– Да мы с вами родственные души! – вопил викинг. – У нас с вами кармическая связь!!!
Дина хохотала и с удивлением чувствовала, что он разговаривает с ней не как со старухой, а как с женщиной! Да! Он даже хлопнул её по плечу. С непривычки она быстро захмелела, ей было радостно и как-то вольно. Потом они пели русские народные песни, выходили вместе покурить (Дина, конечно, не курила, просто стояла рядом). Про шкаф, который надо передвинуть, они даже и не вспомнили. Уходил Валера уже в первом часу. На прощание он опять поцеловал ей руку и щёлкнул по-гусарски каблуками. Ночь она проспала как убитая, и снился ей Он. Проснулась счастливой. Ей отчётливо вспомнилось детство, наполненное этим беспечным, беспричинным счастьем. Она встала, расчесала волосы и заплела две косички, как у девочки. Достала из шкафа старые мужнины джинсы, надела. Они оказались впору. Подошёл и его старый свитер с оленями. «А не такая уж я и старая!» – подумала Дина, рассматривая в мутном зеркале своё отражение. Так она и проходила весь день – в свитере и джинсах. А в шесть часов вечера в дверь неожиданно постучали. Это был Валера.
– Дина Васильевна, а я про шкаф вспомнил, надо двинуть? А вы какая сегодня… не ожидал – на мою 13-летнюю племяшку похожи. Вам очень идёт!
Дина зарделась от радости, от смущения, от целой гаммы чувств.
– А знаете что! Идёмте-ка я вас прокачу! – сказал он.
И всё закрутилось как на карусели – они катались на мотоцикле, рвали полевые цветы в лесочке, бросали камешки в ручеёк. Вечером Дина никак не могла заснуть, казалось, весь этот день был из жизни совсем другого человека – молодого, сильного, красивого. «Пусть, пусть это всё неправда, пусть мне только снится чудесный сон, пусть он длится и длится подольше…» Думать о том, что будет дальше, Дина не хотела. «Надо жить сегодняшним днем! Как это правильно, я раньше совсем не понимала этого. Казалось – как беспечно не думать о дне завтрашнем… А что о нём думать? Не известно – будет ли он… И что в руках человеческих? Разве можно хоть что-то планировать, на что-то рассчитывать? Вот мне сейчас хорошо – и, слава Богу, и надо наслаждаться этим мгновением. Ведь все мы боимся радоваться – как бы не сглазить, как бы радость не оказалась обманом. Поэтому и не бываем счастливы. А и пусть всё обман, но, покуда ты в него веришь, – отпусти душу, дай ей воспарить на седьмое небо! Пусть потом всё рухнет – но ты уже успела побыть счастливой! Чего же тебе ещё? Всё равно счастье мимолётно, настоящее или нет – дунет ветерок – и нет его…» Дина засмеялась. И ведь как хорошо она себя чувствовала – не беспокоило давление, не ломило суставы. Перед сном Дина зажгла свечку, нашла старый календарик с изображением Смоленской Божьей Матери и впервые в жизни горячо и неумело помолилась, поблагодарила Пречистую Деву за нечаянную радость, просила не лишать этой радости подольше…
Утром шёл дождь. Капли барабанили по крыше, по листьям во дворе, по жестяным подоконникам. Дина Васильевна весь день просидела у окна, почти ничего не ела. Никто не пришёл… Ночью несколько раз вставала, пила корвалол – сердце ухало, как будто во дворе кто-то выбивал большой пыльный ковёр. Всё время наворачивались слёзы, было обидно и жалко себя, а дальнейшая жизнь казалась бессмысленной и напрасной. Что ждало её? Болезни, тоска, одинокая смерть, когда и воды подать некому… Всё. Недолго радовалась. Не надо было этого ничего, зря только разворошило душу. Пошла и порвала календарик с ликом Богоматери, сама задохнулась от ужаса за содеянное. Вернулась через час и старательно склеила картинку. Только тогда заснула, прерывисто вздыхая. Светало… Проспала она часа два, когда услышала звонок. Растрёпанная, в пледе, почти ничего не видя, открыла дверь. Это был Валера. Весь в грязи, и на лице грязь, рукав кожаной куртки разорван и в крови. У Дины подкосились колени.
– Простите, моя прекрасная леди Ди, за вид – попал в некую передрягу, пострадал сам и покалечил свою боевую лошадку. Вот – прошу вашей женской помощи и заботы, поскольку в таком виде добраться домой затруднительно, – он улыбнулся.
Дина металась по дому как наседка – набрала в таз воды, нашла зелёнку, бинты, губку, бактерицидное мыло, налила молока в стакан и дала выпить Валере. Даже кудахтала как курица – от эмоций не могла связно изъясняться. Обмывала ему лицо так аккуратно и нежно, а сама наслаждалась его запахом – здоровое мужское тело пахло неизъяснимо прекрасно, дополнял его запах бензина, кожаной куртки, какого-то парфюма, кажется, какой-то горькой травы… За всю жизнь не было такого прекрасного момента! А какая кожа! Гладкая, загорелая, молодая! Как он хорош, какое блаженство прикасаться к нему! Когда мед обработка была завершена, Валера провёл рукой по её щеке, шепнул в самое ухо «Спасибо!» и чуть поцеловал её в щёку… На неверных ногах Дина ушла в ванную, смотрела в мутное зеркало на своё отражение и не узнавала себя – глаза горели, на щеках играл румянец, даже губы как-то налились и сами складывались в лёгкую полуулыбку. Ах, как она была счастлива в эту минуту! Валера остался у неё подлечиться. Могла ли она мечтать о таком счастье! Почему-то ей представлялось, будто он – раненый гусар, а она – юная барышня-дворянка. Она даже говорить начала со старинными оборотами: «дайте-ка, сударь мой, я вам руку перебинтую», или «подержите ножницы, мой голубчик». Счастье длилось два дня. Потом приехали друзья-викинги, погрузили Валерин мотоцикл в большой джип и увезли вместе с самим Валерой. И опять она осталась одна… Раньше своего одиночества Дина не замечала, оно было естественным и привычным. А теперь явственно ощущалась пустота за столом, пустота на кухне, пустота во дворе… Неужели так быстро можно привязаться к человеку? Оказывается – можно. Но почему-то ей не было грустно. Почему-то она была уверена, что Валера обязательно вернётся. Она прижимала к груди подушку, на которой он спал, вдыхала еле уловимый запах его одеколона, пила из кружки, из которой пил он, и ей казалось, что она целует его… «Боже, боже, что я делаю! Как там у Тютчева “и старческой любви позорней сварливый старческий задор”… Ну, значит, есть что-то ещё более позорное, чем моя любовь!» Дина засмеялась и позволила молодому, украденному солнечному счастью ослепить её и укутать с головы до ног. А вечером действительно приехал Валера. В руках он держал большой букет роз и бутылку шампанского.
– Моя прекрасная леди Ди! Примите мою благодарность за спасение и лечение!
Он поцеловал ей руку и щёчку. Они пили шампанское, смеялись, даже танцевали чарльстон под старый проигрыватель в виде чемоданчика. Было так легко, так свободно дышалось, хотелось прыгать и хохотать, как в детстве. Эх, сбросить бы лет ну хоть 10! Ну почему это не случилось с ней раньше? Хотя спасибо, что вообще случилось! И полетели денёчки. Вечером Валера приезжал, они ужинали. Дина ходила в магазин, готовила борщи и котлеты, жарила картошку. Никогда она не готовила с таким удовольствием и увлечением, узнавала новые рецепты, покупала дорогие продукты. После ужина они курили на крылечке, потом Дина стелила постель Валере в большой комнате на диване и уходила спать в небольшую спаленку. Утром она вставала пораньше, готовила ему завтрак, кормила и стояла на крылечке, пока Валера прогревал своего металлического зверя и с рёвом уносился вдаль, оставляя за собой сизое облачко. Дина спускалась и вдыхала это облачко как самый сладостный аромат на свете.
Тем временем ремонт в квартире закончился, и к Дине Михайловне приехал племянник с предложением перевезти её обратно в Москву. Он был несколько удивлён, застав у неё Валеру. Выслушав пространные объяснения, почему Дина хочет пожить ещё на даче, он как-то нехорошо ухмыльнулся и уехал. На следующий день приехала его жена Тамара с тортом и долго выпытывала у неё обстоятельства новой дружбы с молодым приятелем её мужа. Дина смущалась, пыталась перевести разговор на другую тему, часто уходила подогревать чайник и чувствовала себя как резидент перед провалом. Когда, наконец, Тамара уехала, без сил повалилась на кровать и никак не могла унять тахикардию. «Они хотят отнять у меня единственную радость, они хотят всё разрушить!» – думала она и всю ночь не сомкнула глаз. Когда на следующий день приехал Валера, Дина уже не могла унять слёз. Объяснить ему, в чём дело, было невозможно – ничего ведь не произошло. Она всё смотрела на то, как он ест, как ходит, как курит, как чистит своего железного коня, и понимала – ни за что не отдаст этой своей радости. Ни за что и никогда! Вечером они пили чай и играли в карты. Говорили о пустяках, но оба чувствовали, что им надо поговорить о чём-то очень важном. Валера пытался поймать её взгляд, а она всё отводила его, боялась прямо посмотреть на него.
