— Хорошо, — прошептал я. Мне захотелось сделать ей так же больно, как она делала мне.

Она кивнула и пошла на выход.

— Гвиневра! — окликнул я.

Она остановилась, но не обернулась, чтобы посмотреть на меня.

— В Индии ешь побольше, в Северной Корее чаще смейся, и одевайся теплее в России. И, куда бы ты ни поехала после, будь здорова и красива. И, когда ты будешь готова вернуться домой… ко мне, я буду здесь, буду ждать тебя. Через год, через пять, через десять или двадцать лет... Я буду ждать твоего возвращения.

Она повернулась ко мне вполоборота. И во мне вспыхнула надежда…

Но она ушла.

— Ты в поря…

— Нет, — ответил я Яну, протянув ему кофе, который она вручила мне в качестве прощального презента. — Я не в порядке...

Глава 26

Герой и Героиня

Гвиневра

Меня подташнивало. С каждым новым шагом в сторону аэропорта головная боль усиливалась, но я упрямо шла вперед, еле волоча за собой чемодан.

Все правильно!

Это будет правильно для моей карьеры!

Это то, чего я всегда хотела!

Но почему же мне кажется, что я изо всех сил пытаюсь себя что-то доказать? Мне ведь нравится то, что чем я занимаюсь, и теперь у меня появилась возможность делать снимки по всему миру и посещать места, о которых я всегда мечтала. Но мне все еще хотелось…

— Гвен?!

Повернувшись, я увидела широко улыбающегося Бэша с авиабилетом в руках. Его пиджак был буднично переброшен через руку. Я не могла этого вынести.

— Бэш...

— Да, знаю. Ты меня сейчас ненавидишь, и это нормально. Но однажды я полюбил тебя благодаря твоему искусству и надеюсь, это произойдет с нами снова, потому что ты…

— Бэш, я простила тебя. — Я улыбнулась ему. — И я не ненавижу тебя. Ненависть опустошает меня. Но ты должен понять, что прошлого не вернуть. И никакое искусство мира не способно изменить этого. Я не собираюсь меняться ради тебя, и, пожалуйста, позволь мне пройти.

Еще до того, как он успел ответить мне, я услышала голос, раздавшийся из-за спины, и тут же почувствовала холодок, пробежавший по спине.

— Гвиневра!

Я не повернулась, а только сильнее вцепилась в ручку своего чемодана.

— Гвиневра! — он позвал меня снова, его голос прозвучал ближе.

Я посмотрела на Бэша, и выражение его лица заставило меня рассмеяться, хотя по какой-то глупой причине мои глаза вновь наполнились слезами.

— Откуда ты здесь взялся? — удивленно спросил Бэш.

Илай проигнорировал его.

— Гвиневра… Я буду ждать, — тихо произнес он.

Глубоко вздохнув, я повернулась к нему вполоборота. Илай в медицинской униформе застыл прямо передо мной. Его темные волосы были взъерошены, а глаза смотрели на меня в упор. Когда я полностью повернулась к нему, уголки его губ медленно поползли вверх. Постепенно губы Илая растянулись в широкую улыбку, и я больше не могла противиться этому и улыбнулась ему в ответ.

— Не смотри на меня так. — Это было и приятно, и в то же время приносило нестерпимую боль.

— Прости, но я не могу не смотреть, — ответил он, подходя ближе. — Вчера ты попросила отпустить тебя, если я по-настоящему люблю тебя, и я так и поступил, потому что никогда не хотел стоять на пути твоих желаний. Думаю, я смог бы многое вытерпеть. Вообще-то, я чувствовал себя немного глупо из-за той речи о счастье, но потом понял, что на самом деле более эгоистичен, чем считал поначалу. Проснувшись сегодня утром, я понял, что не могу стать счастливым без тебя. Я понимаю, чего именно ты боишься. Прошу тебя, доверься мне. Я люблю тебя так сильно, как никогда бы не сумел описать словами, даже если бы очень захотел. Я просто не способен здраво мыслить в твоем присутствии. Не убегай от меня, Гвиневра. Если ты меня любишь — останься!

Он не просто лишил меня возможности дышать, он стал моим воздухом в легких, и у меня не оказалось слов, остались только слезы. Взяв в руки мое лицо, он стер каждую слезинку и улыбнулся. Чем дольше я смотрела на него, тем сильнее любила. Как в кино: сначала боль, через которую нужно пройти, чтобы обрести свое счастье. Я подумала, может быть, это не просто любовь, это судьба…

— Хорошо, — наконец произнесла я, сделав шаг в сторону от чемодана.

— Спасибо, — прошептал он, склонившись к моим губам.

И в тот момент, когда его губы соприкоснулись с моими, я осознала — это действительно судьба. Он — моя судьба!

Илай

Никто из нас не произнес ни слова с тех пор, как мы покинули аэропорт. Решение взять ее за руку и просто бежать далось нелегко. Гвиневре нужно было забрать Тайги и перенести, а не отменить, свое путешествие. Она пообещала Себастьяну позвонить утром. И я бы соврал, сказав, что теперь-то у меня все в порядке. Часть моей души чувствовала, что я лишь оттягиваю неизбежное.

— Налью нам вина, — сказал я, как только Гвиневра перешагнула порог моей квартиры. Она не ответила, просто села на диван, а Тайги свернулся у ее ног. Наклонившись вперед, она нежно погладила его.

Взяв два бокала и две бутылки, я подошел к ней и присел рядом.

— Ты хочешь напоить меня? — тихо спросила она, приподняв уголки своих губ.

— Да, — сознался я, и она наконец посмотрела прямо на меня. Выражение ее глаз сейчас отличалось от взгляда в аэропорту, доказывая, что, может быть, она сказала «да», оказавшись захваченной врасплох. — За вином у нас с тобой случаются самые лучшие беседы.

Откупорив бутылку, я наполнил бокалы вином. И снова между нами повисло молчание. Оно убивало меня. Гвиневра не была молчуньей, она всегда много болтала, и мне это в ней нравилось. Именно благодаря этому я понял, что причина ее молчания скрывается во мне.

— Чего ты боишься? — спросил я, сделав глоток вина.

— Ты сейчас несерьезно? — удивилась она, так и не попробовав вино, и уставилась на свой бокал.

— Напротив, я абсолютно серьезен и хочу услышать от тебя все, о чем ты сейчас думаешь, все твои мысли и страхи. Даже то, о чем ты не хочешь мне говорить. Именно наши разговоры я люблю больше всего: когда мы смеемся, дразним друг друга, еще больше смеемся и пьем. Еще до того как стать моей девушкой, ты стала моим другом.

Она залпом осушила свой бокал, пролив немного вина мимо рта. Выпив, она глубоко вздохнула и вытерла рот.

— Мы возненавидим друг друга, — призналась она, пока я снова наполнял ее бокал. — Не сразу, нет. Сначала мы будет стараться понять друг друга, но постепенно я начну ревновать сильнее и сильнее. Я буду видеть тебя рядом с дочерью и каждый раз чувствовать себя лишней. Самое ужасное в том, Илай, что она — твой ребенок. Я буду знать это, но все равно меня это будет задевать. Ты будешь чувствовать себя виноватым, а затем раздраженным, потому что я буду чувствовать себя несчастной и вскоре начну избегать тебя. Постепенно мы изведем друг друга… Мы начнем постоянно ругаться, потому что любим друг друга и не захотим отпускать, на самом деле понимая, что должны это сделать. Я ясно вижу это: себя, не имеющую возможности находиться рядом с тобой из-за своей работы, и тебя, не имеющего возможности быть рядом со мной из-за собственной дочери. Кроме того, у меня все еще остались некоторые карьерные планы, которые я хотела бы осуществить. Я эгоистична, Илай. Понимаю, что это неправильно, но... я не хочу делить тебя ни с Ханной, ни с твоей дочерью, ни с кем другим. Я чувствую, что они встали между нами. Я хочу проводить время с тобой, узнавая тебя все лучше. Вот об этих вещах я думаю теперь постоянно.

Я допил свой первый бокал вина и налил второй. Мысли в голове скакали с такой скоростью, что началась головная боль.

— Как бы герой и героиня справились с подобной ситуацией в твоих книгах?

Настроение Гвиневры приподнялось, она даже хихикнула:

— Героиня села бы в самолет, и все мы дружно ждали бы выхода книги номер два, чтобы прочитать о том, как они станут бороться за свою любовь.