Автор одновременно и исследователь, и объект изучения. Это очень в духе Старого доктора, обладавшего, помимо прочих достоинств, даром настоящего ученого-естествоиспытателя. Из тех, что всё проверяют на себе. Так было всю его жизнь: он жил в тех же условиях, что и его подопечные сироты, питался той же пищей, что и они, дышал одним с ними воздухом. Вместе с детьми он поднялся в тот товарный вагон, направлявшийся в лагерь смерти, и оставался с ними до последнего, смертного часа. Он готовил себя к этому всю жизнь. Несомненно, путешествие в детство было одним из важных этапов в процессе его постоянного саморазвития.

Пропасть между взрослыми и детьми кажется непреодолимой. Дети не понимают мотивы взрослых. Зачем заставляют учиться? Соблюдать правила? В «Правилах жизни» Корчак шаг за шагом, на основе примеров, объясняет детям, что эти правила потому так и называются, что продиктованы самой жизнью. Возможно, он не во всём прав, где-то излишне безапелляционен. Но он показывает пунктиром путь, направление, в котором надо идти, чтобы стать хорошим человеком.

Взрослым дети кажутся непредсказуемыми. Они на многие вопросы смотрят совсем иначе, и это зачастую ставит взрослых в тупик и злит. Потому что человек очень быстро забывает, как он сам был ребенком. В «Когда я снова стану маленьким» Корчак заново рисует карты детства. Пишет путеводители по детскому сознанию и мировосприятию.

Вот старший брат пытается рассказать сестренке, что такое пожар:

– Погоди, я тебе сейчас нарисую.

Нарисовал пожарного в каске, шланг, всё ей объяснил. Если бы не мы, эти малыши ничего бы не знали. Они всё узнают от нас. Мы от старших, а они от нас. Я не знаю, что еще сказать, и говорю:

– Повтори!

– В лавке загорелась вода. Приехала полиция и разгоняла. И был огонь, и был пожар.

Она думает, что огонь и пожар – это разные вещи.

– Пожар сделался от огня.

Что у нее творится в голове? Едва ли не самое главное впечатление в детстве – это невероятное нагромождение деталей. Ребенок будто бы рассматривает всё через увеличительное стекло. Он еще неопытен, не умеет соотносить масштабы событий. Часто мелкие происшествия вырастают в его сознании до уровня вселенской катастрофы, а за незначительные проступки он ожидает страшных кар. Если отец на тебя сердит или сам директор школы грозится вызвать твоих родителей, то кажется, что весь мир пошатнулся и вот-вот разрушится. При этом взрослые ограничивают поведение ребенка массой условностей, смысла которых он зачастую не понимает. Причинно-следственные связи для него выглядят иначе или совсем неясны. Окружающий мир всё время застает его врасплох.

Что делать с замерзающим щенком, если в доме его видеть не хотят? Как быть с первым чувством любви, которое, похоже, оказывается сильнее и полнее, чем ты можешь вместить? Куда деваться от одиночества и оставленности? Для взрослых все твои переживания – темный лес, они воспринимают тебя совсем не таким, какой ты есть на самом деле.

Сказка довольно скоро оборачивается антиутопией.

Я размышлял о своей серенькой взрослой жизни, о ярких годах детства. Я вернулся в него, дав обмануть себя воспоминаниям.

Ближе к финалу становится как будто совсем грустно. Для того, кто отважится в буквальном смысле побыть ребенком, детство обернется едва ли не проклятием. Дети то и дело сталкиваются с тотальным непониманием. Взрослые обрушивают на них гнев по пустякам. По крайней мере, представления о важности тех или иных вещей у детей и взрослых совпадают до обидного редко. Взять хотя бы гипертрофированное значение, которые взрослые уделяют вещам, с точки зрения детей не таким уж и ценным. Ну, разве разбитое стекло или порванные штаны ценнее, чем, допустим, щенок?

В книге «Как любить ребенка» Корчак писал: «Усилия взрослых направлены, в сущности, на то, чтобы сделать ребенка удобным для себя».

Если вдуматься, это очень жестко сказано. Корчака нередко обвиняли в том, что он сгущает краски. Но ведь правда, детей постоянно «ставят на место», бьют по рукам, подрезают крылья. Как еще достучаться до взрослых?

Ведь взрослые непременно должны увидеть, как несправедливо всё устроено: быть ребенком – это всё равно что носить клеймо неполноценного, и только по причине своего возраста. В последнее время появился такой термин, как возрастная дискриминация, и в этом безусловная заслуга Корчака – ведь он давно уже об этом говорил.

Следуя принципу «когда я снова стану маленьким», каждый взрослый может мысленно «советоваться» с собой-ребенком, и тогда очень многое становится понятным.

В финале герой с облегчением возвращается во взрослое состояние. Это приключение не приносит ему радости. Но теперь он знает о детстве всё. По крайней мере, достаточно, чтобы больше не идеализировать его и перестать смотреть свысока на проблемы детей. А еще он напитывается детской непосредственностью, готовностью принимать новое. Это то, чего часто не хватает даже самым лучшим родителям и профессиональным педагогам. Читатель, прилежно прошедший эту непростую дорогу вместе с героем Корчака, тоже получает своеобразное посвящение.

Сейчас мир, казалось бы, разительно поменялся, действительность, описанная Корчаком, давно неактуальна. Но координаты детства – те же самые, что и были всегда. И каждый может их разыскать, на время снова став маленьким.

Евгений Карпов

Я боялся, что на меня станут сердиться.

Скажут: «Голову ребятишкам морочит».

Или: «Подрастут, будет еще у них время обо всем этом подумать».

Или: «И так не очень-то слушаются, ну а теперь пойдут критиковать взрослых…»

«…Покажется им, что всё знают, и заважничают».

Давно, очень давно я хотел написать такую книжку, да все откладывал.

Ведь это первый опыт.

Опыт может и не удаться.

А если даже и удастся, промахи неизбежны. У того, кто делает что-либо новое, должны быть ошибки.

Я буду начеку. Постараюсь, чтобы книжка вышла занимательная, хотя это и не описание путешествия, и не историческая повесть, и не рассказ о природе.

Я долго думал и все не знал, как назвать книжку. Пока один мальчик не сказал:

– Много у нас, у ребят, огорчений, оттого что мы не знаем, как правильно жить. Иногда взрослые объяснят спокойно, а больше сердятся. А ведь неприятно, когда сердятся. Понять трудно, спросить нельзя. И в голову лезут разные поперечные мысли.

Так и сказал: «Поперечные мысли».

Я взял лист бумаги и написал:

«Правила жизни».

И вижу: правду мальчик сказал, хорошо получилось.

И я составил план.

Я напишу о доме, о родителях, о братьях и сестрах, о домашних развлечениях и огорчениях.

Потом – об улице.

Потом – о школе.

Потом я напишу о ребятах, которые думают про то, что они видят дома, на улице и в школе.

Каждый из вас ведь не только играет, но и смотрит, и слушает, что говорят другие, и сам размышляет.

Это не повесть и не школьный учебник, а научная книга.

Одни предпочитают авантюрные романы, сказки, необыкновенные приключения, печальные или смешные. А другие говорят, что самые занятные книжки – это как раз научные… По школьному учебнику учатся, повесть – та читается легко, а научная книга заставляет человека самого много думать. Немножко прочтет, а потом вспоминает разные вещи, а иной раз и удивляется, и размышляет, так ли это на самом деле. Ведь бывает, что один говорит одно, а другой другое.