Когда мы вернулись к нам, Энтони сразу же пошёл делать домашнее задание. Мы со Стефаном устроились на заднем сидении машины.

— Кайли такое солнышко! — сказал, задумавшись, я. — И очень красивый, Энтони придётся быть с ним хорошим, чтобы удержать.

— Я тоже всегда волновался, что тебя уведут, а получилось ещё глупее. — ответил Стефан, садясь рядом. Я кинул на него скептический взгляд. — Ты даже не представляешь, насколько ты хорош! Твоя внешность всегда выделялась, ты действительно очень яркий и привлекательный. Даже сейчас. Ты стал очень красивым мужчиной. Меня всегда интересовало, откуда ты вообще взял эти комплексы. От того, что твоя внешность не соответствует распространенной? И что в этом такого? Ты действительно уникален и прекрасен, не только в моих глазах, поверь.

— Спасибо. — я прижался к его плечу, не зная, что ещё могу сказать. Рядом с ним мои тревоги капельку рассеивались. В свои тридцать семь я чувствовал себя невероятно старым и разбитым, наделавшим много ошибок идиотом. Стефану удавалось придать мне уверенности одним своим присутствием, одной своей улыбкой. Казалось, что я вновь способен мечтать.

Остаток недели прошёл в постоянных заботах. Много чего предстояло сделать, при этом оформление покупки дома проходило муторно и забирало почти все нервы. В этой ситуации помощь Стефана была просто бесценной. Фактически он взял на себя все юридические операции, настояв на том, что мы уже почти семья, и он имеет полное на это право. На выходных, как и собирались, мы отправились к моим родителям. В этот раз ехать было не менее страшно. Папа по телефону передал, что маме поставили операцию на воскресенье.

========== Необходимость поддержки ==========

Почти всю дорогу мы молчали. Стефан понимал, что сейчас я был слишком встревожен, чтобы говорить хоть о чём-то. Даже Энтони, которого обычно тут же вырубало в любом виде транспорта, не спал. Думаю, он тоже беспокоился о бабушке, хоть и всеми силами старался не подавать вида.

— Пап, поспи. Если хочешь, можем поменяться местами.

Я поймал взгляд сына в зеркале заднего вида и молча покачал головой. В салоне снова повисло тяжёлое молчание.

Я покинул своих родителей семнадцать лет назад, когда они были ещё полны сил. Да, мама часто болела, но это никогда не перерастало в нечто серьёзное. Сейчас под риском оказывалась её жизнь, а ведь мы только-только встретились. Очередной поток «если бы» заполнил все мои мысли. Я вздрогнул, когда Стефан легонько коснулся пальцем моих губ, которые оказывается я успел искусать почти что в кровь.

До родительского дома мы доехали в районе четырёх часов утра. Отец всю неделю оставался ночевать у мамы в палате, и эта ночь не стала исключением.

— Я тогда заеду за вами с утра. — Стефан поцеловал меня на прощанье.

— Аккуратней на дороге!

Энтони сразу же отправился в гостевую комнату. Я чувствовал себя странно, внутри было так пусто от того, что ни мамы, ни папы не было рядом. Потерять кого-то из них сейчас, после столь многолетней глупости… Я просто не хотел, я просто не мог такого принять! Комната родителей была по соседству с моей. В прошлый приезд я так сюда и не заглянул, но теперь решился. Память тут же всколыхнула миллион детских воспоминаний: сюда я прибегал прятаться от грозы, сюда же когда снились ужастики… Тут всегда мне были рады и никогда не гнали прочь. Я свернулся колечком на кровати. Когда я только узнал, что Стефан мой истинный, поток внезапно нахлынувших эмоций меня перепугал, заставляя бежать к маме. Она тогда болела и проводила все дни в постели. Помню, как плакал, прижавшись к её груди, а она нежно гладила по голове и говорила, что это не страшно и всё будет хорошо. Это же она повторяла каждый раз после наших с ним ссор. Папа лишь смеялся, шутливо называя это омежьей солидарностью. Скорее всего родители вовсе не собирались меня выгонять, когда я вернулся к ним беременным, и тем более не хотели, чтобы я делал аборт. Скорее всего таким образом они думали меня вразумить, заставить поговорить со Стефаном. Почему умные мысли всегда приходят столь поздно? Как бы мне хотелось сейчас вернуться на семнадцать лет назад, почему же я был таким идиотом…

Из пучины мыслей меня выдернул внезапно зазвонивший домофон. Я быстро спустился вниз и взглянул на экран. Перед воротами стоял Стефан.

— Что-то случилось? — спросил я.

Он приподнял моё лицо, чтобы лучше его рассмотреть.

— Так и знал, глаза красные. Надо было сразу оставаться.

Мужчина отвёл меня в ванную и заставил умыться прохладной водой.

— Зачем? Всё в порядке!

— Вижу же, что не в порядке! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но не выматывай себя ещё больше, прошу.

После мы отправились в мою комнату. Стефан лёг на кровать, притягивая меня к себе.

— Спасибо. — только и смог прошептать я. Мне было грустно и больно от того, что не мог сказать большего, я не знал, как подобрать слова, чтобы дать понять, насколько ему благодарен.

— Попытайся глубоко дышать. Когда я волновался или нервничал, твой запах вытягивал меня из всех трудных ситуаций. Сейчас, когда мы встретились вновь, ничего не поменялось.

Я последовал его совету. В эту трудную минуту Стефан успокаивал меня, но был ли кто-то рядом с ним, когда не стало его родителей? Эту утрату я не смог бы восполнить никогда, но будучи рядом, я мог забрать хотя бы частичку его боли, разделить её с ним. Однако меня не было рядом. Эти слова добили меня, я со всей силой прижался к любимому и разрыдался. Как же я сейчас себя ненавидел! За свою слабость, за свою трусость, за всё, что он всегда так любил во мне. Я заставил его потерять это на долгие семнадцать лет, думая лишь о себе. Он мог бы растить своего ребёнка, мог бы услышать его первое слово, мог бы увидеть его первые шаги, но у меня даже не было фотографий, чтобы ему показать.

— Прости. — прошептал я. — Прости меня. Я так тебя люблю.

Стефан немного отодвинулся, чтобы видеть моё лицо.

— Вот ты опять накручиваешь себя. Небось опять думаешь о моих родителях? Это уже в прошлом, как бы больно не было. Сейчас мы должны думать только о твоей маме, хорошо? В её больнице очень хорошие врачи, я уверен, что операция пройдёт успешно. К тому же ей нельзя волноваться, а ты придёшь с опухшим лицом. Что делать будем? — я попытался успокоиться, но из моей груди продолжали вырываться судорожные вздохи. — Ты лежи, я за водой схожу.

Мужчина вышел из комнаты. В коридоре раздался голос Энтони, видимо, я его разбудил. Когда плачет родитель, ребёнок всегда очень страдает. Я прекрасно знал это чувство, но ничего не мог с собой поделать.

Стефан вернулся с кружкой воды.

— Спасибо. Энтони проснулся? — спросил я.

— Он сам не может спать. Думаю, волнуется за тебя и за бабушку. Я сказал ему посмотреть телевизор. Может, получится отвлечься.

— Наверное, надо спуститься к нему.

Мужчина поставил кружку на тумбочку и аккуратно заставил меня снова лечь.

— Лучше не надо. Сейчас ты так выглядишь, что ему только хуже станет.

Из меня вырвался сдавленный смешок.

— А недавно кто-то говорил, что я красивый.

— Лично для меня ты всегда прекрасен, но вот ребёнка можешь напугать.

Я рассмеялся, прижимая Стефана к себе.

— Что-то мне не хочется знать, как сейчас выгляжу.

— Вот и прекрасно. — на время повисла тишина. Когда мои глаза уже начали слипаться, мужчина снова подал голос. — Я хочу немного поговорить с тобой о свадьбе. Можно?

— Конечно.

— Какое ты хочешь кольцо? Я просмотрел много вариантов, но ни одно не могу представить на тебе. Может, нам попробовать выбрать вместе?

Я поёрзал, устраиваясь так, чтобы видеть лицо своего собеседника. Мои глаза плохо приспосабливались к темноте, но занавески оставались открытыми, и тёплый лунный свет служил моим верным спасителем.

— Знаешь, я уже не в том возрасте, чтобы мечтать о каком-то красивом кольце. К тому же мои руки сейчас не в лучшем состоянии, ты сам видел.