Сейвина надеялась сначала, что Зоран приведет ее к темнице; сейчас же нужно было самой искать путь к ней. Ее чутье не подвело ее; не сразу, но она все же нашла путь в подземелье. Она проскользнула мимо первых часовых и стала спускаться вниз по крученой лестнице – чем ниже она шла, тем тяжелее становился воздух, наполненный запахами мертвой плоти, гниения и грязи. Камни стен были большими и неровными, их неотесанные края были совсем не прикрыты, стены становились все ниже, и ниже, словно потолок спускался вниз. От затхлости Сейвине начало становиться все сложнее идти легкой неслышной поступью, голова кружилась. Она внимательно смотрела на решетки, но они были полупустыми, а те, что были не пустыми, были обителью для костей. Лишь в нескольких камерах она увидела каких-то умрунов, осужденных, видно, за какие-то злодеяния.

Пройдя мимо очередных стражей, она случайно шаркнула сапогом по каменному полу, отчего те сразу встрепенулись и стали озираться по сторонам. Она отпрянула от них и застыла на месте. Но стражники, как и полагалось, списали все на эхо в бесконечных коридорах темниц. Оба зевнули, пожали плечами и успокоились. А Сейвина же, с еще немного дрожащими коленками под доспехами и платьем, пошла дальше. Ее уже начинало охватывать отчаяние, потому как она никак не могла найти Велибора: она все дальше от поверхности, от воздуха, что, если его здесь никогда и не было? Что, если он запрятан в тайных темницах в совсем другом месте, как самому опасному противнику и должно быть? Вдруг совершенно неожиданно она увидела человека за решеткой: он сидел на корточках, пряча голову в руках, недвижимый, словно застывший. Она не могла видеть его лица, она едва ли различала его очертания в этой темноте своими уставшими полусонными глазами; все же Сейвина не сомневалась ни на толю, что перед ней был Велибор. Она осторожно приблизилась к решеткам и взялась руками за грязные пыльные прутья, пытаясь лучше вглядеться в него. Человек резко поднял голову и взглянул прямо на нее, он вперился глазами в ее глаза, заставив ее вздрогнуть. Видел ли он ее?

– Кто здесь? – спросил он безразлично, и затуманенный взгляд его стал смотреть по сторонам, в поисках кого-то.

Сейвина совсем не поняла, как он мог почувствовать ее присутствие; видно, за время заточения в совершенной тишине и уединении все его чувства обострились, и он слышал любой шорох, вздох и выдох.

Она помедлила, в нерешительности, словно не зная, что сейчас было бы правильнее всего сказать; поняв же вдруг, что, что бы она ни сказала теперь, все будет верно и неверно одновременно, она заговорила:

– Не пугайся, я пришла как… друг, как союзник. – Она осторожно сняла браслет солнца и стала внезапно вся осязаема и видима.

Глаза Велибора расширились, он поднялся и подошел к ней. Сквозь темноту он пытался рассмотреть ее лицо, но оно пряталось под капюшоном, и он видел лишь ее подбородок и очертания губ.

– Ты ведь … не человек? – сказал он, словно не веря своим глазам. – Кто ты?

Сейвина осторожно приспустила свой капюшон на плечи, чтобы Велибор мог увидеть ее лицо. Мгновение он взирал на нее широко распахнутыми глазами, не в силах вымолвить ни слова: от ее красоты даже сейчас, когда он уже ничего не ждал от жизни и пребывал на самом дне своих физических и эмоциональных сил, у него перехватило дух.

– Ты… человек! – выдохнул он облегченно, но все же с подозрением, – как же ты сюда попала? Не говори мне, что ты на стороне чернокнижника, не говори, что он уже живых заманивает на свою сторону! – от мысли этой он разгневался.

– Нет, – она покачала головой, – я не совсем человек. Велибор, я родом из… Баллии. Имя мое – Сейвина, – отрезала она, навсегда закрывая путь назад, к неведению. Она взглянула ему прямо в его честные, открытые глаза.

– Это невозможно, – он глядел ей в глаза недоверчиво несколько мгновений, а потом начал смеяться, нет, вернее, хохотать, он хохотал до тех пор, пока сам не напугался своего странного веселья. Сейвина стала с опасением смотреть по сторонам, боясь, что он привлечет внимание стражников. Но он резко успокоился и вновь посмотрел на нее, изучая ее всю, с ног до головы. – Баллии не существует, это сказки, которыми пугают в детстве. Зачем ты на самом деле здесь?

Сейвина в ответ и бровью не повела.

– Пугают детей? – повторила она задумчиво. – Пожалуй, я этого не знала; с другой стороны, баллины когда-то представляли большую угрозу для жителей земли, это верно. И все-таки, значит ли это, что ты совершенно не веришь мне? Что скорее поверишь в то, что простая, ничем не выдающаяся женщина могла попасть незамеченной в замок тьмы? Или все-таки согласишься с тем, что это по плечу лишь существу со сверх способностями?

Велибор смотрел на нее пристально, пытаясь понять, что ему говорило его чутье. Что было разумнее? Или, вернее, что было безумнее?

– Предположим, ты не обманываешь, и ты действительно баллийка. – Осторожно стал рассуждать Велибор, – тогда что ты тут делаешь? Зачем пришла к человеку, которому жить осталось ой как недолго? Больше похоже на сон. Возможно, я теряю рассудок.

Их глаза снова встретились, и она немного смутилась: его зеленый взор весь светился от восхищения. Но от нее не могла укрыться серая бледность и сухость его скул, черные усталые круги под глазами. Он же смотрел на нее, и ему все более и более казалось, что она была баллийкой: ее красота была словно выкована из грез самой жизни и самой природы.

– Времени совсем нет, – тихо заговорила она, – поэтому лучше не тратить его на пустые сомнения. Ты знаешь, какая участь тебе уготована?

– Знаю, – сказал Велибор, хмурясь, – меня просветили давеча, когда я отказался писать мольбу о спасении в свой совет.

– Какую мольбу?

– Чернек сказал, что если я попрошу совет, чтобы они отдали ему южные горы, то меня просто казнят, но я отказался. Теперь они собираются обратить меня в себе подобного.

– Все верно. – отвечала Сейвина, – и сделают они это сегодня в полночь.

Велибора передернуло.

– Так скоро? – выдохнул он тяжело, еще не смирившийся, выходит, со своей участью.

– Почему ты не отдал южные земли Чернеку? – выпалила внезапно Сейвина, будто это обстоятельство взволновало ее более всего.

– А почему тебе важно знать это? – он нахмурился, – Да и почему я должен был соглашаться? Разве есть вера Чернеку и его словам? Он обманул раз, и обманет еще тысячи раз. И даже если и это было бы не так, как можно было бы согласиться? Если бы я пошел ему на уступки, я был бы другим человеком, слабым и ни на что не годным, говорящим людям идти на смерть каждый день, а сам ни разу не способный на то же самое. Что тогда было бы дальше? Открою тебе печальную правду жизни: человек, который каждый день дает себе обещания на завтра, но не выполняет ни одного из них сегодня, не выполнит их никогда; быстро пройдет вся его жизнь, но он никогда не станет тем, кем всегда хотел быть.

Сейвина нервно выдохнула. Он словно говорил то, что она хотела услышать, или же их мнения полностью совпадали. Она стала крайне подозрительной теперь, и готова была усомниться даже в себе и в своих умыслах, не говоря уже о ком-то другом. Однако нужно было выполнить то, для чего она проделала весь свой путь. Сейчас она никак не могла убедиться в искренности его слов. Точно так же, как и он в правдивости ее намерений.

– Велибор, – она начала и резко остановилась. – Я помогу тебе сбежать отсюда, чтобы ты смог вернуться в Радию и разбить чудь.

– Это безумие. Даже если ты высвободишь меня из темницы, далеко я не уйду, замок окружен тьмой умрунов. Я ценю твой порыв, но отсюда нет пути назад, не для меня точно. Позаботься лучше о своем спасении.

– Меня не нужно спасать ни от кого. А вот ты с моим артефактом станешь незримым, пройдешь и мимо стражи, и мимо войска. Они бросятся за тобой, но не смогут обнаружить тебя нигде – все их усилия будут пустыми.

– Почему ты это делаешь для меня? – спросил Велибор настороженно, – что движет тобой?