- Твой путь окончен, - произнесла Аваддон, подходя ближе, не смотря на окружавший лжебогиню свет, словно не он, всего мгновение назад, едва не выжег все ее естество. - И здесь царствию твоему конец.
- Остановись, - с трудом пролепетала Аполлион. - Ты не ведаешь, что творишь. Я нужна тебе... Нина... вернись, еще не поздно...
Ответа не последовало, вместо этого, кровавая лоза, произрастающая из тьмы, притянула Аполлион к Аваддон, швырнула вперед, только для того, что бы та крепким ударом кулака смела ее в сторону.
- Думаешь, ты сильна? - дрожащим голосом вопросила Апполион. - То, что ты прячешься здесь от всего мира, не изменит случившегося... Ты не можешь вечно прятаться здесь, и месть тебе тоже не поможет. Ты просто трусливо сбежала, отвернувшись от боли и памяти о дорогих и близких!
Аваддон обуяла ярость. Зарядив кулак силой, дымящейся вокруг нее черноты, она снова и снова наносила ей удар за ударом, выкрикивая: - Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!!!
- Тебе не убить меня, - прохрипела угасающая лжебогиня. - Ты и я. Мы одно целое...
- Больше нет, - отрезала богиня воссиявшая тьмой. Она воздела руку над головой и чернота зашипела за ее спиной. Из нее вырвались десятки лоз струящейся крови, вонзаясь в тело Аполлион. Затем, словно по команде, они развернулись, разрывая ее грудную клетку, обнажая сокровенную суть ее внутреннего мира, что изливался жидким светом в безразличную тьму. Подойдя вплотную, Аваддон вырвала у соперницы едва бьющееся сердце. Мгновение она созерцала его, разъедавшее светом ее темную плоть, затем сжала, мгновенно раздавив его в кулаке. Так Тьма восторжествовала над Светом. Лжебогиня была мертва.
Аваддон почувствовала опустошение. Без преувеличения, она только что уничтожила часть самой себя. Причем, возможно, часть далеко не самую худшую, а возможно и самую лучшую. Но вместе с тем, пришло и облегчение. Тяжелый груз сомнений, не прошеных угрызений совести, моральный тормоз, гигантская, непосильная тяжесть, была отброшена, как что-то ненужное. Канула в небытие, вместе со своей старой слабой личностью, которая могла лишь плакать, лежа на грязном полу, побитая, униженная и сломленная. На смену ей пришло нечто другое. И это нечто затаилось, подобно хищному зверю и выжидало, хладнокровно подстерегая жертву.
Отмщение - единственная мысль в ее голове, отныне и навсегда.
- Блин, Чиж, нахрена самим к этой девке переться? Мало что ли шестерок разных? Кого хочешь шли. Али вообще, главврачу местному звякнуть, сам сделает, он у нас давно на крючке. Вякать не станет.
Они стояли у входа в больницу. Два прилично одетых человека, ведущие кошмарный разговор, как по сути, так и по содержанию. Они не прятались. Не понижали голос, хотя пришли именно за тем, что бы скрыть кое-какие свои грязные делишки. Чиж был хмур и сосредоточен. Рябой же явно не понимал серьезности ситуации, чем уже начинал его бесить.
- В последний раз, когда я доверился шестеркам, получилось полное говно, - холодно отрезал он. - Дал простое поручение - удостоверьтесь, что девка сдохла и скидывайте труп, - Чиж сердито ударил кулаком в ладонь для пущей наглядности своего негодования. - И тут умудрились обосраться!
- Да блин, Чиж, вот как есть, мертвая была, почитай не дышала. Не двигалась, точно кукла, куда уж ей отживать... И место глухое выбрали, угораздило же какую-то сволочь туда нос засунуть!
- Закройся! - прикрикнул Чиж, проходя мимо регистратуры и немало поразив окружающих, которых он, впрочем, не замечал. Шел он так, словно людей вокруг него не было. Должно быть, так нерадивый пастух движется через уже довольно осточертевшее ему стадо - кого отпихнет, кого пинком подвинет. - Надоело слушать твой гнилой базар, просто завали хлебало и двигай следом!
Оставшийся путь до палаты сорок восемь провели молча. Оказавшись внутри, Чиж велел Рябому закрыть дверь и преспокойно подошел к больничной койке.
- Может, это... - осклабившись, словно додумался до чего-то умного произнес Рябой. - Того... хы-гы, напоследок...
Чиж смотрел на него, словно не верил собственным глазам.
- Ты, чего, совсем тупой, да? Не понимаешь, что мы облажались?! Нам надо ее убрать и сделать дело чисто и быстро, не то нас самих зароют рядом с ней! Так что заткнись и звони главврачу. Пусть оформляет все как надо. Что бы комар носа не подточил, я сам все проверю.
Фыркнув что-то про кретинов, думающих одним местом, Чиж достал складной нож. Девушка на койке лежала недвижимо, будто и не дышала вовсе. Он откинул больничное одеяло, собираясь направить удар точно в сердце. Коротко размахнулся и обрушил руку с ножом на лежащую.
Первым делом взгляд наткнулся на ее глаза, без намека на сонливость, холодные и сосредоточенные, как у какого-нибудь снайпера профессионала. Глаза убийцы. Они настолько поразили его, что он даже не сразу понял, что его запястье сжали стальной хваткой тонкие, но цепкие девичьи пальцы. Потрясенно опустив взгляд, Чиж ошарашенно наблюдал, как нож разворачивают лезвием вверх. Невнятно что-то выкрикнув, он попытался остановить ее, словно опомнившись, но было поздно. Лезвие вошло под подбородок по рукоятку и все, что Чиж мог сказать напоследок, было лишь сдавленное бульканье. Не теряя времени, девушка вырвала нож из-под его челюсти и оттолкнула умирающее тело босой ногой.
Рябой по началу тоже никак не мог осмыслить происходящее. Но какой-то животный инстинкт заставил оставить все размышления на потом. Он достал из внутреннего кармана кожаной куртки небольшой пистолет, давным-давно сделанный на заказ. Недолго думая, а точнее не думая вообще, он выстрелил в девушку, справедливо полагая, что одного выстрела более чем достаточно, но пуля лишь прошила матрас больничной койки, потому как девушки там уже не было. Она была уже совсем рядом, впечатала колено в его череп со всей силой инерции, что набрала, оттолкнувшись от стены в фантастическом прыжке.
Потеряв равновесие, Рябой свалился на пол как мешок картошки. Накрыв его сверху, девушка прижала нож Чижа к его щеке.
- Что ты задумала, бешеная сука?! - зарычал он. Ответа не последовало. Вместо этого нож, вдавливаемый ею с силой неистового безумца, подрагивая начал погружаться в его плоть. После чего она медленно повела его по щеке, чувствуя, как лезвие царапает кость и зубы. Рябой орал и извивался, но она держала его крепко, словно упиваясь его болью, довела лезвие ножа почти до подбородка и резко выдернула из раны, протянув кровавую полосу по полу. Подняв голову бандита за волосы, бывшая жертва перерезала ему горло одним решительным движением.
Не теряя времени даром (в дверь уже вовсю барабанили и явно собирались ее ломать), Аваддон швырнула нож в окно, разбив, таким образом, стекло и с разбега выпрыгнула навстречу пылающему кровью закату и любой вещи, за которую могла бы зацепиться в полете.
Больше не было сомнений. Больше не было страха. Больше не было сожалений. Демон сорвался с поводка, и он жаждал отмщения.
Тень накрыла Город Проклятых.
