— Даже у тех.

— Хм, — сказал эрпат. — Ты считаешь, что они равны тебе… Хорошо, пусть так. Но объясни мне тогда вот что: кто же тебе в таком случае служит?

— Никто. Я сам могу сделать то, что мне нужно.

— Ты сам готовишь себе пищу, сам шьёшь себе одежду, сам убираешь своё жилище?

— Нет, конечно. Одежду, например, я покупаю.

— То есть кто-то другой шьёт её за тебя?

— Да.

— Другие люди?

— Или машины.

— Ма… что?

— Машины. — Я снова воодушевился, поскольку выпал шанс показать фараону, что и мы кое-чего достигли. — Люди изобрели вещи, которые делают часть работы за них.

— А, что-то вроде восковых скороходов Гора?

— Не совсем. Вот послушай: к примеру, раньше художникам невозможно было работать в пирамиде без факелов…

— Кто тебе такое сказал? — перебил меня Семерхет, и я понял, что мои попытки тщетны. — Факелы — инструмент рабов, пусть ими и пользуются. Или ты думаешь, что египтяне были настолько глупы, чтобы осквернять священные мастабы огнём рабов?

— Да я ничего такого и не думаю… — попытался оправдаться я. — А чем же тогда освещали, если не факелами?

— Великий бог даровал нам светильники, что светят без гари и копоти… Слушай же: спустился он в Кемет и пролил божественный свет на египтян, научил их многим чудесам и вернулся на Небесную Реку. Никого не было мудрее! Кто может быть выше нас, если всё, что мы имеем, нам вручил сам небесный бог Ра? Ты говоришь: люди изобрели вещи, но что людские изобретения по сравнению с даром богов! Рассказать тебе об этом?

— Конечно! — воскликнул я.

Рассказ фараона мог пролить свет на вопросы, которые мучили учёных ещё со времён открытия первой пирамиды. Хотя я не сомневался, что в результате нынешнее человечество будет разбито в пух и прах.

— Прежде были египтяне как все остальные — бессловесными тварями. — Фараон прилёг на землю, подпирая локтем голову. — Слава тебе, о Ра, что снизошёл до нас! И вот спустилась с Небесной Реки ладья, и вышел к нам владыка Ра, а за ним вышли его помощники, боги небесные, и стали учить нас. Первым делом дали они нам речь и письмена, чтобы отступила от нас вечность. Вручил нам владыка Тот папирус и изрёк: «Что будет записано, то и будет вечно. И тогда мудрость египетского народа не иссякнет, а будет служить потомкам». Так мы овладели высшим знанием — письмом. Есть ли теперь оно или утеряно?

— У нас есть письменность, — ответил я. — Практически у всех народов на земле есть письменность.

— Начертай что-нибудь, — попросил эрпат.

Я достал блокнот и ручку и написал несколько строчек. Семерхет приблизил бумагу к глазам и долго смотрел на надпись, потом покачал головой:

— Это неживое письмо. Оно ничего не говорит мне. И никому ничего не скажет.

— В смысле? — не понял я.

— Все слова как песок одинаковые. Навевает скуку твоё письмо! Смотри. — Он взял у меня ручку, неловко расположив её между пальцев, но потом уверенно перевернул её и начертал на листке несколько иероглифов. — Я гляжу на них, и сердце моё радуется, ибо я понимаю, что тут написано.

— Но иероглифы сложно запомнить, — возразил я, — их же не меньше сотни!

— Ничего, мудрые и тысячу смогут запомнить. А глупцов учить — дело пустое, — назидательно сказал Семерхет. — Хочешь ли ты сказать, что все теперь умеют писать? — И он с недоверием взглянул на меня.

— Большинство. Письму теперь учат в школе… с детства.

— Гм… Значит, и мне придётся научиться?

— Ну да. Куда ж без этого? В современном мире информация ценится больше золота, знаешь ли.

— Получается, чтобы полноценно воспринимать существующий мир, нужно обладать такими знаниями, как у тебя?

— Как минимум. Но прежде всего нужно понять (и принять) все те изменения, что произошли. Это займёт много времени.

— Кто тебе сказал?

— В смысле? Это непреложная истина.

— Ты, похоже, недооцениваешь меня. — В его голосе опять зазвучало снисхождение. — Это займёт у меня всего лишь несколько мгновений.

— А?

— Сиди смирно, мальчик! — Семерхет положил ладонь мне на лоб и закрыл глаза.

«Что это он делает?» — изумился я, но сидел тихо, как он и приказал. Наконец фараон открыл глаза и отнял руку.

— Всё это очень странно, — промолвил Семерхет задумчиво. — Я должен подумать над этим. Слишком много времени прошло, слишком многое изменилось. А пока… я продолжу свой рассказ?

— Да! — подхватил я.

То, что уже рассказал Семерхет, подтверждало теорию некоторых учёных о том, что у египтян был контакт с внеземными цивилизациями.

— Небесные Боги сошли с солнечной ладьи и учили египтян.

— А что за ладья? Она летала?

— Солнечные ладьи плыли по Небесной Реке.

— Их было несколько?

— Я видел много ладей.

— Ты видел?

— Да. Они плыли по небу, как по реке, и с них на землю спускались боги. — Эрпат нарисовал в воздухе лодку. — Они даровали законы и научили египтян всему, что умели сами. Смотри! — Он указал на одно из своих колец. — Вот дар Небесных Богов, его получил я из рук самого Ра.

Из чего бы ни было изготовлено это кольцо, происхождение его точно было неземное! Оно блестело как серебро и переливалось как ртуть, но в то же время было прозрачным как кристалл и сияло всеми цветами спектра.

— Его дал мне владыка Ра, когда учил меня своему искусству. А потом они улетели обратно на небо… оставив лишь тени…

Не оставалось никаких сомнений: в древние времена на Земле побывали пришельцы. Но меня заинтересовало ещё кое-что:

— Ты сказал, что они учили тебя. Сколько же тебе лет?

— Боги даровали мне секрет жизни. Я жил в Кемете долгие годы, — уклончиво ответил Семерхет и более не захотел говорить на эту тему.

Очевидно, ему было далеко не тридцать, как казалось! Впрочем, пора уже перестать удивляться.

— А чему учили вас… боги?

— Разному! Врачеванию, например. Египтяне были искусными врачевателями.

— А чем лечили?

— Травами и камнями. Меру мог врачевать даже смертельные раны.

— А кто этот Меру? — спросил я и вздрогнул.

Взгляд Семерхета стал нежным и печальным одновременно. Наверное, это был близкий ему человек… У меня отчего-то сжалось прохладцей сердце — с чего бы это?

— Я устал, — после паузы выговорил фараон, и его глаза стали темнее и глубже. — Я не прочь почить ненадолго, но тут и лечь-то не на что… Сарай рабов! Я не преклоню здесь головы!

Он брезгливо отбросил предложенный мной спальник и завернулся в невесть откуда взявшееся покрывало, закрывая глаза и поджимая губы.

Я воспользовался наступившей тишиной, чтобы обдумать услышанное. За эти несколько часов я узнал больше, чем за два года в колледже. Сколько ещё потрясающих вещей он мог мне рассказать!.. Но кто такой этот Меру? Фараон не захотел отвечать, потому и притворился, что хочет спать. Кем же он был? И почему меня это волнует?

Я вздохнул, почесал затылок. Так сложно поверить в реальность происходящего! Всё, что я знал и во что верил, оказалось несостоятельным. Учёные на все лады твердили, что чудес не бывает…

«Не бывает, значит? — подумал я, глядя на неподвижного фараона. — Интересно, что скажет отец. А мне-то что ему сказать? Да, над этим ещё подумать надо…»

Конечно, не стоит говорить, что я оживил мумию. Отец не поверит, решит, что я спятил. Нужно придумать разумное объяснение. И фараона куда-нибудь пристроить. Не везти же его из Египта в Мемфис? Пусть он и невидим, но это порядочная обуза. Вон что со змеёй учудил! Не ровён час что-нибудь ещё выкинет! А уж в Америке, которая и близко на Египет не похожа… Я снова вздохнул и закрыл глаза. Не всё так просто…

Я думал об этом, пока и сам не заснул.

Комментарий к Свиток четвёртый. Семерхет проявляет характер

Хефау — вымышленный персонаж, имя переводится как «змей». Сехмет — свирепая богиня-львица. Гор — покровитель фараонов. Ваджит — вымышленный персонаж, также: Ваджит (Уаджит) — богиня-покровительница фараонов. Сах — мумия. Мастаба́ — гробницы в Древнем Египте периодов Раннего и Древнего царств, имеют форму усечённой пирамиды с подземной погребальной камерой. Талант — денежная единица.