- Кайт! – прошептала Сакура, снова попытавшись разогнать иллюзию.

- Какая ты впечатлительная, – весело сказал Таку. – Здесь нет никаких иллюзий. Честно говоря, гендзюцу – не моя сильная сторона. А вот по части ядов и хирургии мне нет равных.

- Ну конечно, – бросила в ответ Сакура, которой, невольно, вспомнился Сасори. – Где я? Что тебе от меня нужно?

- Ты в больничном крыле деревни Камня. Стыдно признаться, принцесса, но я слегка обознался, – непринужденно ответил Таку так, будто просто столкнулся с Сакурой на улице.

- Обознался?! – воскликнула девушка, сжимая кулаки.

- Ои, – протянул Таку, с до боли знакомой интонацией – Разве куноичи полезно так открыто проявлять эмоции?

- Мы виделись раньше? – внезапно спросила она.

«Я уже слышала подобную фразу» – промелькнуло у нее в голове, но случайно навеянное воспоминание безжалостно ускользало.

- Не думаю, – ответил парень, отрицательно качнув головой. – Я бы запомнил. У тебя особенные руки. Руки настоящего медика.

Сакура выглянула в окно – судя по расположению солнца, близился полдень.

- Сколько я здесь пробыла? Я хочу уйти прямо сейчас.

Улыбка Таку стала шире, и он откинулся назад, отчего стул жалобно скрипнул.

- Уйти? – медленно проговорил он. – Ты не можешь уйти. По крайней мере, до тех пор, пока не ответишь, кто ты, из какой деревни и что забыла на территории Камня. Такой проверке подвергается каждый, кто пересекает границу нашей территории.

- Но это уровень безопасности ранга S. Он допустим только в военное положение. С каких пор в деревне Камня приняты такие жесткие меры? – возмутилась Сакура, но специалист по ядам пропустил вопрос мимо ушей.

- Не заставляй меня спрашивать дважды, принцесса. Почему на тебе не было протектора?

Глаза Сакуры расширились.

«Проклятье! Как давно я его потеряла? Во время взрыва? Раньше?»

- Я потеряла его на миссии.

- Потеряла протектор? – повторил он, неотрывно глядя Сакуре в глаза.

- Я из Суны, – зачем-то добавила она и сама удивилась своему ответу.

Таку подпер кулаком подбородок.

- Из Суны… – снова повторил он, после недолгой паузы. – Это довольно далеко, не так ли?

- Да.

- Так что же может делать медик из Суны в этих краях?

Этот вопрос мог бы застать Сакуру врасплох, однако ответ пришел к ней сам, вместе с очередными воспоминаниями.

- Известно, что в Суне большие проблемы с целебными травами, – невозмутимо объяснила куноичи, – почти все растения с огромным трудом выращиваются в теплицах. Несколько недель назад нам срочно понадобилось большое количество лекарств. Нам пришлось израсходовать всю траву Тамасири. Её запасы нужно срочно восполнить, пока эпидемия не повторилась. Эта трава произрастает только на лесных полянах, к северо-западу от деревни Камня.

- Но, насколько мне известно, трава Тамасири растет и в Конохе, что значительно ближе.

- Такое решение было принято Советом Старейшин. Я не обсуждала приказ.

Таку присвистнул.

- Ну что ж, – сказал он, поднимаясь, – вскоре у меня могут возникнуть новые вопросы. Боюсь, тебе придется задержаться, принцесса.

- Это против правил! – запротестовала Сакура, чем вызвала очередную лучезарную улыбку.

- Не советую тебе пытаться бежать. Особенно через это окно, – многозначительно сказал он, прежде чем покинуть палату.

Хидан не помнил, когда в последний раз спал. Он был на грани. То, что испытывал альбинос, нельзя было назвать страхом или даже паникой. Это было ощущение совершенно иного порядка. Все его тело, казалось, превратилось в сжатый до предела комок нервов и раздраженных рецепторов. А ведь всего пару месяцев назад Хидан был уверен, что ничего хуже того, что с ним случилось, уже не произойдет, ведь хуже быть просто не могло. Но он ошибался. Невероятное стечение обстоятельств и его собственные ошибки и просчеты усугубили ситуацию настолько, что сейчас, Хидан знал, уже ничего нельзя исправить. Ему представлялось, будто он заточен в огромных песочных часах, а время безжалостно затягивает его в зыбкую вязь воронки. Напряжения не мог снять даже концентрированный настой успокоительных трав, которые когда-то приготовил для него Сасори. Хидан выпил почти половину кружки, но не почувствовал никакого эффекта. Руки, в которых альбинос сжимал свиток, всё также пробирала мелкая дрожь.

- Попробую ещё раз, – прошептал он и, облизав пересохшие губы, медленно потянул за край хрустящего пергамента, чтобы его развернуть. Напряженный взгляд Хидана пробежал по аккуратно выведенным строкам. Впрочем, в этом не было необходимости, ведь он уже давно выучил текст письма наизусть:

«О, я любил тебя, Айвон.

Ах, грусть моя так неизбежна.

Меня из памяти сотри,

Не думай обо мне ни дня.

Как только встретил я тебя,

Всю душу чувства мне раскрыли.

Теперь, прошу я, уходи,

Из сердца раненого прочь».

Шорох, послышавшийся совсем рядом, заставил Хидана вздрогнуть. Он резко обернулся, но увидел только, спящую на траве, Тен-Тен.

«Нервы доконают меня,» – сокрушенно подумал альбинос и заставил себя допить успокоительный отвар залпом. По телу разлилось приятное тепло, и внимание Хидана снова сконцентрировалось на послании.

- Какая все-таки чушь. Уходить. Неужели это – все? – проговорил он, сопроводив фразу глубоким зевком.

Однако, усталый фанатик ломал голову вовсе не над любовным посланием, как можно было подумать. Сколько бы раз он не получал зашифрованные письма из Камня, ему не составляло труда прочитать их, ведь он прекрасно разбирался в алгоритмах и символике. Здесь же не сработал ни один из известных ему способов: он пробовал переставлять четные и нечетные буквы, погружал пергамент в специальные растворы, подогревал его над свечкой, в надежде, что настоящее послание всплывет прямо между строк, но все было напрасно. Единственное, что вынес из письма Хидан, возможно даже чисто интуитивно, так это то, что нужно было срочно уносить ноги. Что он и сделал, однако, проклятые шифры никак не давали ему покоя. Он уже собирался отложить письмо до лучших времен, но вместо этого вдруг кинулся к сумке и, выудив из неё карандаш, принялся что-то записывать на свободных полях. От внезапно навалившегося понимания Хидану показалось, будто у него помутнело в глазах, а в руках появилась такая слабость, что он с трудом мог держать в них карандаш с бумагой, и всё же теперь он знал ответ.

Где-то в стороне снова заворочалась Тен-Тен, которая уже давно не спала, но виду подавать не хотела. «Лучше отдыхать, пока есть такая возможность,» – здраво рассудила девушка. За недолгое время её вынужденного путешествия, они почти не останавливались – альбинос явно очень торопился. Тен-Тен снова начала проваливаться в сон, однако внезапный глухой звук моментально привел её в чувства. Куноичи вскочила на ноги, и ахнула, чуть было не наступив Хидану на руку. Он лежал неподвижно, уткнувшись носом в сырую, после дождя, землю.

- Умер что ли, – предположила куноичи, осторожно ткнув тело носком ботинка.

- О-я, иил тебя, Айвон.. – пробормотал Хидан сквозь сон и перевернулся на бок, подобрав под себя пустую деревянную кружку. Тен-Тен наклонилась, чтобы поднять с земли чуть замявшийся клочок бумаги. Рядом с самыми ужасными стихами, какие только ей приходилось читать, было выписано восемь перекошенных слов. Куноичи нахмурилась и прочитала то, что получилось: «Война неизбежна. Три дня. Тебя раскрыли. Уходи прочь». Девушка непроизвольно приоткрыла рот.

- Не знаю, что это, – пораженно прошептала она, – но «уходить прочь» действительно самое время.

И, ни секунды больше не думая, она сорвалась с места.

Ночью Деревня Камня, казалось, жила в том же безумном ритме, что и днем. Шум, доносящийся с улицы, не прекращался от заката до рассвета. Сакура придвинула стул поближе к окну и присела, упершись подбородком в холодный подоконник. Вот уже вторую ночь она наблюдала за непрестанно кипящей внизу работой. Дома укреплялись и защищались печатями, улицы то и дело пересекал патруль, кроме того, Сакура отметила, что в город было ввезено большое количество воды и древесины. Таку не обманул куноичи, деревня находилась в статусе военного положения, но столь же очевидным было то, что Камень никто не атаковал. И у Сакуры было только одно разумное тому объяснение – это была подготовка не к защите, а к нападению. Но на кого и с какой целью готовилась атака, она не представляла. За свое недолгое пребывание в Иве, Сакура поняла две вещи, первая: после всего, что она видела, её не отпустят, какую бы информацию о себе она не предоставила, и вторая: пытаться бежать из деревни, которую без остановки патрулируют десятки вооруженных отрядов, – равноценно самоубийству.