Она тщетно искала хоть малейшее эхо Астрономикона. Видение не подводило ее. Волны поглотили великий свет.

И в тот момент, когда Эрефрен всматривалась в бурю, началась атака. Враг проник в ее покои, и в тот же миг астропат ощутила его неполное присутствие. Она была сильна и быстра. Закрыв свое психическое восприятие от варпа и вырвав свое сознание из его когтей, она немедленно подняла свой щит.

Скорость, сила и обучение никак ей не помогли. Астропат была готова к самым жутким кошмарам, что плодятся в областях размытой реальности. Но опасности, против которых она боролась, не имели законченной формы, не имели воли и разума.

Тени смели ее защиту. Они хохотали, и смех их, словно бритва, полосовал ее кожу. Они ревели, и голоса их несли проклятье. Они низвергли Эрефрен в бездну забвения.

Очнувшись, астропат впервые в своей жизни ощутила истинную слепоту. Она задыхалась, пытаясь совладать с удушающей паникой, порожденной застившей все ее чувства абсолютной белизной. Но вот она ощутила, как вздымается ее грудь, и это ощущение помогло ей вновь обрести свое тело. Женщина согнула пальца и услышала, как они царапают по металлическому полу. Стало быть, она упала со своего трона. Шея и затылок сильно болели — медные антенны и механодендриты, помогавшие Эрефрен настроить разум на течения варпа, оторвались при падении.

По кусочкам она обретала понимание того, что с ней произошло и где она находится. Ее чувства сбросили оковы паралича. Собрав воедино свою личность, астропат крепко прижала ее к себе. Жуткий стыд охватил ее, ведь она проявила слабость и теперь понятия не имела, сколько времени провела без сознания, не в силах исполнять свои обязанности.

Но хуже всего было осознание случившегося. На нее напали. А значит, был нападавший.

Эрефрен заставила себя подняться с пола. Восприятие окружающего мира постепенно возвращалось к ней — но неполноценное, словно размытая гололитическая проекция. Женщина потянулась к своему посоху. Он оказался именно там, где и всегда — стоял, прислоненный к трону. Астропат схватилась за древко, выпрямилась, укрепила свой разум. А затем осторожно коснулась варпа.

И тут же застонала от боли. Обжигающие кровавые слезы потекли из уголков ее глаз. Грубые и колкие серебристые помехи блокировали ее восприятие эмпирей. Они вонзились ей в разум когтями и осколками разбитого стекла, в которых отражались пустоты, обретшие форму страданий, и искажения, наполненные стелящимся безумием. Эрефрен отпрянула, чтобы вновь не упасть.

Утерев кровь со щек, она собралась с силами и покинула свои темные покои. Ей нужно было поговорить с Аттиком. Вчера она предположила, что бури в варпе явились неизбежным результатом совокупности случайных процессов в имматериуме. Но нападение все изменило. Возможные последствия не укладывались в голове. Ей упорно казалось, что мысли ее устремились в неверном направлении, но факты говорили сами за себя — кто-то или что-то атаковало ее, и об этом необходимо немедленно доложить.

В командном блоке царила практически полная тишина. Эрефрен прошла мимо пары слуг, но не ощутила присутствия никого из Железных Рук. Не успела она подойти к дверям в покои Аттика, как оттуда возникла женщина.

— Госпожа Эрефрен, — поприветствовала слуга. — Мне очень жаль, но господина Аттика здесь нет.

Астропат почувствовала низкий поклон женщины.

— Где он?

— С большой группой легионеров он отправился в поселение.

— Зачем?

Нерешительная пауза.

— Не имею чести знать… — начала было слуга.

— Капитан доверяет тебе достаточно, чтобы вверить уход за своими покоями, — перебила ее астропат. — Слуги все слышат, все видят и обсуждают между собой. Будь добра, просвети меня. О чем у вас говорят?

— Говорят, там что-то обнаружили.

— Что именно?

— Я не знаю, госпожа.

Эрефрен на мгновение задумалась. Нападение… Помехи ее связи с варпом… Это открытие, чем бы оно ни было, отозвавшее весь командный состав роты… Все эти события связаны. Нужно непременно сообщить Аттику о произошедшем.

— Мне нужен вокс-оператор, — сказала она женщине.

— Я вызову кого-нибудь, — отозвалась слуга, но не отправилась сразу же выполнять поручение. Эрефрен услышала неуверенный вдох, неизменно обличавший каждого, кто набирался смелости задать неудобный вопрос.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Эрефрен.

— Агнесса Танаура, госпожа.

— Ты хочешь спросить меня о чем-то, Агнесса?

— Вы же не верите, что случившееся прошлой ночью было простым воздействием варпа, не так ли?

— Нет, не верю.

— Вы знаете, что это было?

— Нет, — честно ответила астропат. Она хотела было добавить, что не собирается участвовать в дискуссиях на эту тему, но вдруг поняла, что Танаура и не ждет от нее конкретного объяснения. У слуги уже была своя версия. Какая бы наглость или храбрость ни вынудили женщину говорить, это впечатлило Эрефрен достаточно, чтобы выслушать ее. — А ты?

— Не знаю, — призналась Агнесса. — Но уверена, что это что-то нечестивое.

— Нечестивое, — повторила Эрефрен, горько разочарованная. — Ты напрашиваешься на серьезное наказание, используя это невежественное слово.

— Прошу прощения, госпожа, но я обязана говорить правду, а правда именно такова. Нас коснулось зло, скрывающееся в ночи. Я вижу его. — Раздался шорох — Танаура шагнула ближе. — Но мы не одиноки в этой битве. Есть утешение. Есть надежда. Есть священное…

Эрефрен вскинула руку.

— Довольно, — отрезала она. — Ты слишком много болтаешь, а у меня нет времени на подобную чепуху.

— Император, — не унималась Танаура. — В своей божественности Он спасет нас, но мы должны принять Его, пока еще не слишком поздно.

Эрефрен ощутила, как ее дернули за робу. Слуга осмелилась взять ее за рукав.

— Прошу, выслушайте меня, — умоляла Танаура. — Прошу, ведь в глубине души вы знаете, что это правда. Легионеры послушают вас. Они должны. О, они обязаны.

Казалось, женщина вот-вот готова разрыдаться.

Эрефрен рывком высвободила свою робу из хватки Танауры.

— Должны? Обязаны? — Удивительно, но волна презрительного возмущения принесла ей облегчение. Астропат мысленно возблагодарила эту маленькую служивую женщину с ее запретными суевериями, ведь она напомнила ей об истинной ответственности и помогла вышвырнуть из головы безрассудные мысли, донельзя расплодившиеся там с момента атаки. — Почему так важно, чтобы они выслушали?

— Потому что мы должны покинуть это место, — очень тихо ответила Танаура.

— И в этом вся твоя вера? — фыркнула Эрефрен. — Вопреки всем его четким учениям ты веришь, что Император — бог, но он слишком слаб, чтобы помочь нам?

— Это… Я не то имела…

— Тогда потрудись объясниться, да побыстрее.

— Возможно, мы неверно избрали себе поле боя…

— Мы? — требовательно переспросила Эрефрен, разъяренная заносчивостью слуги.

Танаура отпрянула назад.

— У меня и в мыслях не было допускать…

— Если ты хоть немного дорожишь своей жизнью, лучше бы так и было! — Госпожа хора еще крепче сжала древко своего посоха. Она не была жестокой. Но любой наглости есть пределы, за которыми следует наказание.

— Прошу, поймите, — умоляла Танаура. — Не все битвы можно выиграть. Мы это уже на себе поняли. Может статься, это место окажется для нас новым Исстваном. Быть может, настоящая борьба ждет нас в другом месте.

Ярость Эрефрен невольно утихла, когда она услышала выстраданную надежду в голосе слуги. Женщиной двигала не трусость. Она действовала, исходя из собственного понимания долга. И когда астропат заговорила снова, то остудила угрозу в своем тоне, оставаясь при этом непреклонной.

— Думай, как хочешь. Но твое поклонение — заблуждение, и лишь по милости моей ты еще говоришь и дышишь, — она выдержала паузу, давая Танауре понять, по какому тонкому льду та ходила, а затем продолжила: — Заблуждения — не оружие. Это слабость. Я следую учению Императора и использую силу разума против нашего врага. И пока капитан Аттик не объявит обратное, Пифос наш. Он — ключ к возможности X легиона наносить удары предателям, и я не отвернусь от нее, пока так не распорядятся наши командующие офицеры. — Она наклонилась к Танауре, и слуга сжалась перед ней. — Это моя битва. Здесь. И я не отступлюсь. На меня уже нападали, и я заставлю врага, кем бы он ни был, пожалеть о том дне, когда он перешел мне дорогу.