Если до этого некоторая связь со Временем еще сохранялась, то теперь я перестал ощущать его вовсе - даже на уровне обычного человека. Это означало, что я не просто не мог управлять им, а даже не мог ощущать его хода - оно скакало с бешеной скоростью вокруг меня. Движения то замедлялись почти до полной остановки, то возобновлялись и убыстрялись до дикой скорости. Делая шаг вперед, я повторял движение, сделанное несколькими минутами ранее. А пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлого, я видел события из будущего. Дошло до того, что меня абсолютно хаотично швыряло по разным Исходам - самым причудливым и непредсказуемым, с абсолютно разными природными закономерностями, куда я в жизни не смог бы добраться. А потом скачки по временны́м точкам и вовсе прекратились, уступив место лишь визуальным образам. Времени для меня более не существовало. Я мог лишь ощущать некую силу, что сохранялась в мире даже с исчезновением Времени. Состоящая из зрительных образов и ощутимого объема окружающего мира, она являла собой нечто неведомое мне и то, что, как мне казалось, я не смогу постичь никогда.
В груди невероятно жгло, и... Амулет! У меня же был мой амулет с сияющим сапфиром, который был моим верным спутником на протяжении всей моей жизни! Раз он обусловил все мои способности, обучив меня им, то, быть может, он поможет мне и на сей раз?
Внимательно вглядываясь в него и осознавая, что он был словно островком Времени в океане некоей другой загадочной силы, я узрел, как все, окружающее меня, вдруг начинает заполнять амулет, расширяясь по всем направлениям и выстраивая утерянную временну́ю линию. Я снова мог ориентироваться в пространстве, хотя все еще ощущал боль от своих ран. Помимо всего прочего, амулет как бы даровал мне некоторую власть над Временем авансом - малую толику прежнего могущества, но достаточную, чтобы вернуться к Ингрид.
Придя к ней, я, как и обещал самому себе, не заставил ждать ее ни секунды, ибо она все с таким же обеспокоенным видом металась по комнате, как и в момент моего ухода.
- Эгберт, - промолвила она, - я рада, что ты наконец передумал ехать сам. Нам нужно срочно... Постой, что у тебя на груди? И на животе, и на руке... Да у тебя все тело изранено! Боже, что с тобой стряслось? - она начала шарить по ящикам и звать прислугу. - Надо хотя бы обработать раны до приезда врача... Так ты скажешь, что случилось?
- Долго объяснять, но я лишь хочу, чтобы ты доверилась мне.
С этими словами я взял ее за руку и, с трудом используя дарованные амулетом силы и даже не думая о том, куда попаду, просто понесся по ветвям Исходов. И снова, как когда-то в Арелиане, не я управлял Временем, а оно - мной. Оно вывело меня в мир, где шел непрестанный дождь из бесконечных продолговатых и заостренных на конце камней, сыпавшихся с огромной скалы, занимающей весь небосвод. Они падали на землю и растворялись в ней, поднимая ее уровень, в то время как скала наверху стачивалась. Вероятно, небо и земля в этом Исходе были взаимосвязаны, благодаря чему поддерживался постоянный уровень камня на обеих сторонах.
Камни, однако проходили сквозь нас и, надо думать, предназначались для защиты от врагов. Правда, от врагов, угрожавших нам, они явно не спасли бы. Как бы там ни было, а посреди всего этого безумия стоял островок спокойствия - бесформенная масса, состоящая из какого-то энергетического поля. Там мы и стали жить. Этот "дом" можно было обустраивать по своему усмотрению, ибо он был невероятно пластичен. В рамках его можно было перемещаться между любыми Исходами и жить в понравившемся. Полагаю, амулет позаботился о том, чтобы у нас была возможность скакать по мирам, "убегая" от преследователей. Для вящей надежности я создал временну́ю петлю, окружающую "дом", хотя, возможно, исходя из повторяющегося цикла падения камней, он и так был частью одной большой петли.
Мне пришлось посвятить Ингрид в свое прошлое и свои способности. И нет, она не приняла меня за сумасшедшего, но поверила мне. И как же я опрометчиво тогда поступил, сделав это... Ибо силы, что явно вели охоту на меня, вполне могли выведать от Ингрид все данные обо мне, захватив ее в плен. Хотя, конечно, раз на нее было совершено покушение, то вполне возможно, что она была их тузом на рукаве, которым можно было бы воспользоваться либо для морального подавления меня, либо для шантажа. Но тогда я был слишком наивен, чтобы предвидеть это все...
И хотя Ингрид всегда была внешне спокойна, но, путешествуя со мной по неизведанным уголкам мироздания и, казалось бы, имея все основания радоваться жизни, она постоянно пребывала в печали.
- Эгберт, - обратилась она ко мне однажды вечером, когда мы лежали на траве, созерцая сотни лун, прилежащих к планете, на которой мы находились, - мне нужно тебе кое о чем сказать.
- О чем же?
- Я не могу жить в постоянном страхе и напряжении перед какой-то неведомой мне угрозой... Ты лишь постоянно оттягиваешь неизбежное, водя меня по красивым местам и творя иллюзию безопасности. Однако я знаю, что убегать вечно не получится, и рано или поздно это свершится вновь, и я, вполне возможно, стану причиной твоей смерти.
- Послушай, Ингрид, Время даровало нам этот дом, что оберегает нас, - успокаивал я ее. - Поэтому тебе нечего боятся. А если случится непредвиденное, то я смогу спасти тебя и во второй раз!
- Ты прекрасно, знаешь, что не сможешь спасать меня вечно. Ибо в прошлый раз ты сильно пострадал, и следующего можешь просто не выдержать.
- Время на моей стороне! Оно восстановит мои силы вновь.
- Оно и так сделало тебе большое одолжение, предоставив этот дом.
- Но...
- Нет, не надо. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Ты бессмертен, Эгберт, и ты найдешь еще много женщин. Поэтому отпусти меня, не держи более. Я должна уйти...
И она направилась к выходу.
- Постой! Так ты ранишь меня еще больше! - воскликнул я, хватая ее за руку.
- Отпусти меня! Дай мне уйти, и ты избавишь себя от погибели! - возопила Ингрид, отдергивая руку и выбегая из дома.
Я вышел за ней, однако вокруг нее выстроилась призрачная стена, выражавшая ее желание уйти. Стена была прочна, и я лишь мог стоять и смотреть на Ингрид. Она сидела ниц под дождем из камней, отвернувшись от меня и рыдая. Она хотела смерти, хотела, чтобы камни вошли в ее плоть. Я полагал, что это невозможно, ибо я связал с себя с ней, обеспечив неуязвимость к камням.
Однако камни вдруг стали воздействовать на нее - сначала как песок, затем мелкой галькой, камешками... И вот они обрели полную силу в отношении ее. Острые, словно лезвия ножа, они вонзались в нее настоящим градом. Я отвернулся, не желая видеть гибель дорогого мне человека.
Она пожелала обособиться от меня, и ее желание разорвало неуязвимость к камням, которая ранее подкреплялась мной...
Пересилив ужас и отвращение, через минуту я подбежал к ней. Я узрел полураздробленное тело. Она все так же сидела ниц, а остатки ее рук вцепились в скалистую поверхность земли. На лице застыли слезы, и казалось, что она по-прежнему рыдает. Камни все так же летели в нее, и я силой своей воли остановил их поток.
Я долго скорбел у ее тела, буквально заливаясь слезами. На сей раз я не мог подобрать угодный мне Исход с живой Ингрид ввиду утери способностей. И даже через дом я не мог попасть в такой мир, поскольку умерла она за пределами вселенных, порожденных Временем, в месте, природы которого я понять не мог. Она умерла окончательно.
Я похоронил ее в одном Исходе, куда переместился с помощью дома, на поляне с литаниями - нежными синими цветами.
С тех пор я стал черствым и циничным типом, лишенным улыбки на лице. Масла в огонь подливала и утеря способностей, сделавшая меня обычным человеком - с той лишь разницей, что я по-прежнему не мог умереть от старости. Я только мог наскрести посредством многодневной медитации малую толику энергии, которой хватало, чтобы переместиться в Исход, отличающийся от предыдущего лишь немного иными людьми, в глазах которых я снова мог быть простым странником. Я не использовал дом по той причине, что он у меня теперь прочно ассоциировался со смертью Ингрид, и мне было горестно входить в него.
