Коннор вышел из ванны, уже переодетый в свою пижаму. Гэвин лежал на правой стороне кровати в одной футболке. Тихо посапывая он обнимал подушку, а рука с ортезом* лежала вдоль тела. Что же, он спал. Значит, можно не беспокоиться.

Коннор постарался лечь, как можно аккуратнее, чтобы не разбудить Гэвина. И всё же он проснулся, когда матрас продавился от тяжести. Он протянул свою больную руку и прижал к себе Коннора. От неожиданности тот ударился носом в чужую грудь. Резкий запах пива и ментола приободрил его.

— Что ты делаешь? - с интересом спросил Коннор, пытаясь лечь удобнее.

— Ты даже во сне такой надоедливый, - фыркнул Гэвин.

— Во сне?

— Помолчи, а.

Гэвин склонил голову и утянул его в лёгкий поцелуй. Он вышел не аккуратным, смазанным и слегка влажным. И всё же таким приятным и успокаивающим. Как же уютно засыпать в объятиях любимого человека.

Неожиданная резкая боль заставила Гэвина открыть глаза. Он облизнул пересохшие губы и перевернулся на другой бок. Боль исчезла. Точно. Вчера он упал с крыши и вывихнул плечо. Коннор отвез его в больницу. Что было потом? Кажется Гэвину дали морфин от боли. А потом… О Боже! Он в квартире Коннора!

Резко соскочив с места, Гэвин оглядел комнату. Это определенно не был его дом. Чистая, современная комната и почти без личных вещей. Это больше походило на номер в гостинице. Рядом никого не было, а за дверью был слышен шум, скорее всего от готовки. Блять! Морфин хуевая вещь. Он всё помнил. И признание, и объятие и… поцелуй. Чёрт! Блять! Сука! Гэвин упал обратно на подушку, перевернувшись лицом вниз, и завыл от неизбежности приближающегося разговора. Второй раз в окно он точно не полезет. И что тогда делать?

Он опустил руку вниз к полу, чтобы нащупать свои джинсы. Слава богу, смартфон был в кармане. Оставалось надеяться, что зарядка не сдохла. Гэвин повернул голову и уставился в экран. Пятнадцать пропущенных вызовов и семь сообщений от Тины, куча извещений в фейсбуке и одно единственное сообщение от мамы. Вполне себе не страшно. Было всего десять утра, обычно он спал дольше. Гэвин снова уткнулся лицом в подушку и негромко закричал. И что, блять, делать? Он чувствовал себя потаскушкой, желая просто незаметно уйти из чужой квартиры. И как же теперь это обсудить?

Со стороны двери вновь послышался грохот. Что же он там творил? Нехотя Гэвин присел, рука заныла, и он пару раз сжал и разжал кулак. Он надел свои джинсы и ещё раз проверил карманы. В принципе, в них было пусто. Как обычно. Он зашел в ванну и посмотрелся в зеркало. Синяки под глазами стали чуть меньше, появилась щетина, которую он старательно сбривал каждый день, а на голове царил хаос. Он вымыл лицо и прополоскал рот, желая избавиться от кислого привкуса во рту. Лучше выглядеть он не стал, но хотя бы ему стало легче. Используя руку, как расческу, Гэвин уложил волосы, а торчащие пряди пригладил с помощью воды. Он вплотную приблизился к зеркалу, желая рассмотреть лицо, которое он больше не узнавал. Было что-то ещё за этой гримасой усталости и злости. Умиротворение? Да, определённо. Прошло много времени с того момента, когда он спокойно спал ночью. Был ли причиной этому Коннор? Или просто хорошая доза морфина? Кто знает…

Сделав пару глубоких вздохов он, наконец, вышел из комнаты. Вчерашние воспоминания всё ещё бурлили в его голове, напоминая о том, что он делал.

«Вот гостиная, где ты вчера признался в любви Коннору, а потом обнимался с ним», – говорил едкий голос Тины в голове.

«А справа ты можешь увидеть коридор, где Коннор снимал с тебя куртку», – не унимался голос.

Гэвин сильно зажмурился, чтобы она прекратила. Почему весь пиздец, который происходит в его жизни, комментирует Тина? Кажется, она была его совестью, а может просто занозой в заднице. Он сделал пару шагов и заметил, что кухня была совмещена с гостиной. Слева у барной стойки Коннор ел хлопья. Его ложка замерла на полпути, когда он увидел Гэвина. И от чего же было столько шума?

— Доброе утро, - произнес Коннор, положив ложку в миску.

— Утро, - ответил Гэвин, подходя к стойке.

Он взял в руки упаковку хлопьев и насыпал в миску, что стояла рядом. Всё это он делал в тишине. Это выходило само собой, потому что Гэвин просто не знал, что делать. Он залил молоком хлопья, но потом понял, что нигде нет ложки.

— Сейчас дам, - Коннор слегка наклонился к полкам и достал оттуда столовый предмет.

— Спасибо, - Гэвин забрал её.

Они сидели за стойкой, громко хрустя хлопьями. Гэвин не мог придумать, как начать разговор. Объясниться? Признаться? Сказать, что всё это время он тоже был влюблен? Тина, как всегда, была права. Знал бы он настоящую причину, то никогда бы не злился на Коннора. И что теперь делать? Они как бы любят друг друга. Значит, они должны встречаться? На Гэвина накатывала паника от незнания того, что нужно сделать. Его ещё никто не любил взаимно. Он даже не целовался никогда! То есть вчера был первый раз. Прекрасно, блять! Его первый поцелуй был под морфином. Просто прекрасно, блять! Из мыслей его вырвал смешок Коннора, который тут же попытался скрыть его кашлем, когда Гэвин посмотрел на него.

— Че смеешься?

— Вспомнил, как ты свалился с крыши, - улыбаясь, ответил Коннор. - Это кем надо быть, чтобы полезть на крышу в дождь?

— Ха-ха. Я вообще-то руку вывихнул.

— Тебя никто не заставлял вылезать. Мог бы полчаса подождать. Или тебе так неприятна моя компания?

— Нет, это не так, - Гэвин поставил миску на столешницу. — То, что я вчера сказал и… - он запнулся и с нажимом произнес. — … сделал. Было правдой.

— Ты действительно влюблен в меня? - на лице Коннора было видно сомнение. — Я не хочу, чтобы ты принуждал себя…

— Я не принуждаю себя!  слишком громко произнес Рид. — То есть, я не знаю, что я чувствую,  тише продолжил он. — Но я вправду испытываю к тебе особенные чувства. Которые ещё не испытывал к кому-либо.

Он ждал ответа, но Коннор рассмеялся в свою миску.

— Почему ты опять смеешься? Я тут душу изливаю, а он смеется.

— Прости, прости, - сквозь смех говорил Коннор. — Это скорее от радости.

— Радости?

— Я просто думал, что ты натурал, - уже отдышавшись, ответил Коннор.

— Не. Мы как-то с Тиной обсуждали эти дурацкие термины. Мне больше подошел, который был похож на звучание птиц.

— Звучание птиц? - Коннор в удивлении поднял бровь.

— Курлык.

— Чего?

— Нет, подожди, - Гэвин напряг все свои извилины. — Чирик? Нет.

— Может квир?

— Да! Оно!

Коннор снова засмеялся и Гэвин подхватил смех. Напряжение как рукой сняло. Даже думать стало легче. Казалось, будто с плеч свалился груз, который он носил годами. Вся злость, раздражение и ненависть растворилась в этом смехе. Наверно, это называют счастьем.

— Я ненавижу тебя, - со смехом произнес Гэвин.

— Я тот, кого ты будешь ненавидеть, и любить одновременно, - игриво ответил Коннор.

— Да, - протянул Рид. — Кажется, у меня самый вредный парень.

Он понял, что сказал, лишь когда рот закрылся. Они же ещё даже не обсудили, что между ними, а Гэвин называл его своим парнем. Он в выжидании уставился на лицо Коннора, которое ничего не отражало.

— Парень, - медленно произнес Коннор. — Это предложение или факт?

— Зависит от тебя.

— Хммм, - Коннор поджал губы. — Парень Гэвина Рида. Это звучит довольно угрожающе. Мне нравится.

— Это да?

— Да. Конечно, да.

— Знаешь, я тогда хотел бы подтвердить это поцелуем, - увереннее произнес Гэвин, ловя момент.

— А ты зря времени не теряешь, - усмехнулся Коннор.

Он наклонился через столешницу, обхватывая рукой затылок Гэвина. От неожиданности он даже дернулся назад, но Коннор прижал его к себе, позволяя их губам коснуться. Поцелуй вышел очень сладким: со вкусом молока и хлопьев. Коннор до боли вцепился в волосы Гэвина, но ему было всё равно. Его руки уже обхватили чужое лицо, слегка поглаживая большими пальцами. Наверно, Гэвин мог бы так целоваться вечно, но боль в плече напомнила ему о реальности. Он прошипел, и Коннор тут же отстранился.