Майклсон, войдя до конца, останавливается, позволяя ей привыкнуть. Он скользит ладонью к низу ее живота, и дразнящими движениями начинает ласкать набухший бугорок, меж дрожащих от напряжения бедер, пока Лив не подается ему навстречу, полностью расслабляясь.

Девушка дрожит, выгибая спинку, и Элайджа возвращает одну руку на ее поясницу, придерживая и медленно подаваясь вперед. Она еще теснее, чем он мог представить, еще горячее и он точно знает,что это первый подобный опыт Лив. Маленькая попка плотным кольцом сжимает его член, и Майклсону кажется, что он сходит с ума от остроты ощущений

Но кроме жгучего, оглушающего экстаза Элайджа абсолютно четко осознает, что никто и никогда не дарил ему такого наслаждения, и он не сможет ее отпустить, никому не позволит касаться ее тела.

Оливия тихо стонет, от смеси наслаждения и легкой боли, которые неожиданно дополняют друг друга, заставляя все вокруг слиться в один яркий хоровод цветов и звуков, пока Майклсон берет ее, как никто прежде, уже второй раз за этот день.

Они оба на пределе от желания, оба на грани, и волна экстаза накрывает их почти одновременно, топя в обжигающем экстазе. Лив падает на живот, не в силах удержаться на разъезжающихся в стороны бедрах, и Элайджа накрывает ее собой, осторожно выходя из нежного тела, не желая причинить ей боли.

Они тяжело дышат, когда Майклсон переворачивает Оливию на спину, скользя взглядом по девичьему лицу, выражающему одновременно испытанное наслаждение и стыд от того, каким именно образом он ей его доставил. Синие глаза совсем мутные, и в них ненависть перемешана с упрямством, но в самой глубине зрачков он видит еще одно чувство, и в этот миг понимание накрывает его, и на миг Элайджа забывает, как дышать.

Все что он делает: ослепляющая ревность, сводящее с ума желание обладать, не проходящая потребность быть с ней рядом, все это помещается в одном слове. И Майклсон сам не верит своим ушам, когда говорит то, что должен был понять уже очень и очень давно.

— Я люблю тебя, Лив.

========== Часть 37 ==========

В маленькой спальне после признания Элайджи воцарилась полная тишина, пока Майклсон не отрываясь смотрел в синие глаза, в которых отражалось лишь неверие.

— Я люблю тебя, Оливия, — повторил он, склоняясь к раскрасневшемуся девичьему лицу.

— Но разве тем, кого любят причиняют такую боль? — едва слышно выдохнула Лив дрожащим голосом, — трахают словно самую дешевую шлюху?

Лицо Элайджи окаменело от ее слов, и чувство вины накрыло его с головой, заставляя стиснуть зубы, видя, как по прекрасному лицу любимой проделали дорожки горячие слезы. Очень осторожно он притянул ее к себе, нежно сжимая девичье тело.

— Прости меня, — прошептал Майклсон в маленькое ушко, — умоляю, прости. За это. И за все, что я сделал. Я все исправлю, исполню любое твое желание… Только не проси меня оставить тебя. Этого я сделать не смогу…

— А если это единственное, чего я от тебя хочу?

Слова Оливии — словно удар под дых, — выбили из легких Элайджи весь воздух. Он медленно приподнялся, заглядывая в мутные синие глаза, той, что не просто разбивала сейчас его сердце. Она лишала его жизнь смысла.

— Я не буду врать, что ничего не чувствую к тебе, — неожиданно продолжила Лив, заставляя Майклсона напряженно замереть, — что не хочу быть с тобой. Но ты… Я для тебя словно вещь, которая всегда должна подчиняться твоей власти.

— Дело лишь в том, моя маленькая синеглазка, — прервал ее Элайджа, не отводя взгляда от девичьего лица, — что на самом деле это у тебя вся власть надо мной. Я пытаюсь подчинить тебя, ты права, но лишь потому, что схожу с ума от ревности, от страха, что ты вновь отвергнешь меня. Потому что я никогда ни к кому не чувствовал то, что к тебе. Прошу, поверь мне. Я люблю тебя.

— Трижды, — едва слышно выдохнула Лив, прикрывая глаза, и не видя, как на мужском лице отражается полное непонимание.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты трижды признался мне в любви, — приподняла веки девушка, скользя по нему затуманенным взглядом, — кто ты? И куда дел Элайджу Майклсона?

И мужчину затопило облегчение. Синеглазка, хотя и не спешила давать ему ответ, но в ее голосе можно было уловить легкую насмешку. Это означало, что его слова все же нашли отклик в ее сердце. Не говоря ни слова, он склонился к алым губам, и мягко коснулся их, запечатлевая нежный, почти невесомый поцелуй, от чего глаза Лив нарочито испуганно вспыхнули.

— Опять?!

Элайджа не смог сдержать улыбки, видя, как ее щечки смущенно заалели.

— Я могу загладить свою вину, — низким голосом проговорил он, скользя рукой по узкой спинке, — перед тобой. И твоей попкой.

Мужская ладонь скользнула ниже, и Оливия невольно охнула от боли, когда она коснулась ягодицы.

— Прости, — тут же отозвался Майклсон, пытаясь сделать виноватое лицо, но в глубине его глаз лишь плясали бесята. — Тебе ведь понравилось, — прошептал он, мягко прикусывая мочку девичьего ушка, — понравилось, то что я делал с тобой…

— Ты меня изнасиловал, — отчеканила Лив, поднимая на довольного мужчину прищуренные глаза, — всеми возможными способами.

— И ты кончила.

— Ненавижу тебя!

— Зато я тебя люблю.

— Ты — маньяк!

— Таким меня делаешь только ты, синеглазка.

— И если ты рассчитываешь, что я буду вновь жить с тобой в Мистик Фоллс…

— Будешь, — твердо проговорил Элайджа, прекращая их шутливую перепалку, и его взгляд стал серьезным, — я не обманывал про развод, Лив. Я хочу быть с тобой.

— После того, что ты сделал со мной этим утром, у тебя еще хватает наглости предложить мне стать твоей девушкой? — нарочито обвиняющее проговорила Оливия, но ее глаза лучились от смеха.

— Предлагаю? — вскинул бровь мужчина, — это приказ, синеглазка.

— Майклсон, — процедила Оливия, пытаясь вырваться из тесных объятий, — сейчас не каменный век, ты не в курсе? И не рабовладельческий строй! И ты не шейх, а я не твоя наложница!

— Ты просто моя, Лив, — отозвался Элайджа, лишь крепче прижимая девушку к себе, — только моя. И если Клаус посмеет, хотя бы еще раз…

— О, боги, — закатила глаза та, обреченно качая головой, — у меня с ним ничего не было!

— Вы целовались, — недовольно проговорил Майклсон, буравя ее лицо пристальным взглядом, — и он какого-то черта был у тебя дома сегодня утром!

— Искал Кола, — нахмурила бровки Лив, — и это он целовал меня. Я просто поражаюсь! Жалкий поцелуй против того, что у тебя, на минуточку, есть жена!

— А у нее есть любовник, — невозмутимо откликнулся Элайджа, глаза девушки ошеломленно расширились, а он продолжил, — наш брак был лишь фикцией. И меня это устраивало. До тех пор пока я не встретил маленькую, упрямую мегеру, которая украла мое сердце. Забудь о Кетрин. Я разведусь с ней, это лишь вопрос времени.

Оливия опустила взгляд, и несколько минут они оба молчали, так и не размыкая объятий, пока тишину не нарушил нерешительный голос Лив.

— Я очень хочу тебе верить.

— Тогда поверь. Просто скажи, ты любишь меня?

— Будто бы ты не знаешь этого, — хрипло проговорила она, пряча глаза, отчего на лице Элайджи появилась широкая улыбка, — ты — самый ужасный, самый самоуверенный, самый упрямый и ревнивый тиран на свете. Но я люблю тебя, Элайджа Майклсон.

— Три против одного, синеглазка, — прищурился тот, не сводя взгляда с Оливии, — мы просто обязаны сравнять счет, я не привык проигрывать.

И они делают это. Но Лив все равно побеждает.

========== Часть 38 ==========

Трещина и в правду казалась очень серьезной. Лив прищурилась, проходясь по фундаменту задумчивым взглядом, пока Элайджа разговаривал с рабочими, выясняя, кто именно занимался возведением этого здания.

Оливия не слушала их, погрузившись в изучение поврежденной стены. Пока сложно было судить, было ли это следствием ошибки в ее расчетах, использования некачественных материалов, или же халатность строителей. Девушке вообще было непросто сосредоточиться на работе, после того, что произошло утром в ее спальне.