«Несущественная деталь! — мысленно возмутилась я. — Будь она несущественной, стал бы Александр из-за нее нервничать! Кажется, я слишком много знаю! Но, слава богу, об этом пока никто не догадывается. Хотя, с другой стороны, со всем этим что-то ведь надо делать!»

На фуршете, слопав два блинчика с красной икрой, я подошла к Сухорукову ближе, и он сам протянул мне вино.

— Рад видеть вас в рабочей форме, Юля!

— Спасибо, что не стали позорить на весь мир!

— Вы это о чем?

— Не хотелось бы, чтобы газеты пестрели моим портретом с подписью: «Ее спас топографический кретинизм!»

— Ах, это! Да пожалуйста! За союз милиции и прессы! — следователь осушил свой бокал.

— Присоединяюсь. Скажите, а далеко отсюда находится дом Алевтины Терентьевой?

— Не очень — городок маленький. Но не затевайте ничего. Вам туда не попасть — дверь опечатана до приезда родителей покойной. Они уже в пути.

— Страшно, должно быть, хоронить дочь…

— Да уж, не позавидуешь!

— В ее доме что-нибудь нашли?

Сухоруков разочарованно поднял брови:

— Ну вот. А так хорошо разговаривали! Прошу вас — не лезьте снова в это дело! Берите пример с коллег. Для вас специально провели пресс-конференцию. Чего вы еще хотите?

— Просто жаль ее.

— Терентьеву? Ничего особенного мы не нашли. Женские тряпки, побрякушки, книги. Вы вечерним поездом уезжаете?

— Да.

— Тогда до встречи!

— Я могу записать ваш мобильный?

— Пожалуйста! 8 916 47867679.

В номер я вернулась с тяжелым чувством. Загадок только прибавилось, а времени у меня всего полдня. И где-то здесь, между прочим, находится Александр! Где? Нет, начну все же с Черепанова. Адрес на конверте указан — значит, можно попробовать найти номер его телефона. Если он жил один, шансы, что кто-то подойдет к телефону, равны нулю. А если нет? Стоит попытаться. Будь я сейчас в редакции, в моем распоряжении находилась бы тьма справочников. А что делать здесь? Телефоны в гостинице внутренние. Переговорный пункт для таких звонков не подходит… Срочно на поиски интернет-клуба!

После часового блуждания по пыльным улицам мне удалось при помощи стайки подростков отыскать подвальчик, в котором предоставлялись компьютерные услуги. Там, в чаду юношеского пота и детского мата, который обычно сопутствует массовым виртуальным играм, я вошла в интернет.

Первым делом в телефонном справочнике отыскался Виктор Черепанов. Выяснилось и его отчество — Алексеевич. Всего Черепановых нашлось не более десятка, и их телефоны я тоже переписала, на всякий случай. Затем я, без всякой надежды на чудо, запустила «Виктора Алексеевича Черепанова» в поиск. Мало ли каким образом человек может засветиться в интернете!

Я люблю играть в такую бесполезную игру — искать своих друзей и знакомых в сети. Иногда мне удается наткнуться на минимальные сведения о них. Зато если кому-нибудь потребуется поискать Юлию Маслову, он окажется счастливчиком — сотни новостей, репортажей и очерков, опубликованных под этим громким именем.

Но о Викторе Алексеевиче Черепанове Интернет ничего не знал. Зато моему вниманию предлагалась тьма ссылок на материалы об Алексее Черепанове. Принимая во внимание отчество искомого, я отправилась в путешествие и обнаружила массу интересных, но совершенно ненужных фактов о некоем крупном бизнес-альянсе Альвик, о котором когда-то и сама слышала в пылу журналистских будней. И грош цена была бы всем стараниям, если бы на мои утомленные скверным монитором глаза не попалась светская хроника. Всю жизнь я относилась к этому жанру со злорадной иронией и никогда не могла бы помыслить, что именно светские сплетни так мне помогут. В одном из электронных журналов помещалась фотография некой пошлой бизнес-тусовки с подписью «Алексей Петрович Черепанов с женой Натальей и сыном Виктором». Щекастый дядечка вполне интеллигентного вида обнимал наряженную тетеньку и смурного скучающего подростка в смокинге. Неужели это нужный мне Виктор? Больно молод. Я вернулась на главную страницу журнала и поняла, что фотография — семилетней давности. Ну, это лучше, чем ничего. Подросток был весьма симпатичным, даже красивым — черноволосым и голубоглазым. Алевтина нашла достойный объект, ничего не скажешь. Конечно, с Александром его не сравнить, но не всем же западать на моего Александра! Остался один пустяк — убедиться, что это тот самый Виктор, а не его однофамилец.

Распечатав фотографию и страницу из справочника, я потащилась в гостиницу. До отхода поезда оставалось всего три часа, а Александра я так и не встретила. С этой мыслью я застыла на месте — в гостиничных дверях мелькнула до боли знакомая фигура. Ну я и балда! «Спартак» — единственная гостиница тут, и если у Саши здесь нет родственников и знакомых, где ему еще останавливаться? Проклятое письмо! Из-за него я совсем забыла, зачем приехала!

Я опять помчалась к сонной консьержке.

— Простите, Александр Берсудский. В каком номере?

— Щас. — Толстухе, видимо, надоело быть любезной. — Восемнадцатый. Только что поднялся к себе.

— Спасибище!

Забежав в свой номер, чтобы подправить макияж и швырнуть на кровать компрометирующие распечатки, я спустя десять минут оказалась у двери с табличкой «18».

— Юля? — Александр споткнулся от неожиданности о завернувшийся уголок коврика и рухнул на пол, не переставая счастливо улыбаться.

«Если при твоем неожиданном появлении падают от радости — значит, тебя любят», — подумала я и бросилась на помощь.

— Ты не ударился?

— Не страшно. Вот уж умеешь ты неожиданно появляться! У тебя, знаешь ли, талант!

— И отнюдь не единственный!

Александр поцеловал меня и заботливо усадил на диван, подложив подушку.

— Хочешь яблоко?

— Давай!

— Приехала на пресс-конференцию по поводу этой катастрофы?

— Да, представляешь? Я заметила тебя у входа. Ты давно здесь?

— Со вчерашнего вечера.

— А у меня через два часа поезд…

— Жаль, я еще не разобрался с делами — поехали бы вместе.

— Ты серьезно хочешь, чтобы я задержалась?

— А почему нет?

— Честно сказать — мои дела здесь тоже не окончены, но я должна передать в редакцию новости.

— Твои дела, здесь? Связанные со смертью Алевтины Терентьевой? — насторожился мой единственный.

— Догадливый, — протянула я.

— Ну, во-первых, ты журналистка и, как мне кажется, очень дотошная. Вероятно, официальных данных тебе мало. А завтра приезжают родители погибшей, и вся милиция ринется их допрашивать.

— Откуда знаешь про родителей?

— Я, видишь ли, тоже здесь не случайно и уверен, что ты это понимаешь.

Вот это да! Интересно. А что дальше? Может, он расскажет, как подложил бомбу в машину Алевтины, а потом застрелит меня, спрячет труп в багажник, а потом бросит в реку?

— Не случайно?

— Мне нужно было встретиться с живой Алевтиной, но я опоздал. И в этом виновата ты.

— Я? Ничего себе поворотик!

— Представь себе. Ведь это ты слишком поздно вернула мне запонку, которую я должен был отдать ей.

— Скарабея? Зачем? — Я чуть не задохнулась.

— Я сам многого не знаю. В тот день, когда мы с тобой впервые увиделись, Митин позвал меня в свой кабинет.

— До самоубийства?

— Я шел по коридору, и он попросил меня зайти. Он казался каким-то странным, но не могло же мне прийти в голову, что я последний раз вижу его живым!

— Странным?

— Даже очень! Все помещения в том здании, где ты была, принадлежат «Ойл Стар», а мы арендуем несколько кабинетов. Так вот, в тот день Митин «простил» мне аренду. Я даже не понял, с чего это. Мы никогда не были даже близкими знакомыми. Так, здоровались, сталкивались… Потом он объяснил, что просит меня об одолжении. Якобы кое-что он не может доверить никому, а я вот самая подходящая кандидатура. Он просил как можно скорее отвезти в Александрию и отдать лично в руки Алевтине Терентьевой запонку.