– Всё, готово! – послышался через несколько минут голос Гриши, – дайте сигнал «тихо вверх»!

Воронин дернул за рукоятку сигнала, и сосуд плавно подскочил вверх, открылся спускной клапан в его нижней части, и вода мощным потоком хлынула в желоб. После того, как сосуд слился полностью, Воронин еще раз дал сигнал. Сосуд пошел вниз, а на смену ему появился такой же другого плеча. Когда он достиг упора, его клапан нормально открылся, и вновь вода мощным потоком хлынула в желоб. В этот момент раздалось дружное «ура» и громкие аплодисменты. Все кто находился у ствола, искренне радовались удачной работе подъема. Шибаев широко улыбался, обнял Стародубцева и, хлопая его по спине ладонями кричал «молодец Федор!».

– Вы больше благодарите Таликова и Воронина, – скромничал Стародубцев, – это их детище!

– Давайте еще несколько циклов понаблюдаем, – предложил Шибаев, – а потом соберешь людей на митинг! Нужно поблагодарить всех за отлично проделанную работу. И главное чтобы все коммунисты твоей парт ячейки высказались по этому поводу…. У тебя их всего шесть человек, так что времени на это много не потребуется.

Стародубцев подал знак Воронину о продолжении испытания, но тот поставил на сигнал обученную женщину по имени Варя.

– Варя, становись на свое рабочее место, – приказал Воронин, – я хочу посмотреть, как будешь справляться.

– Я не против, товарищ главный инженер, – шутила Варя, – я привыкшая за конец дергать! Чего в этом сложного?

– Ты мне шуточки свои брось! – показушно сердился Воронин, – работа ответственная и негоже в присутствии первого секретаря опозориться. Становись на сигнал!

Варя стала на место и дернула за рычаг, раздалось знакомое «дзынь-дзынь» и подъем начал работу. Шибаев достал карманные часы и принялся засекать время полного цикла.

– По моим замерам, – многозначительно произнес секретарь через четверть часа, – кубов пятьсот в час можно откачать. Медленно погружается пустой сосуд, но и это очень неплохо, почти вдвое больше дизельного насоса.

По выражению его лица было заметно, что секретарь доволен производительностью откачки. Он улыбался и радовался, как мальчишка, увидевший первый раз в жизни автомобиль. А на противоположной стороне от ствола Михаил беседовал с Павлом.

– Башковитый ты Мишка, – хвалил его Павел, – смотри, сколько воды за полный цикл сливает! Молодец! Я бы не допетрил до такого….

– Я только идею подал, – возражал Михаил, не любивший похвал, – а рассчитал всё и начертил Воронин. Это он голова! Сделал быстро, и как видим, правильно – всё работает…. Вот ведь как бывает, когда он был заведующим шахтой Красина, то слыл в коллективе, как ни рыба, ни мясо…. Тогда я и подумать не мог, что Воронин сможет выдать такое изобретение!

Стародубцев приказал собраться всему коллективу у здания подъема и когда там появились люди, он с Шибаевым подошел к толпе. Мужиков было мало, две трети коллектива составляли женщины. Секретарь обвел взглядом собравшихся, прокашлялся и начал.

– Дорогие товарищи! – громко произнес он, – вы все молодцы и я благодарен вам за хорошую работу. Особенно хочется отметить инициаторов создания этой установки водоотлива – Таликова и главного инженера Воронина. Из резерва горкома партии они будут премированы денежным вознаграждением в размере пятисот рублей каждый и талонами на усиленное питание….

– Я не согласен! – выкрикнул Михаил, – ведь это Воронин изобрел такой водоотлив и ему нужно дать восемьсот рублей премии, а мне и двухсот хватит за идею….

– Ты коммунист? – спросил Шибаев.

– Нет! – ответил Михаил, – я никогда не был в партии, а что?

– Если бы ты был коммунистом, – улыбаясь, произнес Шибаев, – то получил бы сейчас от меня выговор без занесения за то, что перебиваешь первого секретаря горкома. Я сказал по пятьсот каждому, и баста!

– Это нам теперь и баста! – бурчал Михаил, отходя в сторону.

– Чего? – не понял Шибаев.

– Я сказал, что теперь Вам руководить, а нам и баста! – перефразировал шутку Михаил.

Шибаев с недоумением взглянул на Михаила и продолжил. Он еще с минуту выступал и воодушевлял всех на трудовые свершения, особо благодарил женщин, которые пришли на шахту, чтобы заменить мужчин воюющих на фронте. Секретарь сказал, что шахте «Красненькой» повезло, потому что она самая маленькая из тех четырех, на которые подано напряжение и коллектив должен приложить все силы, чтобы оправдать доверие. Затем по очереди выступили коммунисты, и Михаилу сразу понравился один из них. Это был молодой мужчина по фамилии Крюков, вернувшийся с фронта на восстановление шахт. Он по специальности был врубмашинистом, как Катя и тут же предложил восстановить врубовую машину, которая еще с мирного времени ржавела в груде металлолома. Михаил тоже вспомнил, что на территории взорванной шахты Красина в довоенном металлоломе видел врубовую машину с сожженным электродвигателем. Ее тоже стоило привезти сюда и из двух собрать одну.

Членом партии была и Глаша, машинист подъема. Катя уже сдружилась с ней, и они весело обсуждали шепотом работу нового водоотлива. Катя хвасталась, что идея принадлежит ее куму и радовалась его премированию секретарем горкома партии. Электрослесарь Григорий тоже был коммунистом, но когда Стародубцев дал ему слово на митинге, растерялся и не мог связать трех слов.

– Я это…, как его? – начал он, сбиваясь, – чего сказать-то хочу? …Эх, да чего языком-то молоть? Напряжение дали шахте и за то спасибо! А остальное за нами, …ну и, конечно, за вами…. А если честно, то за всеми….

Дружный смех заглушил его дальнейшие слова, и неудавшийся ритор, красный, как вареный рак сам с себя смеялся из-за несуразной речи.

…Шибаев уехал, и с этого дня подъем ни на день не прекращал откачку воды, Стародубцев организовал двухсменную работу по двенадцать часов. По его расчетам, ствол и коренные штреки можно было откачать за две недели, а затем использовать насос, оставшийся с дизельной установки. По распоряжению управляющего треста, ее двигатель был снят несколькими днями ранее и отправлен на комплектацию передвижной электростанции. Взамен по железной дороге из эвакуации, привезли мощный высоковольтный мотор и специальный кабель к нему.

– А из каких расчетов, Федор Васильевич, Вы исходите, что ствол и коренные выработки можно откачать за две недели? – спросил Воронин у Стародубцева, когда тот собрал очередное совещание коллектива.

– Посчитай сам кубатуру, – отозвался Стародубцев, – ствол глубиной 50м и диаметром шесть, плюс около 2-х км коренных! У меня получилось примерно шестьдесят тысяч кубометров.

– А приток как Вы учли? – не унимался Воронин.

– От фонаря, – отвечал Стародубцев, – по опыту знаю, что если ствол затоплен водой, нужно объем выработок умножить на три. Получается почти 180 тысяч кубометров, а по времени где-то пятнадцать суток работы, если за одни откачивать 12 тысяч. Я ведь после гражданской войны, еще пацаном, принимал участие в восстановлении петропавловской шахты….

– Смелое утверждение, – иронически заметил Воронин, – хотя практика скоро покажет….

– Нужно подумать, как будем в дальнейшем производить откачку? – предложил Стародубцев Воронину, – ведь стационарный насос невозможно таскать по шахте или постоянно наращивать ему заборный шланг.

– Я не знаю эту шахту, – отвечал Воронин, – в тресте не сохранилась даже карты шахтных полей «Красненькой». Всю документацию не успели вывезти при эвакуации, и немцы сожгли ее. Мне известно только то, что эта шахта гораздо меньше, чем Красина, на которой я работал, и я надеюсь исследовать выработки, когда будет возможность опуститься и пройти по коренным штрекам.

– Среди нас есть кто-нибудь, кто работал до войны на «Красненькой»? – спросил собравшихся Стародубцев.

Коллектив молчал. Получалось, что никто из работников от заведующего до разнорабочего не были знакомы с горными выработками шахты, которую откачивали.

– А чего заранее гадать? – вступил в разговор Прохоров, – правильно главный инженер говорит, откачаем коренные штрека и посмотрим своими глазами. Эта шахта, скорее всего, как Красина с западным и восточным крылом, а может и однокрылая….