Прежними хозяевами дома были Ян Петерс, его жена Наташа и трое их сыновей, из которых старший уже давно выучился, уехал и работал где-то на севере, а младшие близнецы были на год старше Влады. Дети дружили, взрослые тоже. Петерс был хорошим специалистом-электронщиком, и его часто приглашала научная экспедиция Института времени, работавшая в Соловье. Но основным его занятием была живопись. Он писал горы, стал известным художником, и его картины были во многих галереях. Жена учительствовала. Школы в Загорном, как и во всех таких маленьких посёлках, не было, дети учились дома, а при местной мэрии был класс дистанционного образования для приёма экзаменов и разбора сложных уроков, где она и работала. Особой нагрузки в классе не было. Ничто не предвещало перемен, и Слава с женой были очень удивлены, когда Петерс сообщил им о скоропалительном отъезде в долину. Они уехали в тот же день вечером, и дом стоял пустым года полтора. Потом уже, Слава, когда его выбрали мэром посёлка, отправил им от мэрии запрос на разрешение его использовать для новых сотрудников экспедиции, которая в то время расширялась, и в Соловье даже поставили палатки. Желающие жить в Загорном, а не в долине, были – привлекало пятнадцать минут езды по тоннелю против часа с лишним на автобусе до долины. Ответа не было, а через неделю прибыла особая строительная бригада с только что созданным гравитационным оборудованием, и дом перенесли на гору, где под него предварительно вырубили в лесу площадку. После этого появился рыжий Мих и с удивлением сообщил, что дом попал в базу его агентства, то есть на продажу.

– Мне до сих пор многое не ясно, – задумчиво сказал Слава, потирая подбородок. – Для Петерса это был родовой дом, ещё пра-пра-прадедом его построенный, незадолго до отъезда они его основательно подновили, потом вдруг уезжают… А перенос на гору – вообще… Мы сколько пишем-просим дать такое оборудование для Соловья – нам не дают, а тут дом запросто. Знаете, сколько это стоит?.. Петерс вряд ли мог оплатить такое. Нет, тёмное дело.

Он помолчал, потом продолжил.

– На месте этого дома рядом с нами теперь пруд. Каждый раз как подхожу к нему – ощущение, что дом стоит, только невидимый. И все его обходят, даже собаки в пруду не купаются. И не растёт ничего. Котлован и вода. Сказали, что это последствия применения гравидомкратов, постепенно всё восстановится. Типа геопатогенной зоны искусственной. Ну, не знаю. Логики в его переносе и продаже тоже не вижу. Но страха у меня дом не вызывает.

– ??

– Ну, понимаете, тут легко всякую чушь навертеть. А мы с Михом когда поднялись к нему, то всё обычно. Дом как дом.

– Так вы бывали здесь?

– Только снаружи. Вы же знаете, когда недвижимость выставляется на продажу, то бригада роботов делает косметический ремонт и выносит всё лишнее и оставшееся от прежних хозяев, если остаётся что-то. Вот мы и попали в этот момент с ним. А больше я не поднимался. Мих бывал, знаю, готовил презентацию для покупателей.

– Мне кажется, что Мих знает про это больше, чем говорит. – сказал я.

– Да ничего он не знает! Шалопай великовозрастный этот Мих, уж поверьте, с его мозгами можно найти работу поинтереснее, чем агентом по недвижимости в этом медвежьем углу. Он же в школе был чемпионом округа по искусственному интеллекту, на олимпиады в Рио ездил. И вдруг – провалил профотбор и – агент по недвижимости… У Петерса близнецы тоже башковитые были, но Миху уступали. – Слава кинул взгляд на часы. – Ну, нам вроде пора обратно… Спасибо вам за знакомство, надеюсь, продолжим. Влада!!! – крикнул он из окна дочери. – Вызываю коптер, бери Джеку на поводок.

Мы тепло попрощались и проводили новых знакомых. Темнело тут на час-два раньше – солнце скрывали горы. Зато рассвету ничто не мешало. Набегавшийся Пусь быстро затих в своей лежанке, а я прилёг почитать. Уснул незаметно.

Странное дело – просыпаюсь с ощущением, что живу здесь давно. И сегодня встал поздно – полвосьмого. Даже Пусь не будил утром и сам ещё спит вовсю, явно «не излучая желания» погулять.

– Доброе утро, дом, – сказал я.

– Доброе утро, – отозвался дом.

В быту я страшный консерватор. Терпеть не могу новых мест и смены обстановок. По мне куда приятнее вот так проснуться и окинуть взглядом привычные очертания предметов в комнате, чем спросонья мучительно вспоминать, где ты находишься. Естественно, что таскать за собой обстановку всю жизнь я не мог, но каждый раз, когда приходилось менять место жительства, я старался подобрать новый интерьер похожим на прежний. Поскольку мои предпочтения лежали в области «классики», то это обычно не составляло труда. И сейчас я с удовольствием окинул взором спальню.

Помимо кровати в ней стояла небольшая, но вместительная стенка, изящный столик с удобными боковыми полочками, кресло-трансформер, на котором любил днём валяться Пусь, ковёр на полу. У кровати стояла Пусина лежанка. В небольшой, почти квадратной комнате было одно окно, задрапированное нежно-розовым тюлем и коричневыми занавесями из незнакомого мне на ощупь материала. В окно уже било утреннее солнце. Вставать жутко не хотелось.

Пусь перевернулся на спину и поскрёб лапой бок кровати, прося почесать брюшко. Спустил руку на него и начал медленно шебуршить пальцами его шёрстку.

Вспомнился вчерашний визит Серёгиных. В мою «мозаику загадок» он добавил очень не много, но спешить не стоило. Одно вчерашнее послание на стене говорило о многом. Стены жилищ сейчас покрывали специальным составом, способным принимать любую окраску и воспроизводить любые рисунки – «видеообоями», так что система умного дома по желанию владельца могла в один миг всё изменить. Если Вебсик жил в моём умном доме, то ему ничего не стоило «написать» на стене и стереть надпись. Просто это говорило о том, что он внимательно следил за всеми нашими разговорами. Мда, не совсем приятно жить, зная, что тебя постоянно кто-то слушает.

Я скинул одеяло и встал. Пусь тоже вскочил, зевнул и начал потягиваться. Потягивался он всегда очень заразительно; возникало желание опуститься на четвереньки и так же вытянуть руки, припадая к полу. Иногда я так и делал, тогда Пусь, смотря на мои «потягивания», принимался мне показывать, как это надо делать правильно. Выходило уморительно. Вообще он очень правильный Пусь.

После завтрака мы с Пусем решили познакомиться с горной тропой.

– Дом, – спросил я, – по горной тропе можно высоко подняться?

– До перевала, – ответил дом. – Но до него вы не дойдёте – там завалы. Советую сперва полететь на коптере и посмотреть сверху.

Идея была неплохая, но виртуальная экскурсия по окрестностям была в тех файлах, которые мне ещё в городе скинул Мих. Можно было снова посмотреть её. Я попросил дом показать файл.

Подъехал сервировочный столик, с которого я взял панельку тачпада.

Противоположная стена превратилась в стереоэкран, показывающий изображение как с летающей камеры. Она висела над домом, отчётливо была видна его крыша со старинными слуховыми окнами и современными антеннами дальней связи, виднелась даже спутниковая тарелка, причём явно не бытовая. Внизу как на плане был виден участок со всеми дорожками, деревьями, энергобудкой на границе с горой. Склон горы был скрыт густым ельником. Я опустил обзор ниже, но найти начало тропы не смог. Пришлось просить дом помочь. Да, в таких зарослях я бы сам мало что нашёл. Прежде чем гулять, тут топором намашешься.

– Дом, можно организовать расчистку тропы для прогулок?

– Да. Оформить заявку? На завтра?

– Давай на завтра. Это не будет несанкционированным изменением? – спросил я, вспомнив условие Миха.

– Нет, это за пределами границ. Будет расчищено два километра до первого завала.

– Дом, покажи всю тропу.

Изображение поплыло вниз, и на экране возник контур извилистой тропы. Она обрывалась где-то на середине горы. «На перевале», – догадался я.

– Дом, а что за перевалом?

– Нет информации.