А утром рано, даже не позавтракав, Петр Григорьевич и Сергей выехали в расположение полка. От дома, где была квартира Кулешова, пересекли весь город, затем по мосту через Дон направились в сторону Батайска. «Вот он какой, Дон-батюшка, – думал Сергей никогда не видевший главной реки своего края – широкий и, наверное, глубокий» А спустя час Петр Григорьевич представил командиру полка своего родственника Сергея. Краском был мужчиной сорока лет, невысокого роста в шинели и в фуражке со звездой. Он стоял навытяжку перед командармом и за каждым словом его, как попугай произносил «есть».
– И учтите, что он солдат, но также мой племянник! – приказал на прощанье Петр Григорьевич, – а это значит, он должен выполнять все, что положено каждому красноармейцу, но без лишнего энтузиазма твоих командиров.
Петр Григорьевич уехал в Ростов, а для Сергея с этого дня начались армейские будни, каждый день теоретические занятия и строевая подготовка. В казарме, куда поселили парня, молодые солдаты шептались за его спиной, называя «командармовским сынком», но открыто никто не высказывал своего презрения. Кормежка была нормальная по сравнению с питанием впроголодь в далеком колхозе Кузнецовском. Каша, которой кормили солдат, Сергею нравилась, и он всегда съедал свою порцию без остатка.
– Смотрите-ка, – шептались молодые красноармейцы, – командармовский родственник кашу жрет за обе щеки. Неужели он дома тоже солдатской кашей питается? Видно привык он к ней, уплетает и деликатесов не просит….
Сергей часто слышал эти завистливые шепотки и не обращал на них внимания, командиры относились к нему с явным снисхождением и опаской. Это нравилось Сергею, и он чувствовал силу покровительства командарма. Но старался учиться прилежно, без запинки отвечая на вопросы по курсу молодого бойца, упорно учил Устав и текст присяги, на практических занятиях усердно тренировался в освоении винтовки и приемов штыкового боя.
Петр Григорьевич, как и обещал, приехал в полк в субботу вечером, зашел в штаб, поговорил о чем-то с краскомом полка и его адъютант лично пригласил Сергея из казармы.
– Рядовой Дементьев по вашему приказанию прибыл! – отчеканил Сергей, войдя в штаб и вытянувшись по стойке смирно.
– Здравствуй, племяш! – приветствовал его Петр Григорьевич, – вижу, что форму доклада ты уже выучил.
– Так точно, товарищ командарм 2-го ранга! – отчеканил Сергей.
– Оформите ему увольнительную, – обратился командарм к краскому полка, – я забираю его на воскресенье домой!
До Ростова ехали молча, Сергей не решался первым начать разговор, а Петр Григорьевич о чем-то сосредоточенно думал. Парень предвкушал вкусный ужин и предстоящую выпивку, и от этого поднималось его настроение и жизненный тонус. Он помнил, как после выпитого коньяка по всему телу растекается приятная истома, не подозревая, что так появляется пагубная зависимость от алкоголя. Елизавета Петровна встретила мужа и гостя ужином, приготовленным домработницей и после первой рюмки коньяка, как в прошлый раз, покинула застолье.
– Ну, расскажи мне Сережа, – попросил Кулешов, когда они остались одни за столом,– о чем говорят красноармейцы, что обсуждают между собой?
– Да, разное болтают, – отвечал Сергей, не понимая, что хочет услышать его опекун.
– Это не ответ, – возразил Петр Григорьевич, – ты должен слушать и рассказывать мне все, о чем говорят красноармейцы в неслужебной обстановке. Меня в первую очередь интересует информация политического характера. Довольны ли красноармейцы советской властью? Как они относятся к товарищу Сталину, к своим командирам и политработникам? Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, товарищ командарм 2-го ранга, – отчеканил Сергей.
– Отставь это, мы же дома, – возразил Петр Григорьевич, – это там, на плацу будешь рапортовать, как положено!
– Я понял, Петр Григорьевич, – перешел на тон доверительной беседы Сергей, – в неслужебной обстановке красноармейцы ведут разговоры о жратве, о женщинах, обсуждают и хвастают своими любовными похождениями, о товарище Сталине ни слова. Краскома полка не любят за его высокомерие, младший командный состав за придирчивость….
– Понятно! – отметил командарм, – мне для чего все это нужно, Сергей? Сейчас вкратце объясню! Я хорошо знаком с Буденным, мы друзья с ним. Я созваниваюсь с Семеном Михайловичем еженедельно по телефону, а он является близким соратником товарища Сталина. Наш вождь и учитель имеет сведения о том, что кулуарно готовиться заговор с целью снятия его с поста генерального секретаря нашей партии. Товарищ Сталин очень обеспокоен этим, потому что в такой ответственный исторический момент, когда партия проводит индустриализацию и сплошную коллективизацию, преступно менять чего-либо в руководстве страной. Нужна политическая стабильность, чтобы закончить первую пятилетку, принять второй план развития страны и неуклонно двигаться к построению социализма. Но враги не дремлют, пытаются отодвинуть товарища Сталина от руководства и придумывают всякие преступные планы. Товарищ Буденный попросил меня постоянно «держать ухо востро», чтобы вовремя разоблачить преступные замыслы в вооруженных силах. Враги народа хотят использовать поддержку армии для осуществления вредительских целей. Именно поэтому я своим приказом порекомендую тебя после присяги в адъютанты начальника 86-й Стрелковой дивизии Северокавказского военного округа.
Сергей внимательно слушал Петра Григорьевича и был горд, что ему доверяет сам командарм и ориентирует на выполнение важных государственных задач. От выпитого коньяка и понимания своей значимости его одолевала гордость за себя, вчерашнего хуторского парня, а сегодня – защитника вождя и учителя товарища Сталина.
– Передайте товарищу Сталину, – клялся Сергей после третьей рюмки, – что я, не задумываясь, отдам свою жизнь в борьбе с его врагами, кто бы они ни были! Да здравствует товарищ Сталин! Смерть врагам народа!
– Молодец! – похвалили его Петр Григорьевич, почему-то иронично улыбнувшись, – я знал, что сын погибшего боевого друга, будет верно и самозабвенно служить делу нашей партии!
…И парень служил честно и самозабвенно, когда стал адъютантом начдива Мещерякова, штаб которого дислоцировался там же – в Батайске. Начальник дивизии был мужчиной плотного телосложения и брил лысину, подражая легендарному Котовскому. Он не был в восторге от того, что командарм Кулешов «приставил к нему своего человека», но противостоять приказу не осмелился. Сергей скрупулезно запоминал все, о чем говорили Мещеряков с комиссаром дивизии Гордиенко и каждую неделю рассказывал об этом Петру Григорьевичу за рюмкой коньяка. Командарм теперь забирал его к себе домой еженедельно. Сергей незаметно пристрастился к алкоголю, но ничего вредного в этом не находил.
В конце прошлого года все чаще в разговорах начдива и комиссара звучала фамилия товарища Кирова и заместителя наркома по военным и морским делам Тухачевского. Сергей не знал, кто эти люди, он пересказывал дословно разговор, в котором упоминались эти фамилии. Петр Григорьевич резко оживился, услышав их, как-то особенно поблагодарил Сергея за ценную информацию. Когда в феврале этого года в Москве завершился XVII съезд ВКП(б), Петр Григорьевич велел домработнице накрыть праздничный стол в ближайшую субботу. Они с Сергеем в тот вечер изрядно выпили, и командарм разоткровенничался, проводив жену из-за стола.
– В этом есть доля и нашей с тобой работы, – говорил захмелевший командарм, – не поддержала армия оппозицию товарища Сталина, а их выдвиженец Киров, поэтому отказался от должности. …Так-то племяш! Секретари обкомов, входившие в оппозицию, надеялись на поддержку начдивов, дислоцированных в их областях воинских дивизий. Провели с ними беседы, но не получили поддержки, потому что ГПУ заранее предупредило комсостав перед съездом, что будет рассматривать их вмешательство в политику, как измену Родине. …Он не дурак этот Киров, знает, что если армия не поддерживает его в принципе, то не хрен и рыпаться, все равно скинут! Да и оппозиция эта струхнула сразу, наложила в штаны и теперь начинает проситься у товарища Сталина, чтобы пожалел…. Так мне Семен Михайлович Будённый рассказывал по телефону, понимаешь, Сергей?