабагай, – как и обещал. Ровно неделя прошла. Кони ждут. Собирайся и ты, отец! Свадьбу играть будем.
– Дорог ты мне и таким, – смутилась Кая. – Но скажи, кто превратил тебя в медведя.
– Злой Боо, – ответил медведь.– Как только станешь ты моей женой, Кая, чары спадут. Так он предрёк. Завидовал он моей молодости и силе, удаче на охоте.
Имя же Боо переводится с бурятского языка просто – «шаман». Ничего в нём плохого нет. Но это человек, носящий его, был не столько шаманом, сколько злым колдуном. Много вреда людям приносил.
– Ты и вправду любишь меня, – нахмурилась Кая, – или просто хочешь стать человеком?
– Я всю жизнь готов медвежью шкуру, – взревел Бабагай, – только бы ты была со мной! Это единственное моё желание, Кая.
Ярким румянцем вспыхнули щёки девушки. Приятны ей были слова эти. Но не хотела она выдавать своих чувств перед женихом. Гордость или, скорей всего, гордыня затмила её разум.
– Послушай же моё условие, Бабагай! – Сказала она. – Я в доме буду делать мужские дела, а ты – женские. Я на охоту стану ходить, а ты – пищу готовить. Если согласен, то пойду за тебя замуж, Бабагай.
– Такого же не может быть! – Запричитал старый карагас. – Усмири свою гордыню, Кая!
– Выполнить твоё условие, Кая, не в моих силах. Ведь я был, есть и буду мужчиной, – с печалью ответил Бабагай. – Видно, не судьба быть нам вместе. Прощай!
