— Что ты делаешь? — потребовал объяснений Аттик.

— Пробую выиграть время.

Кхи’дем остановился рядом с Экдуром и взял у легионера его ракетную установку. Отделившись от роты, он ринулся прямо на Мадаила, чей воздетый посох светился нарастающим, дрожащим сиянием.

«Безумие», — успел было подумать Аттик, но первые демоны уже бросились на него. Багровые, вооруженные клинками кошмары боролись с грациозными и гротескными тварями, в которых иллюзия человеческой женственности породнилась со зверскими когтями и клешнями, за право первыми добраться до заветной добычи.

— В пламя битвы, — произнес Кхи’дем, достигнув основания движущегося холма. Одной рукой он вскинул ракетницу на плечо и выстрелил. Ракета пролетела мимо демона. Мадаил зашелся хохотом и, игнорируя одинокого космодесантника, выпустил накопленную в посохе энергию. И в тот момент, когда тыл колонны Железных Рук исчез в фиолетовом пламени, что плавило доспехи и дотла сжигало тела, реактивный снаряд поразил свою цель.

Кхи’дем не промахнулся. Он попал колоссу в уголок глаза.

— На наковальню войны, — в последний раз прошептал он по воксу.

Ящер зарычал и развернулся в поисках нападавшего. Перед ним оказался гигантский демон. Вздыбившись, рептилия отшвырнула прежнего соперника в сторону и обрушила свой безумный гнев на Мадаила. Лапа размером больше танка разнесла костяной холм в труху, мимоходом раздавила Кхи’дема и погребла Мадаила под сотнями тонн плоти.

Демоны взвыли и бросились на животное, посягнувшее на святое для них существо. Поток омерзительных тварей захлестнул лапы ящера. Его сородичи с ревом бросились на подмогу. О Железных Руках все забыли.

Аттик воспользовался моментом. С каждым шагом он покрывал все большее расстояние. Железные Руки добрались до плато раньше, чем новые волны порождений варпа догнали их. Рота дала им отпор. Демоны атаковали снова и снова, и не было им числа. Но их предводитель исчез, быть может, погиб, а без него демоны стали жертвами собственной злобы. Гнев сделал их безрассудными. Они боролись друг с другом за первенство и не могли остановить продвижение воинов Императора.

Но с их численностью исход был неизбежен. Твари истязали строй космодесантников. Дисциплина поддерживала сплоченность Железных Рук, но с каждым метром их отряд неумолимо редел. А затем явились крылатые демоны. Штурмовые отделения Птерона и Ласерта изрядно потрепали их, но и теперь этих чудовищ было множество. Они обрушились на роту с визгами столь пронзительными, что Аттик увидел, как на лицах слуг открываются свежие раны. Демоны внешне походили на морских созданий и словно бы плыли по воздуху. Один из них совершил элегантный кувырок и обезглавил Танауру. Ее тело пробежало еще пару шагов, поддерживаемое силой веры, что простиралась даже за грань смерти, но в конце концов рухнуло под ноги Каншелю.

— Император… — задохнулся тот. — Император защищает.

Смертный выстрелил вверх, опалив брюхо демона лазерным лучом. Тот взвизгнул и отпрянул в сторону, прямо под болтерную очередь Дарраса. Изрешеченное отродье упало на землю, дергаясь и извиваясь.

— Император… — продолжал повторять Каншель, глядя перед собой широко распахнутыми неморгающими глазами. — Император… Император…

Аттик понял, что слышит молитву — единственное, на что маленькому человеку еще хватало воздуха и вменяемости. Религиозность не давала ему сдаться, и это вызвало у Аттика отвращение. Было ли это своеобразной формой смертной верности Императору? Или суеверным поклонением, что осмеивало ту истину, ради которой Император и его легионы Астартес стольким пожертвовали? Если так, то в чем тогда смысл?

Есть долг. Есть война. Есть преданность тому, что лежало в основе бытности легионером Железных Рук. И не будь ничего другого, этого уже достаточно.

Наступление продолжалось — через плато, мимо шахты, сквозь развалины поселения и дальше вниз по последнему склону. Монумент ждал Аттика. Исполненный спокойствия, он возвышался надо всей мирской суетой. Он выглядел безразличным, отстраненным. И он пульсировал светом великого буйства Хаоса.

Снова свет. Ослепительная вспышка сзади, словно подлинный рассвет озарил Пифос впервые за всю его историю — рассвет безжизненный, отдающий пламенем крематория. Аттик обернулся. Свет исходил от одного из гигантских ящеров. Он прорвал шкуру монстра, а затем разнес его на части. А из центра взрыва верхом на черной комете явился Мадаил.

Остатки штурмовых отделений и воины Гвардии Ворона поднялись в воздух, встречая демона. Мадаил ударил с безразличным нетерпением. Луч из посоха зацепил Ласерта. Пепел сержанта еще не коснулся земли, а демон уже убивал его братьев.

Одному лишь Птерону удалось добраться до пророка варпа. Он опустился на шею Мадаила и вонзил свои молниевые когти в правый зрачок чудовища. При этом демонические грудные глаза не сводили взгляда с целей на земле. В ответ нечисть лишь подняла правую руку и, зеркально повторив выпад Птерона, пробила огромными когтями его нагрудник. Гвардеец Ворона вздрогнул, но повторно ударил в пробитое око. Рука монстра сжалась в кулак, одним движением вырвала оба сердца космического десантника и раздавила их. Птерон упал. А спустя долю секунды после того, как его тело рухнуло на землю, Мадаил приземлился, сокрушая и испепеляя все в радиусе пяти метров. От Камна остался один лишь механический силуэт, но через мгновение исчез и он.

Демон низверг на землю смерть, но промахнулся мимо цели. Эрефрен на бегу отскочила — в последний момент перед ударом.

«Она видит тебя, — подумал Аттик. — Ее тебе врасплох не застать».

Пробил час расплаты. Они достигли монумента. Астропат пробежала мимо капитана.

— Время, — прошептала она, двигаясь странными, дикими рывками. Аттик снова подумал, что тело женщины стало послушной куклой на ниточках ее воли.

Демоны обрушились на последних воинов 111-й клановой роты.

Эрефрен коснулась башни.

Сила жадно поглотила ее, словно долгожданную добычу. Ну и пусть. Эрефрен канула в бесконечные глубины. Панорама абсолютного безумия распростерлась перед ней. Но она не собиралась сдаваться так легко. Ее телесность, хоть и тщедушная, была столь же реальна, сколь и материальность башни. И она использовала ее как якорь. Свою личность она обратила в адамантиевый стержень, стойко снося атаки. Из всепоглощающего потока откровений она извлекла фрагмент знания — обломки мертвых кораблей вокруг точки Мандевилля Гамартии. Мины сработали на славу. И этот триумф она обратила в оружие. Выковала свою собственную песнь войны.

«Мы ранили тебя. И мы причиним тебе боль снова. Я причиню тебе боль».

Она стала единственной целью.

Стала голосом. Посланием. Предостерегающим криком.

Варп есть бесконечность. И есть ничто. Абсолютный ноль. Нет пространства между Пифосом и Террой.

Эрефрен собрала всю свою волю, сжигая последние искры своей жизни. Она использовала совершенную и безумную ясность аномалии, готовясь отправить свой крик сквозь ничто.

Пульсирование циклопической структуры запнулось. Мадаил разразился проклятьями, что, словно кости, раскалывали сам воздух, и бросился к Эрефрен. Аттик кинулся наперерез. Прыгая от демона к демону, он все выше взбирался по лавине порожденной варпом плоти. Даррас не отставал от командира, и вдвоем последние космические десантники преградили путь великому отродью. Сержант рубанул мечом по груди Мадаила. Глаза того молниеносно захлопнулись. Лезвие разлетелось вдребезги. Демон огрызнулся и пронзил Дарраса посохом. Оружие насквозь прошило тело воина и ударило по барахтающимся тварям под ним. Пока Мадаил боролся, силясь высвободить оружие, Аттик совершил последний прыжок и бросился, воздев цепной топор, на уродливую голову чудовища.

Та ринулась навстречу и лязгнула зубами. Челюсти поймали Аттика поперек туловища и сжались, сокрушая механическое тело. Перед глазами капитана вспыхнули аварийные руны. Он проигнорировал их, ибо не чувствовал боли.

Ведь в нем осталось совсем мало плоти.