– Да ну тебя, – сказав это, я ударом ноги выбил хлипкую деревянную дверь в квартиру Видящего, которую он не удосужился заменить, видимо, еще со времен получения ключей от нее, что было очень кстати.

– Ну ты блаженный, – Вася убрал телефон в карман, взял пистолет на изготовку и вошел в квартиру первый.

Планировка была мне знакома, потому что была типовой и свое детство я провел в точно такой же квартире. Направо от входа были ванная, туалет и кухня, прямо коридор упирался в большую комнату, а в середине него была дверь в спальню. Квартира была обставлена советской мебелью, она была в прекрасном состоянии, даже пыли на ней не было.

– Удивительная чистота, как будто перед нашим приходом убирались, ты посмотри, ни одной пылинки, все блестит, – заметил Василий, медленно продвигаясь по коридору.

– Ага, как в кино про людей с психологическими отклонениями, – меня настораживала такая чистота.

– А что, есть люди без психологических отклонений? – с улыбкой задал риторический вопрос Злорадство.

– Я направо, комнаты за тобой, – предложил я Васе, он утвердительно кивнул.

Туалет и ванна также блестели от чистоты. Сантехника явно была родом из Советского Союза, и скорее всего, старше меня минимум на десяток лет, но, благодаря частому уходу, выглядела гораздо свежее, чем я.

На кухне политика чистоты и порядка сохранялась, только три грязные чашки в раковине вызывающе портили всю картину девственности кухни. Я подошел поближе, чтобы изучить их. Они были из сервизного набора, такие чашки, как правило, ставят на праздничный стол и никогда не пользуются в повседневной жизни. На дне виднелись остатки заварки, отпечаток губной помады украшал одну из чашек.

Все увиденное подтверждало слова соседа. У Видящего были гости, как минимум два, или три, если он сам не пил чай, и одним из гостей точно была женщина.

– Алексей! – услышал я крик Злорадства. – Подойди сюда, пожалуйста.

Я нашел его в большой комнате, он стоял с опущенным пистолетом и смотрел на труп Видящего. Тело лежало на левом боку около стены, левая рука была неестественно загнута за спину, а правая вытянута над головой вдоль тела, ноги были согнуты в коленях. На белой стене над трупом красовалась кровавая надпись «Беги», последняя палочка в букве «и» была длиннее прочих букв и заканчивалась у самого пола, рядом с правой рукой жертвы. Кроме стены, в крови был весь пол. Некогда белая мантия Видящего приобрела темно-розовый оттенок, промокнув насквозь в красной жидкости.

– Очень хочется теперь услышать внятный ответ, почему ты так стремился на встречу с ним? – тон Васи говорил о серьезности его требования.

– Он оставил мне послание, – врать уже не было смысла. Пытаясь сейчас что-либо утаить от Злорадства, я рисковал потерять доверие единственного близкого мне человека.

– Каким образом и где? Я последние двое суток от тебя не отхожу.

– В моем сознании во время допроса.

– Как это возможно? – он мне не верил.

– Не знаю. Вчера ночью он мне приснился и настоятельно просил встретиться с ним как можно скорее.

– Предположим. Почему не доложил комиссару?

– Доложить что, Вась?! Как мне приснился Видящий, просящий встречи, думаешь, мне бы поверили?

– Вряд ли, – согласился он, – но почему же ты все-таки решил с ним встретиться?

– Потому что поверил. И как видишь, не зря. Он говорил, что времени мало и надо как можно скорее увидеться, видимо, я все-таки опоздал.

– Приму эту версию лишь только потому, что это Видящий, а что они умеют, только богу одному известно, и возможно, комиссарам. Доложим им, пусть разбираются, – Вася, аккуратно ступая, пытаясь не испачкаться в крови, подобрался к телу.

– Что тут произошло, как ты думаешь? – спросил я у него, когда он, сидя на корточках рядом с Видящим, рассматривал его.

– Убийство, – лаконично ответил он.

– Твои дедуктивные методы поражают, – саркастически восхитился я.

– Вечно ты перебиваешь, дай хотя бы минуту оценить ситуацию, еще труп не осмотрен, чтобы хоть что-то сказать. Не говоря уж о том, что я далеко не судмедэксперт.

– Прошу прощения, – извинился я и замолчал в ожидании вердикта.

Вася аккуратно осматривал труп на протяжении двух минут, не трогая его.

– Прикасаться я тут ни к чему не буду, усложню работу нашим следователям, – объяснил он свое поведение, – но по беглому осмотру могу сказать следующее. У жертвы во рту кляп, отрезаны все пальцы обеих рук, снят скальп и перерезаны сухожилия на ногах. Судя по всему, смерть наступила от кровопотери и уже после того, как ушел убийца. И еще мне не очень видно, но такое ощущение, что на запястьях следы от жгута, как будто, отрезая пальцы, ему пережимали вены.

– Чтобы он быстро не потерял всю кровь и сознание и его можно было допрашивать, – продолжил я за Васю, он одобрительно кивнул.

– Смотри, – указал он мне на центр комнаты, – там первая лужа крови, в которой на боку лежит стул, Видящий упал с него, затем переполз к стене, где натекла вторая. Это четко видно по кровавому следу между ними. А к стене он полз с целью оставить кому-то это послание, – посмотрел Вася на надпись на стене. – Беги, – прочитал он вслух. – Интересно, кому и от кого нужно бежать?

Это послание могло быть адресовано только одному человеку, которого он ждал, но не дождался, и это был я. А бежать мне следовало от комиссаров, на что Видящий недвусмысленно намекал в своем сообщении. Этими знаниями не стоило делиться со Злорадством, вряд ли бы он адекватно воспринял такие выводы.

– Скорее всего, – продолжал Вася, не обращая внимания на мою задумчивость, – Видящего пытали на стуле, причем он не был привязан к нему, а почему-то смиренно сидел, не сопротивляясь. Когда пытки были окончены, с его запястий сняли жгуты, усилив кровопотерю, перерезали сухожилия на ногах, видимо, чтоб он не мог хоть как-то выползти из квартиры, на всякий случай заткнули рот кляпом и в довершение всего сняли скальп. А потом просто ушли, оставив умирать. Дело очень плохо, давно я не встречал таких кровавых разборок у носителей. Чувствую, это как-то связано с тем, что оба вы со Скукой, по версии Видящего, говорите правду. Интересно, кто там приставлен наблюдателем к Молибогу? Ладно, пора оповестить комиссаров. Строить самим гипотезы – это, конечно, весело, но тут уже не до шуток…

Васину речь перебил звук постепенно нарастающих сирен.

– Чует мое сердце, по нашу душу едут. – Злорадство положил телефон обратно в карман и подошел к окну. – Так оно и есть, сосед оказался сознательным гражданином. Побольше бы в нашей стране таких людей, и зажили бы, может, не лучше, но безопаснее.

– Это ты о том соседе, который на людей сразу с кулаками набрасывается? – напомнил я ему нашу первую встречу.

– Все не без греха, ну и потом похмелье у человека было, его тоже понять можно, – в очередной раз я не мог понять, шутит он или серьезен.

Я подошел к Васе и тоже выглянул в окно. Во дворе уже стояли четыре машины полиции, среди них микроавтобус, из которого выходили люди в полном обмундировании и с автоматами наперевес. Прочие служители порядка оцепляли периметр.

– В сорок второй квартире! – раздался голос, искаженный мегафоном. – Выходите с поднятыми руками, или мы вынуждены будем применить оружие.

– Что будем делать? – спросил я у Злорадства.

– Пускать их сюда нам нельзя, дело даже не в том, что на нас повесят все нераскрытые кровавые убийства последних тридцати лет. А в том, что они все улики нам потопчут. И вот за это нам комиссары точно кожу снимут.

– И что ты намереваешься делать? – одно дело – убить беззащитную женщину без свидетелей, и совсем другое – вступить в открытую перестрелку с десятком профессионалов.

– Я буду их сдерживать, а ты звони в Контору, пусть соединяют напрямую с Шестым, – ответил Злорадство и встал за углом у входа в комнату, прямой коридор прекрасно позволял держать под прицелом выбитую входную дверь.

– Как вообще звонят комиссарам напрямую? – раньше мне не приходилось даже просто звонить в Контору.