Теперь алкоголь начинал на неё действовать — она начинала путаться в словах.

— Нет? — рассмеялся я. — Спасибо, что спустила меня с крючка.

— В смысле, я всегда думала, что мы это сделаем. Поженимся. Мои родители настаивали на этом, и твои родители настаивали, и я никогда не ставила под вопрос то, что мы в итоге будем вместе. Я просто думала, что это вопрос времени.

— Да уж, — сказал я, болтая виски по бокалу, тот же, который попивал с тех пор, как мы сели в баре отеля. — Ох уж эти наши родители и их грандиозные планы на нас.

— Ммм, да. Спасибо богу за них.

Я усмехнулся на её сарказм, прежде чем повернуть разговор в более серьёзном направлении.

— Ты когда-нибудь думаешь о… Ну…

— Думаю о чём?

— Что бы ты делала, если бы твоя жизнь не была спланирована так, как хотели они?

Лоб Сидни нахмурился, когда она наклонила голову на бок.

— Не знаю. Мне нравится работать на «Дэвенпорт Уорлдвайд», так что мне кажется, что это было хорошим решением… с их стороны, — сказала она. — Но если бы я могла что-то сделать… Не знаю. Думаю, я хотела бы быть мамой.

Её слова меня удивили.

— Мамой? Правда?

— Да, — её щёки покраснели. — Я хочу семью. Мужа, детей, полный комплект.

— Я не думал…

— Ну, мы не особо говорили об этом. Я не из тех, кто торопится катать коляски до замужества, — сказала она, а затем рассмеялась над своими словами. — Ты когда-нибудь думал об этом?

— О чём, о детях? Нет, — сказал я. — Не говорю, что никогда не буду думать, просто это… не приходило мне в голову.

— Интересно, хочет ли их Лукас, — небрежно сказала Сидни и сделала очередной глоток фруктового мартини номер три, а эта мысль электрическим шоком отдалась в моей груди. Поставив мартини, она тоже громко захихикала. — Видел бы ты сейчас своё лицо. Выглядишь ужасающе. Подожди, ужасающе? — она проверила слово, будто искала правильное через алкогольную дымку. — Ужасно?

— В ужасе?

— Именно. Да, ты выглядишь так, будто ты в ужасе. Но я спрашивала не совсем о детях. В смысле, ты когда-нибудь думал о том, что бы делал, если бы не был сыном своего отца?

Если бы не был сыном своего отца… Это был интересный подбор слов, и не то, о чём я когда-либо подумал бы.

— Посмотри на себя, задаёшь сегодня тяжёлые вопросы, — сказал я.

— Может, мне следует стать репортёром-детективом.

Я никогда не видел Сидни с чем-то большим, чем бокал шампанского, и должен был признать, она была весёлой. И забавной. Какому-то парню чертовски повезёт называть её своей. Просто это буду не я.

— В работе я хорош…

— Очевидно, — сказала она. — Только не сегодня.

— Да, да. Только не сегодня. Но если бы я мог что-то сделать… — мне даже не пришлось думать. Слова полились так, будто это было самым естественным в мире. — Мне здесь нравится. Ну, в Южном Хэйвене, прямо за мостом. Здесь так спокойно и мирно, с ощущением маленького городка и…

— И здесь есть Лукас.

— Да. Здесь есть он. Возвращение сюда заставило меня понять, что я никогда бы не уехал. Отчасти я злюсь из-за этого, потому что чувствую, что потерял так много времени, которое должен наверстать, но другая часть меня задумывается, было ли всё это не зря. Вроде того, что мы должны были пройти через всё это дерьмо, чтобы ещё больше ценить то, что у нас есть.

— В этом есть смысл. Я думаю, это ещё и самое романтичное, что ты когда-либо говорил, — сказала она, а затем стала серьёзной. — Джекс, прости, что устроила там сцену. Ты просто… удивил меня.

— Эм, думаю, твоя реакция была более чем оправдана. Ты могла бы куда-нибудь там вставить пощёчину, и я не стал бы тебя винить.

— Нет, я не хочу повредить руку об эту твою сильную челюсть.

— Сломанная туфля, сломанная рука… прямо сейчас мы могли бы разговаривать в отделении экстренной помощи.

— Это лучшая альтернатива, — сказала она, допивая остатки своего коктейля. Затем она подняла бокал. — Я могу получить ещё одну такую штуку?

— Уверена, что хочешь завтра получить похмелье?

— Уф. Ты прав. Вода подойдёт.

Я поймал внимание нашего официанта и заказал один стакан для неё и один для себя, так как мне не особо хотелось сегодня пить. Весь этот разговор о Лукасе только вызвал у меня желание увидеть этого парня, но я не собирался оставлять Сидни, пока мы не придём к единому мнению. Я задолжал ей это.

— Это так многое объясняет, знаешь? — произнесла она. — Не знаю, как я не увидела этого прямо под носом. Как ты не хотел признаваться… У меня было ощущение, что я практически заставляю тебя, — она закрыла лицо руками. — Боже, я почти чувствую облегчение. Я думала, что-то не так со мной. Что просто ты не хочешь меня, и я собиралась найти какой-то способ, чтобы всё получилось.

— Дело было вовсе не в этом, честно.

— Я знаю. В смысле, казалось, ты вообще не хотел никого другого…

— Послушай меня. С тобой всё совершенно в порядке. Ты меня слышишь? Всё. Ты удивительная, и ты заслуживаешь кого-то, кто будет видеть это в тебе и любить тебя так, как ты любишь его. Только то, что это не я, не значит, что какой-то другой парень не перепрыгнет через голову, чтобы добиться тебя.

— Я просто находка, да? — сказала она, перекидывая волосы через плечо. Затем она уловила взглядом свои босые ноги. — Ладно, несмотря на неуклюжесть.

— Эй, это делает тебя ещё более милой. Только не превращай это в привычку, иначе станешь одной из тех девиц в беде.

Хохотнув, она взяла воду со льдом, которую официант поставил перед ней.

— Но у меня есть вопрос, и я надеюсь, что не обидный.

— Давай.

— Ты… ну, знаешь… гей? — она прошептала последнее слово так, будто это был секрет. — В смысле, ты всегда это знал? Как же все те женщины, с которыми ты встречался? Как же я?

На её лице было страдающее выражение лица, и я не сомневался, что она думает обо всех ночах, которые мы провели вместе — а таких было несколько. И хоть это было хорошее время, ничто не могло сравниться даже с пятью минутами с Лукасом. Он будто стёр всё, что было в прошлом, и я едва мог вспомнить кого-то, кто был до него. Конечно же, я не собирался говорить это Сидни, потому что не было причин быть придурком и задевать её чувства. Ей не нужно было знать, что последние несколько лет были переходным периодом. Но в её словах был смысл — гей ли я?

— Я ещё не совсем разобрался в этом, — признался я. — Может быть? Единственный человек, мужчина или женщина, к которому я когда-либо испытывал сильные чувства, это Лукас, а он парень, так что…

— Мне это кажется довольно гейским.

Я поймал её озорную улыбку и ответил на неё своей.

— Полагаю, так и есть, хах?

— Да уж. Но не обязательно вешать ярлык, если не знаешь. Я просто любопытничала.

— Всё в порядке. Это был хороший вопрос. С которым мне скоро придётся разобраться. Но, Сид? — накрыв её руку своей, я сказал: — Не думай, что я не наслаждался временем с тобой. Пожалуйста, выкинь это из головы прямо сейчас.

Сидни снова пожевала губу, а затем кивнула.

— Хорошо.

— Я серьёзно. Ты лучшая женщина, которую я знаю, и любому парню, который захочет быть с тобой, сначала придётся пройти через меня.

— Неплохая идея. Из любовника в старшего брата. Подожди, — она сморщила нос. — Это звучит немного противно. Вычеркни это.

— Вычеркнул. Мы скажем, заботливый друг — как тебе?

— Намного лучше.

Она улыбнулась сама себе, рисуя сердечко на запотевшем стакане.

— Здесь ты кажешься другим. Более расслабленным.

— Так и есть.

— И ты счастлив?

— Да. Да, здесь я очень счастлив.

— Хорошо. Это хорошо, Джекс, — она стёрла узоры со стакана, а затем вытерла руки о платье.

— Не это я сегодня ожидала застать.

Моя улыбка исчезла.

— Прости…

— Нет, не надо больше этого. Всё нормально. Я буду в порядке, так что не переживай за это. А ты… Думаю, ты теперь будешь намного счастливее, Джекс. Я хочу этого для тебя.

— Я тоже хочу для тебя этого.