Мюллер бодрым тоном подтвердил:

  - Бой честный ничего заранее не подстроено!

  Шелленберг вкрадчиво и шипя голосом кобры, сообщил:

  - А я все равно на льва, чтобы быть вместе с любимым фюрером!

  Геринг вскинул толстую руку:

  - Зин Хайль! Ставки совершенно свободны!

  Лев тем временем бросился на девушку. Та ловко царапнула хищника трезубцем и отскочила в сторону.

  Геринг уже более мягким тоном похвалил арабскую девчонку:

  - А она довольно ловкая!- И тут рыкнул. - Но я не могу проиграть!

  Шелленберг который, сильно нервничая и, сам умудрился принять на грудь лишнего, предложил:

  - Перцу этой бабе в анальное отверстие!

  Геринг охотно согласился:

  - Давно пора!

  Лев снова прыгнул, ему удалось лапой сорвать со смуглой девчонки набедренную повязку, обнажив крепкие ягодицы. Фюрер провыл:

  - Вот так лева молодец!

  Девушка-воительница рассвирепела. Стыд придал её новые силы и меткость, и она ловко набросила сеть, и лев запутался в ней. Зверь отчаянно попытался распутаться, но запутывался еще больше. Его дерганье приобрели истеричный характер.

  Геринг словно кликуша, провопил:

  - Ну, ты и ловка дуреха! Так льву и надо!

  Девушка-воительница со всего размаху попробовала пронзить своего противника трезубцем. Но острие было причем вероятно такое оружие ей выдали специально, недостаточно острым, чтобы пробить толстую львиную шкуру. Зверь лишь получал царапины и ревел в ответ. Монстр даже попытался даже перемещаться ползками, волоча за собой по снегу сеть. Он рассчитывал добраться до настырной девчонки, которая окончательно утратила чувство страха, и даже несколько раз сильно двинул голой ногой в нос, вызвав легкое кровотечение.

  На арене царил настоящий кошмар, но зато жестокая публика в восторге. Столько шума воспроизводил это зверинец. Тут даже присутствовал великий стратег армии США генерал пяти звезд Нимиц, но это никого не смущало и в первую очередь разумеет самого генерала.

  Герингу естественно было очень весело:

  - Ни и умора! Вот это я понимаю бой!

  Шелленберг скалясь и восхищаясь, ответил:

  - А храбрая чертовка!

  Фюрер согласился:

  - Очень храбрая!

  Мюллер, у которого пробудилась совесть, предложил:

  - Может бросить ей другой трезубец!

  Геринг, глупо хлопая глазами, тряся тройным подбородком, спросил:

  - А что этот так плох?!

  Мюллер охотно, кивнул:

  - Туповат! Комар нос не подточит!

  Геринг уже, который сотый раз, отмахнулся:

  - Нет! Я люблю наблюдать длительную агонию жертвы!

  Мюллер тут с готовностью бравого солдата Швейка, ответил:

  - Пускай помучится! У царя зверей и муки царские!

  Девушка-воительница вертелась, продолжала отскакивать, и колоть льва, всаживая трезубец. Она вынуждена была все время перемещаться, так как холод кусал ее за босые пятки. И все же сделав несколько яростных выпадов, и лупясь с разных позиций в одну точку, она смогла серьезно зацепить льва. Полилась довольно густая и очень ядовитая на цвет кровь:

  Геринг, широко раскрывая пасть, заметил:

  - Вот она моя любовь к животным!

  Миллер очень глупо захихикал, явно стараясь угодить шефу произнес:

  - Может, высечем бабу!

  Геринг жестко возразил:

  - Не надо!

  Мюллер спросил очень ехидно:

  - Почему великий?

  Наконец и Геринг проявил милосердие и благородство:

  - Потому что она храбрая!

  Девушка-воительница продолжала прыгать, ее ноженьки уже стали синеть от холода, тело содрогалось.

  Шелленберг как знаток расовых теорий, заметил:

  - Образцовый экземпляр арабской культуры!

  Геринг, глупо хлопая глазами, спросил:

  - Арабской?

  Глава тайной полиции гордо подтвердил:

  - Да мой повелитель!

  Гитлер сказал очень сильно, словно горилла кривясь:

  - А мне нравятся арабы! Их религия не такая тупая и пацифистская как христианство.

  Шелленберг охотно и с поклоном согласился: