Да, все же Марте повезло. Грен – превосходный любовник. И наверняка умеет быть другим. И сдержанным, и нежным, и внимательным. Почему-то это не вызывало сомнений. Проскальзывало иногда нечто такое, что явно предназначалось не мне.

Мельком проскочил укол ревности. Совершенно глупой и иррациональной. Но тут же был вытеснен волной других ощущений. Ярких, острых, желанных. Тело прорезала сладкая судорога, и перед глазами вспыхнули разноцветные звезды, чтобы спустя несколько мгновений мягко угаснуть, впитаться в кожу, разливая умиротворение и тихое блаженство.

Надолго задерживаться я не стала. Как только схлынули ощущения и сознание прояснилось, поднялась с постели, хорошенько потянулась и, опрокинув в себя бутылек противозачаточной микстуры, стала неспешно одеваться. Кружевное белье, чулки, подвязки. Порой облачение может быть не менее эротичным, чем раздевание. И взгляд Грена, скользивший по фигуре, был тому подтверждением. Мужчина молча наблюдал и лишь перед самым моим уходом спросил:

– Я могу надеяться на продолжение… знакомства?

– Шутишь? – Я от неожиданности даже от зеркала оторвалась.

– Так и думал. – Кажется, брюнет ничуть не был огорчен отказом.

Вот и славно. Не терплю приставучих ухажеров. Хоть я и не даю мужчинам повода думать, будто заинтересована в дальнейшем общении, находятся такие, которые даже после непрозрачных намеков продолжают мозолить глаза.

Нет, может, когда-нибудь я и захочу продолжить знакомство, но пока подобного не случалось. А давать кому-то пустую надежду слишком жестоко.

Спустившись вниз, встретила полупустой зал. А всего-то час времени прошел. Впрочем, после нашего ухода большинству посетителей не было смысла задерживаться.

Услужливый мальчишка у входа помог облачиться в верхнюю одежду. На улице еще больше похолодало. Мороз обжег лицо. Мелкими колючими иголочками прошелся по коже, и я поспешила натянуть перчатки и поднять воротник пальто. Ну и зима нынче. Просто лютая.

А снега и правда пшик. Так, чуть припорошило землю, и ледяной налет блестит в свете уличного фонаря. А ветер почти улегся. Щеки хоть и щиплет, но уже не швыряет в лицо ледяную крошку, и то хорошо. Но все равно надо поспешить. До Общины путь неблизкий, а извозчика в такое время найти сложно.

Осторожно ступая по заметенной дорожке, пошла вдоль по улице. Хотелось шагать быстрее, а лучше пробежаться, чтобы не замерзнуть. Но верхний слой невесомого снега тонок и ненадежен. И под ним наверняка кроется гололед. Так что лучше не спешить, чтобы не поскользнуться ненароком.

Дома вокруг стоят сонные, замерзшие, как и все вокруг. Покрытые тонкой ледяной коркой. Окна темные, редко где горит свет. Да и тот почти не пробивается сквозь плотно задернутые шторы. Зато фонари у крыльца везде светят ярко. И кажется, что свет этот разгоняет холод.

А прохожих на улице никого. Спят в своих кроватях или греются у каминов. Видно, как из печных труб валит густой дым, светло-серый на фоне темного неба. Вокруг тишина, лишь изредка трещат деревья да снежная крошка хрустит под ногами.

И вдруг издалека донесся конский цокот. И вскоре из тьмы выплыли силуэты двух всадников. Конная жандармерия.

– Доброй ночи, анья. – Офицеры остановились, и один из них спешился.

Мужчина был закутан в длинный, по колено, тулуп из овечьей шерсти, перехваченный широким кожаным ремнем, на котором болталась весьма устрашающая сабля. Холодный металл покрылся тонким налетом изморози и мягко мерцал в свете луны, неудержимо притягивая к себе взгляд.

– В Общину направляетесь? – спросил жандарм и, получив утвердительный ответ, поспешил предложить помощь: – Время позднее. Может, вас проводить?

– Спасибо, господа. Не стоит. Здесь совсем недалеко.

Можно было, конечно, воспользоваться предложением, но идти и правда недалеко. Всего-то свернуть в узкий проулок, пересечь квартал, и через пару домов я бы оказалась у родной Общины. А верхом придется делать крюк. Да и не хотелось лишний раз утруждать жандармов. У них своя работа. Хотя городок у нас спокойный, и к чему проводить эти ночные патрулирования – ума не приложу.

– Что ж. Не смею настаивать. Но будьте аккуратны. Гололед все-таки.

Поблагодарив молодых людей за участие, продолжила путь. Спустя пару дворов свернула в узкий проулок. Здесь было куда темнее, чем на центральной улице. И снегу намело больше. Но я не переживала. Дорога была хорошо знакома.

Я уже представляла, как доберусь до своей комнаты, укутаюсь в любимый мягкий плед и с кружкой горячего чая, а может, даже глинтвейна, устроюсь в кресле перед жаровней. Возьму почитать какой-нибудь приключенческий роман и до самого рассвета стану неспешно листать пожелтевшие страницы да слушать треск сухих поленьев. В общем, мыслями я была уже дома, а потому большая крытая повозка, преграждавшая выход из проулка, стала для меня полной неожиданностью.

Сначала я не поняла, в чем дело, а потому даже шага не замедлила. Когда же возле повозки возникли два мужских силуэта, стало немного не по себе. Люди о чем-то переговаривались, но слов было не разобрать, разве что тон голоса казался раздраженным. А еще мужчины явно спешили. Один из них рывком открыл дверцу и одной ногой шагнул внутрь повозки. В этот момент появилось третье действующее лицо. Здоровенный парень тащил что-то за собой. Точнее, не что-то, а кого-то… Его ноша извивалась, перебирала ногами по скользкий дорожке, руками пыталась достать до лица своего угнетателя. На миг похититель ослабил хват, и жертва, освободившись, выкрикнула:

– Помогите!

Голос оказался женским. Да и фигура. Я только сейчас заметила.

Мать Прародительница!

Внутри все похолодело. Я замерла, тяжело дыша и стараясь не двигаться.

– Помоги ему, чего стоишь! – шикнул на товарища тот, что в повозке, и голос его, полный шипящих звуков, испугал еще больше, чем крик несчастной.

Я медленно попятилась назад, желая лишь одного – слиться с тенью дома, затаиться и переждать в безопасности.

Меня выдал хруст снега. Даже не снега. Сломанная корка льда под пуховой насыпью. Все трое мгновенно повернулись ко мне. Нечеловеческие глаза главаря сверкнули во тьме. Секунда, и он исчез. Просто слился с поверхностью повозки, а у меня сердце ушло в пятки. Не раздумывая, я подхватила полы пальто и бросилась наутек.

– Хватайте ее! – последовал немедленный приказ, и сзади послышался топот ног и хруст сминаемого снега.

Пульс грохотал в висках. Холодный воздух обжигал легкие. Я бежала что есть мочи, молясь лишь о том, чтобы не поскользнуться. Не упасть. Иначе меня ждет участь той девушки.

Судорожно оглянулась. Преследователи буквально наступали на пятки. Еще не схватили лишь потому, что в узком проулке им двоим не развернуться. Мужчины толкались, задевали друг друга локтями. Здоровяк был неповоротлив. Мелкий казался шустрей, но бежал он странно – прихрамывал на одну ногу. Вскоре кто-то из них достал меня. Коснулся рукой локтя, пытаясь схватить, но я резко вырвала руку, и сзади донеслась приглушенная ругань. Обернувшись, я поняла, что хромой растянулся поперек дороги, преграждая проход подельнику. Слава Матери Прародительнице, гололед меня спас!

А потом до меня вдруг резко дошло, что я могу кричать. Где-то там, на центральной улице, совершал объезд патруль. Возможно, они не успели далеко уехать.

Крик получился сиплым. Воздуха не хватало, горло драло, но я повторила попытку. Поглубже вдохнула, пытаясь не обращать внимания на боль в груди, и заорала что есть мочи:

– На помощь!

Голос разлетелся во все стороны, отразился от каменных стен и эхом заметался по проулку.

Пожалуйста, услышьте меня! Хоть кто-нибудь.

Рейнар

Вокруг смотровой башни лютовал ветер. Бешеные порывы бросали в лицо колючее ледяное крошево, скользили за меховой воротник, кусая шею и мочки ушей. Порой мне казалось, что студеные щупальца пробирались даже сквозь швы длинного, подбитого мехом пальто и холодили сквозняком спину. Я пошевелил пальцами, разгоняя кровь, и с интересом посмотрел на сопровождающего.