Только успел он произнести эти успокоительные слова, как в траншее разорвался минометный снаряд. Когда дым рассеялся, Залман увидел трех товарищей, лежащих на земле. Он с первого же взгляда понял, что Гилелю Гликману ничем уже нельзя помочь. Он был одним из первых халуцим, товарищи его очень ценили за умение ввернуть к месту удачное словцо, которое зачастую приносило облегчение в их трудной жизни, полной неудобств. "Желудок держит нас в бедности", - это была его шутка в те времена, когда молодой кибуц страдал от недоедания; ее с любовью повторяют до сегодняшнего дня. Возле него лежал Барух. Осколок врезался ему в бедро; из ноги лилась кровь. Залман бросился за бинтом; в то же время кто-то брызгал водой в лицо Мирьям. Ее ударило взрывной волной, и она лежала без сознания.

Когда Мирьям очнулась, она первым делом увидела, что нужны санитары с носилками. Залман возился с Барухом. Она позвала связного, но никто не откликнулся. Тогда она поползла по траншее, в надежде найти кого-нибудь, чтобы послать за санитарами. Но не успела она проползти и нескольких ярдов, как в конце траншеи взорвался второй снаряд, и ее засыпало песком. Она опять чуть было не потеряла сознание, однако нехватка воздуха и груз песка на груди заставили ее из последних сил карабкаться наружу. Когда она выбралась на воздух, голова у нее кружилась, и в ушах звенело от воя снаряда, зарывшего ее. Она вспомнила, что должна была что-то сделать - найти санитаров с носилками. Совсем забыв о связном, она побежала к убежищу 1, расположенному в 150 ярдах. Она бежала, падала, опять бежала и, наконец, добралась до него. Доктор Геллер сразу понял, что она в шоковом состоянии и заставил ее лечь.

По какой-то причине, которой он теперь и сам не помнит, Лейб Дорфман, старший санитар, пошел один на помощь людям из поста 9. Лейб был ответственным за оказание первой помощи еще со дней Натании, он был санитаром во второй мировой войне. Когда стали прибывать "нелегальные", он находился на берегу, оказывая медицинскую помощь любому, кто в ней нуждался. Это он встретил своего брата с нелегального судна и, вместо того, чтобы радушно принять его, отослал в ночную тьму, шепотом приказав молчать. Когда Лейб добрался до траншеи, он увидел, что бинт на ноге у Баруха весь пропитан кровью. Он сделал более плотную повязку и стал прикидывать, каким образом доставить раненого в убежище. Наконец, он придумал, - закрепил ногу проволокой, чтобы она не болталась, и потащил Баруха к убежищу доктора. Обстрел был очень сильный. Барух испытывал невыносимую боль.

"Пожалуйста, Лейб, оставь меня здесь. У тебя семья больше моей... ты не дотащишь меня до укрытия... нас обоих убьют".

Они оба лежали, распростершись на земле, потом Лейб попытался тащить его дальше.

Барух стал терять сознание. "Дай мне свой револьвер, - бормотал он. - Я это сделаю сам. Прошу тебя, Лейб, я больше не могу", - и голос его замер.

Тогда Лейб оставил его и побежал к убежищу за носилками. Только один мужчина в состоянии был помочь ему. Они побежали обратно к раненому; но когда Барух уже был на носилках, оказалось, что бежать они не могут: боль была слишком сильной. И в самый разгар обстрела они медленно прошли последние пятьдесят ярдов, отделявшие их от убежища.

Доктор Геллер покачал головой, увидев глубокую рану, почерневшую, обожженную по краям. Искусно и осторожно удалил он омертвевшие ткани, перевязал рану, сделал инъекцию пенициллина и морфия. Барух потерял очень много крови, и невозможно было сделать вливание - но он выжил.

До того, как начался обстрел в этот второй день сражения, трое мужчин сидели в углу траншеи 2 и завтракали. Они ели бутерброды, приготовленные женщинами за ночь до этого, и вместо кофе пили кислое молоко. Одним из них был Мейлах, красивый молодой человек с вьющимися рыжими волосами, спадающими на высокий лоб. Мейлах был одним из первых пионеров кибуца. Совсем еще парнишкой оставил он свою бедную, религиозную семью и приехал в Палестину до того, как было основано Мицпе-Хайам. В кибуце он выполнял самые разные работы. В Натании он был пекарем. Однако его настоящим призванием оказалась интеллектуальная деятельность. Несколько раз его приглашали в Тель-Авив сотрудничать в ежедневной газете "Аль-Гамишмар", органе кибуцного движения. Когда в кибуце требовалось изысканное слово по случаю какого-нибудь торжества, всегда обращались к Мейлаху. Это он сочинил текст свитка, который был заложен в фундамент первого бетонного здания в Яд-Мордехае.

Довик, второй из этой тройки, был высокий, сердечный человек, мастер пошутить и посмеяться. Вместе с Бизеком они несли ответственность за склад нелегального оружия в кибуце. Во время войны ему удалось увеличить этот запас, благодаря "свиданиям" с еврейскими девушками, служившими в британских частях Вспомогательной Территориальной Службы; вместо романтических знаков внимания он получал от них ворованные гранаты и боеприпасы. По этому поводу Довик любил поддразнивать свою жену: "Ты только овощи выращиваешь на своем огороде, говорил он ей, - а вот эти солдатки умеют выращивать патроны". Сейчас, доедая свой скудный завтрак, он все шутил с Мейлахом и молодым пальмахником, которого назначили на их пост.

"Я славно отдохнул прошлой ночью, - рассказывал он им. - После того, как Тувия сменил меня, я пошел в свою комнату, чтобы захватить какую-нибудь подстилку. Первое, что мне попалось под руку - вот это покрывало. Что война делает с человеком! В мирное время мне не разрешалось даже ноги положить на него, не подстелив газеты; прошлой же ночью я спал на земле, завернувшись в него".

Мимо проходил Тувия, проверявший посты, и тоже посмеялся шутке. Он сказал, что опасно сидеть всем вместе, и пошел взглянуть, в каком положении находится дот. Из нижней части траншеи, углом огибавшей холм с постом 1, дот был виден, как на ладони. Вокруг него застыли три броневика с пулеметами наготове. Тувия понял, что их присутствие намного осложнит защиту поста.

В то время, пока он наблюдал, начался обстрел, пулеметы броневиков открыли огонь по посту 1. Тувия быстро нырнул в окоп. Примерно через полчаса к нему подполз связной - бледный, дрожащий от того страшного известия, которое он принес. Снаряд разорвался в траншее поста 2; Мейлах, Довик и молодой парень из Пальмаха были убиты наповал.

Под ураганным огнем, ведущимся с трех позиций, Тувия побежал обратно к посту 2. Положение здесь было безнадежным. Мало того, что трое погибли - весь пост оказался, в сущности, разрушенным. Наблюдательный пункт был разнесен вдребезги, и большая часть траншеи осела.

"Куда нам теперь идти?" - спросил один из защитников.

"Может, к турецкой позиции? - стараясь перекричать грохот, предложил Салек Бельский. - Я пойду взгляну".

Местами ползком, местами вприпрыжку Салек добрался до глубокой ямы, вырытой еще во время первой мировой войны, когда турки обороняли этот небольшой холм от англичан. Под тонким слоем песка земля здесь была плотной, утрамбованной; стены держались прочно. Места здесь хватало на двоих. Тувия послал на пост 3 за подкреплением, а прибывших людей разместил в неповрежденной части разрушенной траншеи; Салек же и еще один ветеран заняли турецкую позицию.

Египтяне решили испытать новое оружие - дымовую завесу. Усилился обстрел постов 1 и 2, и одновременно дымовые шашки стали взрываться в воздухе, скрывая из виду Белую Горку, неглубокие вади и подступы к доту. Тувия знал, что под прикрытием дымовой завесы начнется атака пехоты, и поспешил к посту 1, прихватив с собой расчет "браунинга".

На вершине небольшого холма защитники стреляли наугад, ничего не видя перед собой. И вдруг случилось то, чего египтяне не сумели предвидеть. Во время хамсина ветер иногда резко меняет направление с востока на запад, и в Яд-Мордехае такое часто случается около одиннадцати часов утра. В этот день египтяне начали первую пехотную атаку именно в одиннадцать часов. И тут ветер вдруг изменил направление. Дым стал рассеиваться, затем исчез окончательно. Защитники увидели египетских солдат, перерезающих проволоку. Покрикивая от возбуждения, евреи открыли яростный огонь, стали забрасывать врага гранатами. Дани, молодой командир Пальмаха, который почти всю ночь занимался укладкой мин, выскочил из окопа, чтобы помочь минометному расчету. Не обращая внимания на страшную опасность, он стоял в полный рост, выкрикивая команды, направляя огонь в самую гущу атакующих, которые были теперь в зоне прицельного огня. Египтяне, захваченные врасплох, кинулись обратно к банановой плантации.