Обходя экспертов, к Крюкову пробралась Липатова – в белом пальто и роскошных замшевых сапогах.
– В чем дело, Крюков? – с ходу спросила она. – Ты ведь сказал, будешь отказ писать!
– Погоди, – остановил ее капитан. – Пошли на балкон, поговорим.
Вышли на балкон. Этаж был высокий, перед ними расстилалась панорама спального района.
– Представь себе, что ты задумала покончить с собой… – начал участковый.
– Типун тебе на язык! – отозвалась Липатова.
– Что ты выберешь? Сигануть отсюда, где от тебя гарантированно мокрого места не останется, или бить какое-то пошлое стекло в мужской раздевалке спортзала, резать о него лицо в семи местах…
– В восьми. Я читала отчет.
– Хорошо, в восьми. Но ты же девочка, ты боишься боли, боишься быть некрасивой. И прыгать с третьего этажа… Никакой гарантии на перелом шеи не было, ей просто повезло. Кстати, по статистике самоубийцы прыгают в верхней одежде. А она в чем была, в том и вышла…
– Вчера ты обещал не впадать в истерику из-за каждого самоубийства, – напомнила Липатова. – А сегодня все изменилось? Закрывай дело, Крюков, или я сама его закрою.
Тут дверь открылась, и на балконе появилась запыхавшаяся Тоша.
– Привет, ты откуда такая? – спросила Липатова.
– Из морга, – ответила Тоша.
– Излагай, – предложил ей Крюков.
– В общем, на теле покойной нашлись следы избиения, – сообщила Тоша. – Сломанное ребро, а на лице – незажившие гематомы.
– Срок?
– Несколько недель. Точнее не скажу.
– Может, это авария? – спросила Липатова. – Или спортивные травмы?
Тоша покачала головой:
– Если только она боксом не занималась.
Крюков покрутил головой:
– Неужели сто десятая статья? Доведение до самоубийства? Прошу разрешения изучить. В честь того, что вы сегодня совершенно неотразимы.
Липатовой перспектива нового расследования совершенно не нравилась. Но делать было нечего.
– Работайте, – разрешила она. – У вас две недели. Насчет неотразимости – у Машки сегодня отчетный концерт, Малый зал консерватории. Так что прости, что не в кедах.
– Спасибо, Ань, – проникновенно сказал Крюков.
– Да пошел ты, – буркнула Липатова и удалилась.
А Тоша заинтересованно спросила:
– Что, правда, у вас в студенчестве был роман?
– Ну, ты же вечно замужем, – ответил Крюков, после чего крикнул в глубь квартиры: – Сёма! Ну, что там, записки предсмертной не нашли?
– Не-а! – сообщил эксперт Сёма, подойдя к балконной двери. – Люблю такие квартирки. У меня прихожая больше.
– А ты, случайно, не олигарх? – поинтересовался Крюков.
– Я принципиально не олигарх, – ответил эксперт.
…В кабинете директора школы Людмила Царева листала фотоальбом, взятый Крюковым из квартиры погибшей учительницы. Особенно ее привлекла фотография, где Истомина, абсолютно счастливая, сидела на диване, вся заваленная цветами.
– Да, я помню, Настя рассказывала, – говорила Царева. – Ребята устроили ей день рождения, решили ее так поддержать…
– А разве она не в июле родилась? – удивился капитан.
– В том-то и дело, понимаете? Они решили, что ей нужен праздник. Придумали специальную вечеринку, родители Кристины Суворовой разрешили использовать свой загородный дом. Ребята учили номера на английском, сделали капустник… Настя плакала от счастья, и мы все ей ужасно завидовали. Какой кошмар, Игорь Андреевич, какой кошмар…
– А здесь почему-то Барковского нет, – заметил Крюков. – Подпись на альбоме есть, а фотографии нет.
Царева еще раз перелистала альбом.
– Да, и правда нет, – удивилась она. – А! Так он, наверно, фотографировал. Он уникальный совершенно мальчик. Во-первых, говорит по-английски как на родном. Во-вторых, учится блестяще: все легко схватывает, не боится дискутировать с преподавателями. И абсолютно самостоятельный, сформировавшийся человек. Знаете, такой вот мужичок.
– Счастье для учителя, правда? – заметил Крюков.
– Я уверена, что для Анастасии Николаевны, как для классного руководителя, такой ученик был просто подарком, – заявила Царева.
Выйдя из кабинета Царевой, капитан очень удачно натолкнулся на физрука Баграмова.
– Здравствуйте, Владимир Ованесович! – приветствовал он физрука. – Как раз к вам направляюсь.
– Ко мне? Зачем? – Баграмов не мог скрыть свой испуг.
– Хочу посмотреть на то место, где произошло печальное событие.
Прошли в спортзал, где шел урок: молодая учительница занималась с одним из начальных классов. Крюков сел на скамью и потребовал:
– Рассказывайте.
Баграмову ничего не оставалось, как сесть рядом и начать говорить.
– Ну, шел урок… Девочки отпросились… Мальчики по программе… Там у нас прыжки были… через козла… Ну вот… я проводил обучение… Тут вошла Анастасия Николаевна, крикнула что-то…
– Что?
– По-моему… «Здравствуйте!».
– Неожиданно. И что потом?
– Потом… побежала в раздевалку, и я услышал… звон стекла… Понимаете, я думал, что кто-то мячом попал, я думал, что… Пошел смотреть, а там…
– А почему она побежала именно в мужскую раздевалку?
Баграмов беспомощно развел руками:
– Я не знаю…
– Там был кто-то из учеников?
– Кажется, нет…
– А почему вы меня боитесь?
Этот вопрос напугал физрука еще больше.
– Почему вы так… – лепетал он. – Я не боюсь, просто мне… полтора года до пенсии… понимаете…
– Понимаю, – заверил его Крюков. – Я тоже когда-то был следователем прокуратуры. А теперь в участковые сослали. Были когда-то и мы рысаками, Владимир Ованесович. Так что прекрасно вас понимаю. Я пойду в раздевалку, осмотрюсь. Не возражаете?
Баграмов и не думал возражать; он был заранее согласен на все.
Капитан вошел в раздевалку, огляделся. Выглянул в окно. Прошептал:
– Глупость какая…
…Следующим местом в школе, где он успел побывать в этот день, стал компьютерный класс. Там как раз занимались одиннадцатиклассники. Они сидели перед мониторами, увлеченные происходящим на экранах. Судя по лицам учеников, происходящее доставляло им большое удовольствие; многие улыбались. Крюков наблюдал за ними сквозь стекло комнаты преподавателя.
– Хорошие какие лица у ребят, – заметил он стоявшему рядом учителю информатики Игнату Антоновичу Лапикову. – Да, я тут наводил справки… Вас считают талантливым программистом, а некоторые утверждают, что вы не последний хакер в этом городе.
– Это все в прошлом, – заверил Лапиков.
– Как скажете. Но странно, что вы, с вашей квалификацией, торчите здесь, в школе, за полставки.
– Есть причина. Вернее, была.
– И?
– И я вам ее не скажу.
– Вы ее очень любили?
Преподаватель скривился и ничего не ответил. Тогда Крюков сменил тему.
– Во что они играют с такими лицами? – спросил.
– «Спарта», – ответил Лапиков. И пояснил: – Симулятор нового поколения, бета-версия.
– Интересно. И какие правила?
– А нет никаких правил. Вообще. Нет никаких правил, понимаете?
– Нет, не понимаю. А Юров где?
– Он сюда играть не ходит. У него дома, кажется, и компьютера нет.
– А вы не боитесь, что они там… чем-то другим заняты? – поинтересовался Крюков. – Ведь вы здесь, а они – там…
– Я в любой момент могу посмотреть, что происходит на мониторе каждого, – заверил Лапиков.
– Так посмотрите.
– Я не хочу. Это как читать чужие письма.
– Я хочу, – заявил капитан.
Лапиков пожал плечами, набрал нужную команду. На мониторе возникла надпись «Учебное место № 1». На экране обнаженные юноша и девушка занимались сексом. Лапиков быстро переключился. На экране «Учебного места № 3» находился лазерный прицел. В центр прицела попадали люди – и падали с пробитыми головами. Лапиков переключился еще раз. На экране «Учебного места № 8» анимированная модель исполняла стриптиз у шеста. А на «Месте № 11» две фигуры с помощью свернутых в трубочку купюр вдыхали кокаин.
Крюков оторвался от экрана и посмотрел на класс за стеклом. Ира Шорина словно почувствовала его взгляд. Она тоже подняла глаза и увидела Крюкова, внимательно наблюдающего за ними. Быстро набрала на «клаве» какое-то сообщение, отправила Барковскому. Тот отреагировал немедленно, и на каждом экране возник текст с красным восклицательным знаком. Все тут же закончили игру. А через несколько секунд прозвенел звонок; одиннадцатиклассники дружно собрались и вышли из класса.
