Этот придурок сполз, как только я открыл дверь, он был холодный, как ледышка. Я буквально втолкнул его внутрь.

«Раздевайся. Я накрою тебя одеялом, но для этого тебе нужно прилечь. Кровать может быть жесткой, так как ею очень долго никто не пользовался. Я поищу грелку. Кажется, я покупал её…»

Походу, у меня есть ген бессонницы.

Я нашел грелку и одеяла. Он до сих пор мерз. Даже его глаза дрожали.

Почему же ты не вернулся раньше, если знал, что все будет вот так?

«Это наш дом?»- Он повалился на кровать.- «И это огромная кровать? Слабовато как-то!»

Глупый потерянный щенок. Я обиделся.

«Это мой дом, никак не наш.»

Я думал, что тот разозлится, но он промолчал и укрылся по самые уши. Его длинные волосы закрывали глаза. Я не знал, что делать.

«Ум… Успокойся и откройся. Ты впервые ночуешь в нашем доме.»

Он подвинулся на свою половину и скрутился калачиком. Армейка валялась на полу, а он дрожал от холода. Спустя какое-то время, я услышал тихие всхлипы.

« Не стоит делать это, Биньбинь, ну же, прекрати. Я просто пошутил. Твой ге просто пошутил. Это и твой дом. Чей же еще этот дом, как не твой?»

Я присел и приобнял его за голову руками. Впервые я увидел, как тот плачет. Мое сердце больно екнуло.

Он посмотрел на меня. Его лицо было печальным.

«Извини, ге, я…,»- он зажмурился, и слез стало еще больше.

«Я просто рад, что ты вернулся. Не уходи больше. Просто останься. Неважно, что будет дальше, даже если ты ничего не будешь делать. Понял? Я позабочусь о тебе.»

«Правда?»- Его глаза были влажными и напомнили мне то, как он со мной прощался на вокзале, будто это была наша последняя встреча.

«Ге, я люблю тебя всем сердцем. Могу ли я быть твоим младшим братом снова в следующей жизни?»

В следующей жизни? Я аж оторопел.

«Можно?»- Его глаза были полны отчаяния.

«Послушай меня внимательно, Шень Бинь. Даже не смей и думать куда-то уходить, едва вернувшись. Не заморачивайся звать меня ге. Что ты мне обещал? Что не пойдешь по ‘кривой’ дорожке. Но ты только посмотри на себя. Прошло всего полгода, и кем ты стал?!»

Мне действительно было жаль. Мне стоило держать его возле себя.

«Я ничего плохого не сделал,»-сказал он тихо, но неуверенно.

«Тогда расскажи мне, что ты делал с убийцей, который расстрелял целую семью?»

Я только прощупывал почву, а он уже нервничал.

«Что ты знаешь,ге, и как много?»

Мое сердце на миг остановилось, судя по реакции, это и есть правда.

«Все тайное становится явным. И ночью я увидел, каким ты пришел.»

« Здесь не до шуток,ге. Я не буду спрашивать, как ты узнал. Тебе просто нужно притвориться, что ты ничего не знаешь, и меня, в этом числе.»

Его выражение на лице изменилось, а взгляд стал острым, как нож.

«Мне пора.»- И он встал…

Шлеп!

Я врезал ему по лицу, отчего треснула губа.

«Придурок. Ради чего ты рискуешь своей жизнью? Что это: убийство, поджог или ограбление банка? Ты только вышел из тюрьмы. Если тебя снова поймают, возможна и смертная казнь. Как же ты не понимаешь? Кто тогда спасет тебя? А?»

Я плотно сжал его шею. Мне хотелось придушить его.

Он таращился на меня, как сумасшедший. Все же стоило быть немного помягче.

«Даже если ты кому-то должен услугу, ты можешь отплатить деньгами или даже собственной жизнью, но никак не за чужой счет, ценой другой жизни. Это преступление. Понял?»

Кажется, ему все же не хватает воспитания.

«Шень Бинь, если ты и далее видишь меня своим ге, то пообещай, что не уйдешь.»

Он ничего не сказал, а просто закрыл глаза.

Как бы то ни было, все было так, как сказал Линь Донфу. Никто из нас не видел его, даже я не знал, о чем он думает.

А знал ли я его настоящим?

Собирался ли он совершить убийство, поджог или… он открыл глаза.

«Никто не сможет спасти тебя от общества, только ты сам.»

Шень Бинь был так спокоен, и это очень пугало. Я вспомнил человека, которого загрыз до смерти другой человек.

«Знаешь, Цянь Цинь, люди, которые ходили в среднюю и старшую школы, университет говорят, что умрут, если их несколько раз ударят, или не найдут работу и так далее. Я хоть раз просил у тебя помощи?»

Я увидел, как он вскочил на ноги, отчего раны снова начали кровить. Он указал на шрам, что на спине, размером с миску.

«Мужчина Дин Хонмей сделал это утюгом, когда мне было тринадцать. Поверь, я знаю, что такое жуткий крик и запах горелой человеческой плоти, ты это не сможешь так быстро забыть. Он привязывал Дин Хонмей к кровати и прокалывал все её тело ржавыми кольцами от карниза. Когда я пришел со школы, он изнасиловал меня. Я был не выше 160 сантиметров. Я не был его комплекции. Он трахал меня напротив Дин Хонмей. Скажи, кто был там, чтобы спасти меня? Он дал крышу и еду. Мы жили в его доме, питались, моя мать была его шлюхой, а я… берешь одного, получаешь второго бесплатно.»

«Он избивал меня вешалкой. И так было очень часто. Никому не было дела до меня, и тем более, когда я прихрамывал в школе. Даже мои дедушка и бабушка относились ко мне, как к дерьму. Да, кого я вообще заботил? Когда я был в восьмом классе, Дин Хонмей была более жалкая, чем я, так что я занял её место, потому что, если бы он её затрахал до смерти, для меня все было бы кончено. Если бы этот сукин сын однажды не напился вусмерть, и я не жахнул его в хуй електрошокером, я был бы мертв. Динь Хонмей настояла, чтобы я не шел с заявлением. Я был слишком молод. Мне нужно было поступать в универ. Ха-ха-ха… Знаешь, этому кретину дали только пять лет. У Динь Хонмей была еще и гребанная дырка на лоне… Мне было около восемнадцати-девятнадцати, когда он вышел. А нам все еще нужно было продолжать жить в его доме. Я был до усрачки напуган, настолько, что боялся жить в этом доме. Кто мог бы меня спасти? Только я сам. Сегодняшний я мог бы убить его голыми руками, так что мне не пришлось бы жить в страхе. Совершение преступления? Все же лучше, чем получать ожоги от утюга.»

Он рассказал свою историю, когда сидел напротив голый, без эмоций, словно о каком-то другом человеке. Он впервые так откровенно говорил. Думаю, после того, как его матерый отчим … Но ожидание и реальность действительно отличались.

Мне казалось, что на миг я не мог дышать.

Он был в восьмом классе, когда я только поступил в университет. Я ссорился с отцом, потому что не пошел в хорошую школу. Я ходил мрачным, хотя у меня было почти все. Я впал в депрессию из-за того, что стал геем. Даже сейчас, спустя время, я был все еще бесполезным. Я ничего не мог сделать.

Он позволил переспать с ним. Его трясло, как осиновый лист на раскладушке. А мне было хорошо.

Он избил до смерти насильника в СИЗО. А моя семья наняла его.

Он говорил, что не хочет, чтобы люди смотрели на него свысока, и что он ничего плохого не сделал.

Он всегда говорил, что я порчу его, что я лучшее для него. Как же мне следовало поступить?

У меня нет права его жалеть. Я не был так же силен, как он. Я не смог бы ему помочь, даже если бы знал обо всем заранее.Вот почему мне следует помочь ему встать на ноги и вылечить, это то, что я могу.

Я завернул его в одеяло. Мне не хотелось, что бы он заболел пневмонией, тем более, когда еще и погода хреновая. Он был очень податливым , безумно усталым из-за ранений, еще более горячим из-за своей речи, я сел рядом.

«Хочешь пить? Я вскипячу больше воды. У тебя все еще температура.»

Он посмотрел на меня своими яркими черными глазами, но тут же отвел взгляд куда-то в сторону.

«Не жалей меня.»

“Да уж, ты точно часть меня.”

Он обернулся, его глаза были красными.

Я заключил его в свои объятия, но полностью это сделать не удалось, так как он был закутан в одеяло.

“Разве не ты хотел быть испорчен мной? Останься, и я испорчу тебя своей любовью.”

От его голоса у меня пошли мурашки по телу.

«Ты хороший человек, и я действительно люблю тебя, вот почему я не хочу ранить тебя. В общем, я думал обо всем этом. Я и ты не можем быть вместе. Я плохой, а ты хороший. У тебя есть родители и собственный бизнес. А что я? Меня никогда не любили, и я счастлив, что получаю что-то от тебя. Я выкроил немного времени только, чтоб повидаться с тобой. Больше никогда не беспокойся обо мне. Я желаю тебе хорошей жизни, как только я уйду. Эта девушка, А Фень, очень хорошенькая и прекрасно тебе…»