В два часа вся работа была приостановлена для проведения официальной церемонии Дня Основания. Хотя работы был еще непочатый край, поселенцы чувствовали необходимость торжественно отметить это важное событие. На одном из низких холмов поставили стол и стулья. Над столом соорудили арку из зелени, а к ней прикрепили надпись со словами из библии: "И застроят пустыни вековые, восстановят древние развалины и возобновят города разоренные, оставшиеся в запустении с давних родов". (Исаия, 61:4. На иврите эти фразы выражены в шести словах)
Два флага, красный и сине-белый, развевались по обеим сторонам арки. Желая установить дружеские отношения со своими соседями, поселенцы пригласили арабов из окрестных деревень присутствовать на этом первом празднестве. Результат обманул их надежды - пришло всего несколько человек. Они были усажены на почетном месте у стола. После того, как собравшиеся спели Хатикву и Интернационал, посланцы Еврейского Агентства, Еврейского Национального Фонда, Гистадрута и кибуца Арци приветствовали новых поселенцев. Последним пунктом программы было чтение свитка, который предстояло заложить в фундамент столовой. Мейлах, составитель свитка, встал, чтобы зачитать его. Узким интеллигентным лицом, очками и пламенеющими рыжими волосами он, должно быть, являл странное зрелище для присутствовавших арабов. Поведав историю кибуца с самого начала и до этого дня, Мейлах закончил чтение следующими словами: "Напротив ворот гетто мы возведем стены созидания, труда и творчества".
После торжественной части гости расселись на холме и принялись за бутерброды, которые женщины Мицпе-Хайам приготовили накануне. Грузовики из более отдаленных районов стали разъезжаться. Арабские гости произнесли свои традиционные прощальные приветствия. С наступлением сумерек ограда была сооружена. Мужчины и женщины, остающиеся здесь, чтобы строить и сеять, распрощались со своими женами и мужьями, которые возвращались в Мицпе-Хайам. Первый ночной наряд занял свои посты. Усевшись вокруг костра, двадцать оставшихся съели остатки праздничного завтрака и запели. Было уютнее с песней в этом уединенном месте. Грустные напевы старинной еврейской мелодии поднимались, заполняя тишину пустыни. И как бы в ответ раздался одинокий заунывный голос запоздалого арабского пастуха, возвращающегося в свою деревню. Было нечто общее между песней мусульманина и песней молодых евреев.
Пионеры назначили себе один год для основания новой фермы, куда смогли бы переселиться все остальные члены кибуца. В первую очередь надо было возделать участок земли для выращивания овощей. Тракторист трудился по десять часов в день, очищая почву от толстого слоя песка. После глубокой вспашки почву смешали с нитратом. Был добавлен чернозем и удобрение, купленные у арабов. Бригада мужчин начала сажать картошку, огурцы, лук и помидоры. Сотни акров земли была подготовлена под пшеницу. И сразу же принялись за украшение ландшафта декоративными растениями. Хотя Фане, садовнику кибуца, пришлось оставить двух своих малышей в Натании, она с рвением взялась за дело, мечтая о той красоте, которую она создаст на новом, просторном месте. Она перевела сюда свой рассадник декоративных растений, посадила саженцы деревьев, кусты роз и азалий. Иногда ей приходилось воевать с бригадиром из-за трактора или грейдера. "Конечно, работа на полях важна, но и сад тоже нужен! - кричала она. - Зачем же меня сюда прислали, если это не важно?" Женщины Дегании, первого кибуца в Палестине, стерпели немало насмешек от своих мужчин за стремление к "буржуазной" роскоши - к цветам, однако красота всегда совмещалась с идеями кибуцного движения, и поэтому Фаня все же добивалась своего.
За этот год были сооружены сельскохозяйственные постройки, был заложен фундамент для консервной фабрики, были построены общественные души и туалеты. Строительство жилых домов стояло на последнем месте, в первую очередь удовлетворялись нужды хозяйства. Деревянные дома в Мицпе-Хайам были разобраны и вновь собраны здесь, в песках. Одни жили в домах, другие - в палатках. Конечно, жить в доме было гораздо удобнее, чем в палатке, поэтому люди, следуя старым традициям, время от времени менялись местами. Во имя равенства каждые шесть месяцев происходил день великого перемещения.
Наконец, все было готово для окончательного переезда в Негев. Цыплята, утки и коровы были перевезены в новые загоны и хлева. Перегнали рабочий скот. Доставили инструменты и оружие. Жалкое личное имущество членов кибуца одежда, немного книг и картин - подготовили к отправке.
Дети, не видевшие еще нового места, были возбуждены и полны любопытства. Однако, по разным причинам, их родителям жаль было расставаться со своим первым поселением. Многое связывало их с Натанией; эти страстные молодые люди активно участвовали в борьбе за повышение заработной платы, за укрепление профсоюзов и развитие сионистского движения. На новом месте они опять все начнут сначала, вновь испытывая те неудобства, от которых они уже успели отвыкнуть в Мицпе-Хайам. Однако, мечта их осталась прежней: обрабатывать землю, заставлять бесплодную почву давать плоды. Ради этого они оставили уютные родительские дома и обеспеченность, которую давали переходящие от отцов ремесла, лавки, небольшие дела, и ушли в Гахшару. Они мерзли, голодали и страдали от болезней в этих суровых трудовых лагерях, где они учились все делать собственными руками. В погоне за своей мечтой - дать Палестине фермеров, в которых она так нуждалась, если только ей суждено было когда-нибудь стать настоящей родиной для евреев - они преодолели тысячи миль, добираясь всеми возможными способами, чтобы никогда уже не вернуться к своим семьям в ту страну, где они родились. За семь тяжелых лет в Мицпе-Хайам они испытали себя, теперь им доверили настоящее дело. И, покидая Натанию с некоторым сожалением, они с радостью шли навстречу предстоящей борьбе с песчаными акрами юга.
2
СТАНОВЛЕНИЕ
Когда эти молодые польские евреи решили поселиться в Негеве, среди "океана арабов", они знали, что им придется быть пионерами не только в освоении пустыни, но и в налаживании человеческих взаимоотношений с соседями. Как их примут местные арабы? Не встретят ли их враждебно, не придется ли обрабатывать поля с оружием в руках? Они попытались выразить свои дружеские намерения, пригласив старейшин из соседних арабских селений на празднование Дня Основания. Явились лишь несколько из них. Пришли они как друзья или как соглядатаи?
Первый подготовительный год не обошелся без инцидентов. Однажды какой-то араб прорыл нору под забором. Рая проснулась и увидела сверкающие белки его глаз и руку, лезущую под подол палатки. Ее крики обратили араба в бегство, однако утром она не обнаружила своей одежды. Мало кто в лагере имел лишнюю одежду; ей пришлось облачиться в мужские брюки и рубашку, слишком большие для ее хрупкого тела.
В другой раз у грузовика, шедшего из Мицпе-Хайам, в самом центре арабской деревни спустило колесо. Не подозревая об опасности, люди спрыгнули на землю. Арабы их тут же обступили и начали растаскивать вещи с грузовика. "Все наверх! Все обратно наверх - закричал водитель. - Мы все потеряем!" Арабы пытались помешать им забраться обратно в грузовик, одному пришлось даже расстаться со своими ботинками, чтобы вырваться из их рук. Они проехали еще три или четыре мили и лишь тогда почувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы заменить окончательно испорченную шину.
Поселенцы уже имели кое-какой опыт в том, насколько жестоки и мстительны бывают арабы, идущие против евреев. В 1936 году, вскоре после основания Мицпе-Хайам, в стране вспыхнули серьезные волнения арабов, направленные как против британских властей, так и против еврейской иммиграции. За три года этих волнений был убит четыреста шестьдесят один еврей и около тысячи ранено. Мицпе-Хайам не подвергся непосредственному нападению, но все же косвенно был затронут и он. Несколько человек были посланы для обучения в еврейских отрядах самообороны в подпольной Хагане. Каждый кибуцник научился обращаться с оружием. Появилась необходимость в регулярных ночных патрулях в апельсиновых рощах. Некоторые поселенцы, работавшие на дорогах за пределами кибуца, стали очевидцами взрывов бомб и последствий этих взрывов, уносящих человеческие жизни.
