Наталья в первой комнате за длинным столом кормила Димку манной кашей, который в паузах между ложками, подносимыми ему ко рту, весело смеялся чему-то и был похож на неведомую лохматую зверушку со своими блестящими от восторга глазами.

Кристина в пристройке к дому, на газовой плите, жарила яичницу с салом. Было слышно в чуть-чуть приоткрытую дверь, как сало потрескивает и шипит в сковороде. И это шипение и потрескивание тоже были приятны.

Виктор во второй, светлой – потому что она выходили на Байкал, а не на склон горы комнате (там стояло 5 кроватей) находился все в том же положении, в котором я оставил его, уходя на зарядку.

Он лежал в спальном мешке на кровати. Правда, теперь не спал, а листал толстую растрепанную «Поваренную книгу», еще дореволюционную, переизданную в 20-х годах нашего века. «Книга о вкусной и здоровой пище» лежала у него на животе. У моих родителей в доме тоже была такая, с портретом Сталина на первой странице.

Теперь, в наше талонное – на продукты и другие товары – время за одни только цветные фотографии, изображающие застольное изобилие, эту книгу надо было бы запретить, чтобы люди, разглядывающие ее, не захлебнулись собственной слюной. Я уж не говорю о книге царских времен, из которой Витя сейчас читал накрывающей на стол Кристине.

– Если вы пересолили бульон – не волнуйтесь. Возьмите ложку паюсной икры и опустите ее на некоторое время в бульон. Икра возьмет на себя излишек соли…

Он кивнул мне, не прерывая чтения, когда я вошел в комнату за полотенцем, висящим на спинке моей кровати.

– Кристина! Здесь про яичницу нет! – крикнул он. – Здесь на «Я» только: «Языки в желе», «Язык под белым соусом», «Язык соленый с изюмом». Сейчас в других раритетах посмотрю.

Действительно, на полочке над Витиной кроватью имелось несколько кухмистерских книг, неизвестно когда и как попавших в этот дом. Здесь были кроме перечисленных и «Опытный повар, эконом, погребщик и кондитер», 1829 года и «Кухмистер XIX века», 1854 года…

Вот уже несколько десятков лет подобные книги не выпускались у нас в стране… По-видимому, за ненадобностью…

– Нашел! Слушай, – снова крикнул Кристине Виктор, которая, по-моему, абсолютно не обращая внимания на его чтение, продолжала готовить завтрак.

– «Яйца со сметаною»: «Обыкновенные диетические яйца, снесенные не более 5 дней назад, положи на блюдо, на котором подавать. Полстакана сметаны взвари, чтобы подкипела половина…»

Я уже выходил на улицу, чтобы умыться.

– Поскорей! – сказала мне Кристина. – Завтрак почти готов. Вот только зелени немного накрошу и все.

Я разделся по пояс, ощущая приятную прохладу ноябрьского утра.

В умывальнике сверху плавал тонкий круг льда.

Мне нравилось, что в массивном умывальнике плавает лед, подтаявший с боков от уже слегка нагретого утренним веселым солнцем умывальника. Нравилось плескать на себя пригоршнями холодную воду и фыркать от удовольствия. И растираться докрасна пушистым полотенцем тоже было здорово! Да еще я вспомнил, что сегодня суббота – банный день в деревне!..

Все тело после растирания как-то постанывало, будто ты опустился в минеральную воду и пузырьки воздуха приятно щекочут кожу…

Снова захотелось рассмеяться!..

«После завтрака дров порублю!» – радостно подумал я.

– Игорь, иди есть! – крикнула мне из-за двери Кристина.

Витя умытый (в доме за печкой тоже был умывальник), с влажными причесанными волосами, в окружении Натальи и Кристины сидел за столом (Димыч в другой комнате, в квадрате солнечного света от окна, возился на полу с игрушками) и, пока Кристина разливала кофе и раскладывала по тарелкам яичницу, монотонно читал: «По изобилию, богатству рыбных товаров наша страна не имеет себе равных.

В странах капитализма теперь, как и когда-то в старой России, потребителю ежедневно приходится сталкиваться с тем, что его обманывают в цене, в качестве, в весе или мере товара. Для Советского Союза характерны отсутствие фальсификации товаров, характерны добросовестность, высокое качество продукции социалистических предприятий, что, несомненно, является одним из преимуществ социалистического строя по сравнению с прогнившим строем капитализма…»

– Хватит мормонить, – вмешалась Кристина. – Ешь, а то все остынет.

– А что есть-то? – спросил Виктор. – Вот это? – и он указал вилкой на свою тарелку. – А где же уха стерляжья? Осетр, запеченный в меду и начиненный грецкими орехами? Где икра, наконец?..

– Ешь, что дают, а то и этого не будет, – ответила Кристина.

Действительно, аппетит, как и сон, в этом доме был отменный. Во всяком случае, у меня.

Я намазал кусок черного хлеба сливочным маслом и баклажанной икрой, положил себе в тарелку к яичнице еще салата из перца, петрушки, помидоров и огурцов и с наслаждением, мелкими глотками запивая еду горячим кофе со сгущенкой, принялся есть.

Завтрак с шутками, прибаутками, взаимными пикировками: в основном по поводу того, что надо срочно женить Витю и о том, как «достойно содержать жену на зарплату м.н.с.[1]», растянулся минут на сорок.

Кристина в третий раз заваривала кофе.

– Правда, Витька, когда ты наконец женишься? – спросила она, помешивая кофе в кастрюльке.

– Понимаешь, Кристина, для того чтобы жениться, надо как минимум влюбиться, – глубокомысленно ответил Витя.

– А ты влюбись…

– Вот над этим вопросом я как раз сейчас и работаю. Изучаю в чем физиологическая тайна любви с первого взгляда… Я считаю, что любовь с первого взгляда сопровождается спонтанной, бессознательной записью информации в «кратковременную память» – нейтронную замкнутую сеть, – серьезно начал излагать свою гипотезу Виктор. – Таким образом, в «кратковременную память» как бы «вписывается» информация в виде фонем – черты лица, фигура, походка и т. д. и т. п., – характеризующих объект интереса. После нескольких таких циклов «записи»-«стирания» информации и наступает загадочное сердцебиение, волнение, символизирующее начальную стадию любви… Как видишь, никакой лирики. И никакой любви с первого взгляда. В лучшем случае – со сто первого…

– Что-то уж слишком мудрено. И бездушно. И скучно как! – сказала Кристина.

– Ты это всерьез или дурачишься? – спросила Виктора Наталья…

После завтрака женщины стали собираться в баню. (До обеда в деревенской бане парятся женщины, после обеда – мужчины.) Виктор улегся поверх своего спальника на кровать и продолжал чтение вслух.

– «Икра кетовая, паюсная, зернистая долго не высохнет, если вы в банку с икрой сверху нальете тонкий слой растительного масла…» Кристина, ты налила сверху масла!

– Налила, налила – не волнуйся, – ответила из другой комнаты Кристина.

В дверной проем без двери, соединяющий комнаты, было видно, как она укладывает что-то в яркий полиэтиленовый пакет.

– Ты лучше подумай, Витя, что ты нам с Наташкой на обед приготовишь!

– Сейчас, чего-нибудь подыщем, – ответил он, зашуршав страницами «сталинской» кулинарии. – Вот. Нашел. «Меню обеда из трех блюд и закуски: Поросенок заливной. Корзиночки из яиц с салатом. Бульон с пельменями. Солянка рыбная. Гусь жареный с яблоками. Антрекот с картофелем. Налистники с творогом. Желе из апельсинов. Компот из апельсинов с ликером». Желаете чего-нибудь еще или достаточно?

– Витюша, ну это уж слишком! – ответила Кристина. – Такой обед – для женщин времен Ренессанса, а мы девушки стройные, неприхотливые к тому же. Из всего этого меню можешь оставить гуся с яблоками и ликер. Неплохо бы еще обещанного омулька… Но ни омулька, ни самого Алика мы, как видно, нынче не дождемся.

– «Омуль, – продолжил чтение Виктор, перелистнув несколько страниц, – один из сибирских представителей рыбного семейства лососевых; у этой рыбы вкусное и жирное мясо. В Байкале омуль особенно хорош и достигает более двух килограммов веса. На рыбных прилавках чаще всего можно найти омуля холодного копчения…»

– Ну ладно, мы пошли, – прервала его чтение Кристина. – Обед вы, лодыри, конечно, не приготовите… Хоть самовар скипятите да чай заварите к нашему приходу. Я думаю, что к часу мы вернемся.