Ещё были его губы… эти пухлые, аппетитные губы, которые были такими же соблазнительными, особенно когда путешествовали по моей шее, и я схватился за волосы Лукаса и оттянул его голову назад, чтобы втянуть в рот его нижнюю губу.

— Ммм, — произнёс он. — Видишь? Поэтому мы должны… — на кухне раздался грохот, и Лукас вздохнул. — Стой здесь. Не двигайся.

Я рассмеялся над его раздражённым тоном, когда он пошёл проверить, какие махинации вызвали разрушения, и когда он исчез за углом, я снова удивился, какой теперь стала моя жизнь.

Последние три месяца пролетели так быстро: начиная с высокого положения в «АнаВог», трёх переездов, обновления нашего дома… это был водоворот событий, лучшее время в моей жизни, даже когда объединялось с плохим. Я не говорил с отцом с того дня в офисе Баша, и в моей голове не было сомнений, что связи между нами полностью разорвались. Отчасти я думал, что от этого следует грустить, потому что он всё-таки мой отец, но я не чувствовал ничего, кроме отвращения к его имени. Отказ от отца полностью изменил направление моей жизни, и если бы мне пришлось проживать всё заново, я не стал бы думать дважды.

Сидни по-прежнему звонила время от времени. Услышав, что произошло с моим отцом, она ушла из «Дэвенпорт Уорлдвайд» вскоре после меня и сейчас тратила время на путешествия. В своей попытке помочь ей осуществить мечту стать мамой, и чтобы загладить часть вины, которую я испытывал из-за того, что так долго водил её за нос, я попросил Баша узнать насчёт направлений для одиночек, и судя по тому, что он сказал, она планировала встретиться с несколькими его знакомыми, пока находится за границей.

Оставался только… Лукас. Мой Лукас.

Когда он подошёл обратно ко мне, выражение его лица сменилось с раздражения на чистую любовь, с хорошей дозой похоти в придачу.

— Я дал им всем «Найквила». Скоро мы должны остаться одни, — сказал он. — А теперь, на чём мы остановились?

Я подцепил пальцем его цепочку, точную копию которой он недавно сделал и подарил мне, когда я перевёз последние вещи в его дом — теперь уже наш дом.

— Что мне с тобой делать, Лукас Салливан?

Его карие глаза блестели.

— Я могу придумать несколько вещей.

— Одна из них включает в себя ту свечку, которую ты купил, которая превращается в массажное масло?

— Боже, ты так хорошо меня знаешь. Да. Да, включает.

— Ты найди зажигалку, а я попрошу Шоу отвлечь всех, чтобы они не заметили нашего исчезновения.

Лукас дёрнул меня вперёд и целовал до тех пор, пока у нас обоих не закончился воздух в лёгких.

— Чёрт, — сказал он, держа моё лицо в своих руках. — Я говорил, что люблю тебя?

Я усмехнулся.

— Последний час нет. Сдаёшь позиции.

Лукас снова прижался губами к моим, и на этот раз срочность уступила место страсти и поцелую, который всегда говорил мне, как сильно он меня любит.

— Лукас? — произнёс я в его губы. — Не думаю, что успокоительное срабатывает.

— Дерьмо. Как думаешь, мы можем сбежать отсюда?

— Это кое от чего зависит.

— От чего?

Я улыбнулся ему улыбкой, полной озорства, пока играл с пуговицей на своих шортах, чтобы отвлечь его, и сказал:

— От того, как быстро ты меня поймаешь.

— Я поймал тебя при нашей первой встрече, Дэвенпорт. Ты уже забыл?

— Нет, — сказал я и расстегнул свои шорты. — Но тогда я понятия не имел, во что ввязываюсь.

— О да? А теперь имеешь?

Я сделал один необходимый шаг, чтобы сократить расстояние между нами и поцеловать его в губы, и боже, на вкус он был всем, чего я хотел и в чём нуждался.

— Да. И в этом замешано немного любви.

Конец

3