– Извини, дорогая, мы торопимся. Всего хорошего, – сухо сказала я, после чего мы с Рихардом обошли парочку и пошли дальше.
Вслед нам раздался довольный смешок бывшей подруги, но я сделала вид, что меня это не волнует. Они оба не имеют никакого значения, сказала я себе. Это прошлое, под которым надо провести черту и забыть. Только так.
– И кто это был? – спросил Рихард, видя, что я ничего объяснять не собираюсь.
– Никто, – отрезала я.
– Так это из-за никого ты исполосовала мне всю руку? Понятно.
На его рукаве под моими пальцами расплывались пятна крови. Видимо, пытаясь сдержать эмоции, я по привычке сжимала руку, не обращая внимания на препятствия. До сих пор доставалось только моим ладоням.
– Извини, – покаянно сказала я. – Давай перевяжу, что ли?
– Да не стоит. Кровь я уже остановил. Хотя… дырки на рубашке можешь зашить.
– Почему ты сразу не сказал?
– Не хотел отвлекать от занимательной беседы с никем, – любезно ответил он.
– Это мой бывший жених и моя бывшая подруга, – пояснила я.
Перед Рихардом я чувствовала себя очень неловко. Надо же, молча терпеть такое и сказать, только когда мы отошли уже далеко.
– И как же они стали бывшими?
– Родители Эвамарии застали его в спальне дочери. Он вынужден был жениться, – коротко пояснила я.
Я бы и этого не сказала, но чувство вины не позволяло резко прервать разговор.
– Он как-то пытался объяснить свой поступок? – не унимался жених.
– Да. Он утверждал, что просто хотел почитать письма, которые я писала Эви. Но я не поверила.
Раздражение я уже не пыталась скрыть. Я рассказала достаточно. К чему эти дополнительные вопросы?
– Почему? Такое тоже может быть.
– Видишь ли, – сухо сказала я, – для чтения писем совершенно не обязательно раздеваться и залезать в чужую постель. А его обнаружили именно в таком виде. Рихард, мне неприятна эта тема, я не хотела бы больше про это говорить.
Слава Богине, он замолчал и не задавал ни одного вопроса, пока мы не дошли до Храма. Главный корнинский Храм очень красив, один из самых прекрасных в Гарме, но сегодня красота его казалась мрачной и недружелюбной. Ведь именно в нем я собиралась связать свою жизнь с Гюнтером, а теперь пришла сюда совершенно с другим инором, к которому ничего подобного не испытываю. Мне показалась кощунственной сама мысль о том, что фиктивный брак с Рихардом будет заключен здесь, поэтому я немного постояла на пороге, так и не решилась сделать последний шаг, и наконец сказала:
– Рихард, ты не будешь возражать, если мы поженимся в Гаэрре?
– Для меня это не имеет никакого значения, – ответил он.
И мы поехали назад. Поездка оказалась бессмысленной и, более того, неприятной. Не стоило рассчитывать, что родители будут рады моему браку с кем-то, кроме Клауса Хайнриха. Мама к нам и не вышла. Впрочем, она всегда подчинялась отцу, даже если его требования оказывались совершенно нелепыми. Дед ворчал, что если бы она хотя бы иногда давала отпор мужу, то ему бы это пошло на пользу, а в семье сохранилось бы много денег. Но для матери авторитет отца был слишком высок, и пойти наперекор она бы никогда не решилась. Немного удивило отсутствие Барбары, но ее, скорее всего, и дома не было, иначе она не упустила бы возможности полюбопытствовать, чем так возмущается отец. Наверное, сестра готовится к собственной свадьбе. Ей-то эти приготовления доставляют только радость.
В Гаэрру мы приехали довольно поздно, я даже подумала, что посещение Храма придется отложить на завтра, но Рихард повел меня какими-то кривыми улочками, и мы оказались у маленького святилища, которое еще не закрылось. Отблески заходящего солнца проходили через витражи и смешивались с неярким светом свечей, создавая мягкую, успокаивающую атмосферу. Внутри оказалось тихо и очень уютно. Невысокий плотный священник собирался домой, но, узнав, зачем мы пришли, заулыбался, зажег те несколько свечей, которые уже успел погасить, и торжественно провел церемонию.
– Вы будете счастливы вместе, дети мои, – сказал он, прощаясь с нами. – Я чувствую, что Богиня смотрит на вас и улыбается. Я вижу, что вы пошли против желания своих семей, но вы вместе, и это очень правильно.
Не хотелось обижать этого человека, поэтому я постаралась улыбнуться, хотя на глаза навернулись слезы. О каком счастье он говорит, если все так плохо? Наш брак – вынужденная мера, ни я, ни мой муж друг друга не любим, а через год весь этот фарс закончится, и Богиня опять над нами посмеется. Но Рихард поблагодарил его, вручил какую-то сумму на нужды Храма, и мы вышли на вечернюю улицу. Муж и жена. Забавно, право. Но недостаточно для достижения моей цели.
– Сегодня квартиру уже не снять, – сказала я. – Но Анита собиралась уехать к родителям, так что комната в нашем распоряжении.
– Хочешь прямо сейчас сделать брак действительным? – усмехнулся Рихард.
– Да, – подтвердила я. – К чему тянуть? От этого ничего не изменится.
Анита действительно уехала. В комнате было темно и тихо. Рихард обнял меня и хотел поцеловать, но я отстранилась и сказала:
– Это лишнее. Мне этого не надо. Думаю, тебе тоже.
– Как хочешь, – легко согласился он.
От его легкости мне стало ужасно обидно. Конечно, ему намного проще. Да мужчинам вообще все равно, с кем быть! Что Гюнтеру, что Рихарду. Спасибо, конечно, что согласился помочь и даже пытается проявить какую-то нежность, только это все ненастоящее, фальшивое, как и наш брак.
Ко сну я готовилась как обычно. Строгая ночная рубашка под горло. Волосы, аккуратно заплетенные в две косы. Привычный ритуал немного успокоил, но не до конца – девушка, что смотрела на меня из зеркала, выглядела испуганной. Но ничего не поделаешь, если уж решила, придется идти до конца. Войдя в комнату, я обнаружила, что Рихард сидит верхом на стуле, положив руки на его спинку, и задумчиво изучает потолок. Я расстелила постель, легла, закрыла глаза и сообщила мужу:
– Я готова.
В комнате было все так же тихо. Я вцепилась двумя руками в одеяло и старалась не думать, что сейчас, вот-вот, это все и случится. Что придется перетерпеть прикосновения, и не просто прикосновения, совершенно чужого человека, и все ради своей семьи, а они этого совсем не оценят. К горлу подкатил комок слез, и я чуть не всхлипнула от жалости к себе, но удержалась, только парочка слезинок выкатились и побежали по щекам.
– Может, мне тебя к кровати привязать? – внезапно раздавшийся голос нарушил тишину. – А самому надеть белый балахон, взять нож в зубы и устроить ритуальные танцы с завываниями?
– Зачем? – от удивления я даже глаза открыла.
– Чтобы ты совсем себя жертвой почувствовала, – пояснил он. – Этакой несчастной овечкой, предназначенной на заклание.
– А ты думаешь, я должна быть счастлива? – с негодованием спросила я. – Единственное, чего я хочу, чтобы все побыстрее закончилось. А ты тянешь время.
– Видишь ли, дорогая, я в своей жизни ни разу не насиловал женщин, – медленно, растягивая слова, сказал он. – И не собираюсь этого делать.
– Ты обещал помочь! – возмутилась я, как только поняла, что именно означают его слова.
– Я и не отказываюсь от обещания. Но твое поведение и вид как-то не стимулируют к инициативе с моей стороны. Ты бы еще дырку на сорочке прорезала в определенном месте, чтобы было понятно, где именно к тебе можно и нужно прикасаться.
– Чем тебе так мой вид не нравится? Уверена, что Клауса он бы не испугал, – недовольно сказала я.
– Действительно? Наверное, я не такой храбрый, как он. Но, знаешь, еще не поздно за него выйти. Завтра идем в Храм, ты объясняешь священнику, почему хочешь расторгнуть брак, нас разводят, и ты едешь в Корнин, к родительской радости.
Его предложение меня не вдохновило. Я села на кровати и попыталась воззвать к его совести:
– Рихард, мы же договаривались. Нехорошо с твоей стороны нарушать обещание.
– Чем я его нарушил? Тем что отказался тебя насиловать? Иви, я полностью в твоем распоряжении, можешь насиловать меня сама. В конце концов, тебе это больше надо.
